Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV Страница 3

С другой стороны, ничто не препятствует тому чтобы бесконечность присутствовала в тех вещах, которые упорядочены друг к другу не сущностно, а акцидентно, поскольку акцидентным причинам не устанавливается предел. И в этом смысле, действительно, встречаются как акцидентные бесконечности целей, так и [акцидентные бесконечности] упорядоченных к цели вещей.

Ответ на возражение 1. Природа блага такова, что из него проистекает многое, а само оно не проистекает из чего-либо другого. Таким образом, коль скоро благо имеет природу цели, и первое благо – конечной цели, приведенный аргумент вовсе не доказывает, что будто бы нет никакой конечной цели, но – что от предполагаемой цели мы можем бесконечно нисходить к упорядоченным к цели вещам. И это было бы действительно так, если бы мы брали к рассмотрению только всемогущество первого блага, которое бесконечно. Но коль скоро первое благо распространяет себя в соответствии с умом, которому свойственно переходить в следствия согласно некоторой установленной форме, то из этого следует, что существует некая мера в истечении благ от первого блага, от Которого все остальные блага обретают способность к своему распространению. Следовательно, распространение благ происходит не бесконечно, но, как сказано [в Писании], Бог располагает все «мерою, числом и весом» (Прем. 11:21).

Ответ на возражение 2. В рассуждениях о самих по себе вещах разум исходит из известных естественным образом начал и продвигается вплоть до некоторого предела. На этом основании Философ доказал, что не существует бесконечного доказательства, поскольку доказательство имеет дело с вещами, связанными друг с другом не акцидентно, а сущностно[12]. Что же касается вещей, связанных друг с другом акцидентно, то в этом случае ничто не препятствует разуму действовать бесконечно. Но прибавление к количеству другого количества или к числу единицы по отношению к ним акцидентно. Поэтому когда речь идет о такого рода вещах, ничто не препятствует разуму действовать бесконечно.

Ответ на возражение 3. Это умножение актов воздействующей на саму себя воли акцидентно по отношению к упорядоченности целей, что явствует из того, что с точки зрения одной и той же цели не имеет значения, единожды ли воздействует на себя воля, или многократно.

Раздел 5. Может ли у одного человека быть несколько конечных целей?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется возможным, чтобы воля одного человека была одновременно устремлена к нескольким вещам как к своим конечным целям. Так, Августин говорит, что конечная цель, к которой люди стремятся [как бы по природе], состоит в следующем: «В удовольствии, покое, дарах природы и добродетели»[13]. Но очевидно, что это больше, чем одна вещь. Следовательно, воля одного человека может усматривать свою конечную цель во многих вещах.

Возражение 2. Далее, то, что не противоположно друг другу, друг друга не исключает. Но есть немало такого, что не противоположно друг другу. Поэтому предположение о том, что нечто является конечной целью воли, не исключает [возможности] наличия других [конечных целей].

Возражение 3. Далее, устремляясь к чему-то одному как к своей конечной цели, воля при этом не теряет своей свободы. Но прежде, чем она определила для себя нечто, например, удовольствие, в качестве конечной цели, она могла бы определить в качестве таковой что-нибудь другое, например, богатство. Таким образом, даже после того как человек определил в качестве своей конечной цели удовольствие, он может в то же самое время определять в качестве своей конечной цели богатство. Поэтому представляется вполне возможным, чтобы воля одного человека была одновременно устремлена к нескольким вещам как к своим конечным целям.

Этому противоречит следующее: то, в чем человек видит свое успокоение как в своей конечной цели, является руководством для его устремлений, поскольку из него он черпает все свои жизненные основоположения. В связи с этим о чревоугодниках сказано: «Их «бог» – чрево» (Фил. 3:19), а именно потому, что они видят свою конечную цель в удовольствиях чрева. Однако, согласно сказанному [в Писании], «никто не может служить двум господам» (Мф. 6:24), поскольку те не упорядочены друг к другу· Поэтому невозможно, чтобы у человека было несколько не упорядоченных друг к другу конечных целей.

Отвечаю: невозможно, чтобы воля одного человека была устремлена сразу к нескольким вещам как к своим конечным целям. И так это в силу следующих трех причин.

Во-первых, так это потому, что коль скоро все желает собственного совершенства, человек желает своей конечной цели как своего совершенного и венчающего все блага. В связи с этим Августин говорит, что «конечным благом мы называем не то, чем благо оканчивается, чтобы прекратить свое существование, а то, чем оно доводится до совершенства, чтобы стать полным»[14]. Поэтому необходимо, чтобы конечная цель так удовлетворяла человеческое желание, что человеку уже просто нечего было бы более желать, чего никак не может быть, если для его со вершенства требуется что-то еще. Следовательно, невозможно, чтобы желание было устремлено сразу к двум вещам, как если бы каждая из них была совершенным благом.

Во-вторых, так это потому, что как в процессе рассуждения началом является то, что известно естественным образом, точно так же и в процессе разумного пожелания, то есть волеизъявления, началом должно быть то, что желается естественным образом. Однако этим может быть только что-то одно, поскольку природа стремится только к чему-то одному. Но началом процесса разумного пожелания является конечная цель. Следовательно, то, к чему склоняется воля как к своей конечной цели, единственно.

В-третьих, так это потому, что коль скоро добровольные действия, как было показано выше (3), получают свои виды от цели, то они должны получать свой род от общей им всем конечной цели, что подобно тому, как природные вещи разделяют род согласно общей им форме. Таким образом, коль скоро все, что может быть желаемо волей, принадлежит к одному роду, конечная цель необходимо единственна. Это тем более так постольку, поскольку у каждого рода есть только одно первое начало, а конечная цель обладает природой первого начала, о чем уже было говорено. Затем, как конечная цель человека как именно человека относится к человечеству, точно так же и конечная цель любого человека как индивида относится к индивидуальности. Поэтому, коль скоро у всех людей по природе есть только одна конечная цель, то и воля конкретного человека должна быть определена к этой конечной цели.

Ответ на возражение 1. Все перечисленные вещи рассматриваются теми, кто видит в них конечное благо, как одно вытекающее из них совершенство.

Ответ на возражение 2. Хотя и можно определить ряд не противоположных друг другу вещей, однако любая их них будет противоположна совершенному благу, поскольку ей всегда будет требоваться нечто для ее совершенствования.

Ответ на возражение 3. Способность воли такова, что она не может одновременно желать противоположного, что имело бы место, если бы она устремлялась к нескольким различным объектам как к конечным целям, о чем было сказано выше.

Раздел 6. Все ли желаемое человеком желается им ради конечной цели?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все из того, что желает человек, он желает ради конечной цели. В самом деле, об упорядоченных к конечной цели вещах принято говорить как о чем-то очень серьезном и очень полезном. Но в шутках нет ничего серьезного. Следовательно, то, что делается шутки ради, не определено к конечной цели.

Возражение 2. Далее, Философ в начале своей «Метафизики» говорит, что умозрительная наука желанна ради нее самой[15]. Но ведь нельзя же сказать, что каждая умозрительная наука является конечной целью. Следовательно, не все из того, что желает человек, он желает ради конечной цели.

Возражение 3. Далее, кто бы ни определял что-либо к конечной цели, он думает об этой цели. Но человек во время своих дел и желаний не всегда думает о конечной цели. Следовательно, не все из того, что человек делает и желает, он делает и желает ради конечной цели.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Наше конечное благо есть то, ради чего должно быть желательно все остальное, само же оно желательно ради него самого»[16].