Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 1 Страница 3

2. Давид имел благодать пред Богом; Авессалом имел благодать пред людьми; а какой был конец того и другого и кто получил большую похвалу? Вы знаете это. Авраам имел благодать пред Богом, а фараон пред людьми, которые из угождения ему предали жену праведника: кто же из них оказался более славным и блаженным? Это всякому известно. И что говорить о праведных? Израильтяне имели благодать пред Богом и были ненавиднмы от людей – египтян, но превзошли ненавидевших и победили их, знаете, с какою славою. Потому будем все мы пещись об этом: раб пусть старается обрести благодать пред Богом прежде, нежели пред господином; жена пусть ищет благодати пред Спасителем Богом прежде, нежели пред мужем; воин пусть ищет благоволения свыше прежде, нежели от царя или начальника: таким именно образом ты заслужишь благоволение и от людей. Но как же обрести благодать пред Богом? Как же иначе, если не смиренномудрием? "Бог", говорит (Писание), "гордым противится, а смиренным дает благодать" (Притч.3:34); и: "жертва Богу - дух сокрушенный; сердца смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс.50:19). Если и людям приятно смирение, тем более Богу. Так язычники обрели благодать; так и иудеи отпали от благодати: "ибо они не покорились праведности Божией" (Рим.10:3). Смиренный угоден и приятен всем, живет в постоянном мире и не имеет никакой причины ко вражде. Будешь ли оскорблять его, порицать и говорить ему что бы то ни было, он станет молчать и переносить с кротостью и будет иметь такой мир со всеми, какого и выразить невозможно, а вместе с тем – и с Богом. А заповеди Божии к тому и направлены, чтобы нам пребывать в мире с людьми, и вся жизнь наша хороша тогда, когда мы в мире . друг с другом; Богу же никто не может причинить зла: Он по природе Своей не подлежит влиянию зла и выше всякой страсти. Ничто так не делает христианина достойным удивления, как смиренномудрие. Послушай, как говорит Авраам: "я, прах и пепел" (Быт.18:27); или Бог о Моисее – что был самый кроткий из всех людей (Числ.12:3). Никто не был смиреннее его: управляя таким народом, потопив в море и царя и все войско египетское, как мух, совершив такие дела в Египте, в Чермном море и в пустыне, удостоившись такого свидетельства, он вел себя, как заурядный человек. И зять был смиреннее тестя и принял совет его; не оскорбился н не сказал: "что это? после таких-то н таких дел, ты пришел советовать мне?" Так поступают многие, хотя бы им предлагаем был самый лучший совет, пренебрегая советующим за его скромность. А он не так; напротив, делал все со смиренномудрием. Потому-то он презрел царские чертоги, что был истинно смиренным; смирепномудрие делает ум наш здравым и возвышенным. В самом деле, не знак ли высокой мудрости и великой души его – что он презрел и дом и стол царский? Цари у египтян почитались как боги, и наслаждались бесчисленными богатствами и сокровищами: но он оставил все это, отверг самый скипетр египетский и удалился к пленным и угнетенным, изнуренным "глиной и кирпичами", презираемым самими рабами его, – "гнушались[5] ими", говорится, "египтяне" (Исх.1:12); этих людей он предпочел владыкам. Так-то смиренный бывает высок и великодушен! Ведь гордость есть знак низкого ума и неблагородной души, кротость же – души высокой и великой.

3. Если угодно, объясним то и другое примерами. Скажи мне, кто был выше Авраама? А он говорил: "я, прах и пепел" (Быт.18:27); И еще: "да не будет раздора между мною и тобою" (Быт.13:8). Он был так смирен, что пренебрег добычею от персов и отверг трофеи над нноплеменниками; он поступил так по высоте и величию души своей, потому что тот и высок, кто смирен истинно, а не мнимо и притворно. Одно – величие души, а другое – надменность; это можно видеть из следующего. Положим, что один почитает грязь и грязью и пренебрегает ею, а другой удивляется грязи, как золоту, и почитает ее за нечто великое: кто из них человек высокий? Не тот ли, кто не удивляется грязи? А кто низок и жалок? Не тот ли, кто удивляется ей и считает за нечто великое? Так и здесь. Кто называет себя землею и пеплом, тот высок, потому что говорит это по смиренномудрию; а кто не почитает себя землею и пеплом, но превозносится и высокомудрствует, тот низок, потому что малое почитает великим. Следовательно праотец (Авраам) по величию души сказал слова: "я, прах и пепел", – по величию души, а не по надменности. Как в теле иное – полнота и дородность, а иное – опухлость, потому что хотя в том и другом случае тело бывает тучным, но одно происходит от болезни, а другое от здоровья, так и здесь иное – надменность, – это тоже, что опухлость, – а иное – величие, это – полнота. Или еще положим, что один высок ростом, а другой, хотя и мал, но взявши ходули становится высоким: кого из них, скажи мне, назовем мы высоким и большим? Не того ли, кто высок по природе? Конечно, его, потому что у другого высота не своя, но он, ставши на ходули, делается из низкого высоким. Таковы многие из людей, превозносящиеся богатством и славою, которые не составляют величия. Высок тот, кто ни в чем подобном не имеет нужды, презирает все (земное) и имеет величие в самом себе. Будем же смиренными, чтобы нам сделаться высокими: "кто унижает себя," говорит (Господь), "тот возвысится" (Мф.23:12). Не таков человек надменный; напротив, он ничтожнее всех; и пузырь надувается, но пуста полнота его; оттого таких людей мы и называем надутыми. Смиренномудрый и при величии своем не думает о себе много, зная свое смирение, а ничтожный и при малости своей многое о себе воображает. Будем же достигать величия смиренномудрием; будем помнить о природе (всего) человеческого, чтобы нам воспламениться желанием будущего. Не иначе ведь можно сделаться смиренным, как любовью к божественному и презрением к настоящему. Как тот, кто ожидает получить царство, когда вместо порфиры предложить бы ему какую-нибудь частную почесть, почел бы ее за ничто, так точно и мы посмеемся над всем настоящим, если воспламенимся желанием почести будущей. Посмотрите на детей, когда они играя становятся в строй, – как они ставят воинов и пред ними глашатаев и ликторов, а в средине один из них идет в виде начальника: не детская ли это забава? Таковы отличия человеческие, и даже – хуже: сегодня существуют, а завтра их нет! Будем же выше их и не только не станем желать, но еще – стыдиться, когда кто будет предлагать их нам. Отвергши таким образом любовь к ним, мы воспламенимся любовью божественной и удостоимся бессмертной славы, каковой и да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

[1] Настоящие беседы произнесены святителем в Антиохии около 390 года.

[2] αφνειον. Гомер в Илиаде, II, 570.

[3] Это происходило в Ефесе. Деян. 19:14-19.

[4] Т.е. Сосфен при Павле. Деян. 18:17.

[5] В синод.пер. "опасались"

БЕСЕДА 2

"Непрестанно благодарю Бога моего за вас, ради благодати Божией, дарованной вам во Христе Иисусе, потому что в Нем вы обогатились всем, всяким словом и всяким познанием" (1Кор.1:4-5).

1. Чему других научает (Павел, когда говорит: "с благодарением открывайте свои желания пред Богом" (Флп.4:6), – то делает и сам, внушая нам начинать все этими словами и благодарить Бога прежде всего. Ничто так не угодно Богу, как благодарность и за себя и за других. Потому (Павел) начинает так почти каждое послание; здесь же сделать это было необходимее, нежели в других. Кто благодарнт, тот благодарит как чувствующий благодеяние и как бы воздает за дарованную благодать; благодать же не есть ни долг, ни награда, ни воздаяние. Это нужно знать всем, тем более нужно было коринфянам, которые склонялись на сторону разделявших Церковь. "Бога моего". По великой любви он усвояет себе принадлежащее всем, называет Бога своим, как обыкновенно выражались и пророки: Боже, Боже мой. Вместе с тем внушает и им говорить тоже. Кто говорит так, тот, оставив все человеческое, обращается к Тому, Кого призывает с великой любовью. Говорить так может тот, кто, от житейского постоянно обращаясь к Богу, предпочитает Его всему и не только непрестанно благодарит за благодать уже дарованную, но возносит Ему хвалу и за всякое благо, какое ни получит. Потому не просто сказал: блгодарю, но: "непрестанно за вас", научая их благодарить всегда, и не другого кого, а только Бога. "Ради благодати Божией". Видишь ли, как он везде исправляет их? Где благодать, там нет дел; а где дела, там не благодать. Итак, если (вам дана) благодать, то что высокомудрствуете? Почему надмеваетесь? "Дарованной вам". И чрез кого она дарована? Чрез меня ли, или чрез другого апостола? Нет, но чрез Иисуса Христа, – это и означает выражение: "во Христе Иисусе". Заметь: он часто употребляет "во" (εν) вместо – "чрез" (δια). Следовательно, это тоже, что – чрез. "Потому что всем обогатились". Чрез кого? Опять "в Нем", говорит. И не просто обогатились, но всем. Итак у вас есть богатство, и богатство Божие, и во всем, и чрез Единородного: какое неизреченное сокровище! "Всяким словом и всяким познанием". Словом не внешним, но Божиим. Есть разумение без слова, и есть разумение с словом. Есть много имеющих разум и не имеющих слова, каковы невежды и не умеющие ясно выразить того, что содержат в уме. А вы, говорит, не таковы, но способны и разуметь и говорить. "Ибо свидетельство Христово утвердилось в вас" (ст.6). Вместе с похвалами и благодарениями сильно укоряет их. Не внешней философией, говорит, и не внешним научением, но благодатью Божией по богатству разумения и слова, от Него дарованному, вы научились догматам истины и утвердились во свидетельстве Господнем, т.е. в проповеди. Вы удостоились многих знамений, многих чудес, неизреченной благодати, когда приняли проповедь. Итак, если вы утвердились зпамениями и благодатью, то для чего колеблетесь? Укоряя их, он сказанным и предрасполагает их к себе. "Так что вы не имеете недостатка ни в каком даровании" (ст.7). Здесь представляется важный вопрос: если они обогащены всяким словом и не имеют недостатка ни в каком даровании, то как они (остаются) плотскими? Если они в начале имели все это, то не тем ли более теперь? Почему же он называет их плотскими? "Я не мог", говорит, "говорить с вами, как с духовными, но как с плотскими" (3:1). Что сказать на это? То, что они, в начале уверовав и получив всякие дарования, – о которых ревновали, – впоследствии сделались нерадивыми. Или, если не так, то не ко всем говорится то и другое, но одно к достойным обличения, а другое к достойным похвалы. А что у них еще были дарования, об этом он говорит так: "у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, - все сие да будет к назиданию" (14:26); и еще: "пророки пусть говорят двое или трое" (ст.29). Можно и иначе объяснить: как мы имеем обыкновение о большей части говорить как о целом, так и он здесь сказал. Кроме того, мне кажется, он намекает и на свои деяния, т.е. на знамения, которые он сам явил у них, о чем он говорит во втором к ним послании: "признаки Апостола оказались перед вами всяким терпением" (2Кор.12:12); "ибо чего у вас недостает перед прочими церквами" (ст.13)? Таким образом он или, как я сказал, напоминает о своих деяниях, или говорит это к тем, которые еще были достойны похвалы, потому что там было много святых, которые посвятили себя на служение святым и соделались начатком Ахаии, как он говорит в конце послания (1Кор.16:15). С другой стороны, если похвалы и не слишком близки были к истине, то все же они предусмотрительно приводятся для того, чтобы предрасположить их к принятию слова. Кто сейчас же с самого начала говорит строго, тот у немощных заграждает слух для своего слова. Если слушатели равны ему по достоинству, то сердятся; если гораздо ниже его, то скорбят. Чтобы не случилось этого, он и начинает по-видимому похвалою; самая похвала относилась не к ним, а к благодати Божией, так как отпущение грехов и оправдание есть дар свыше. Потому он и распространяется особенно о том, в чем выражается человеколюбие Божие, чтобы лучше исцелить их от недуга. "Ожидая явления Господа нашего Иисуса Христа" (1Кор.1:7). Для чего вы смущаетесь, говорит, для чего беспокоитесь о том, что не предстоит Христос? Он предстоит и уже близок день Его. Смотри, с какой мудростью, отклонив их от всего человеческого, он приводит их в страх, напомнив о страшном суде и показав, что не начало только требуется доброе, но и конец. При дарованиях и при всякой добродетели нужно помнить об этом дне; и нужно много трудов, чтобы дойти до конца.