Симеон Новый Богослов - Творения и Гимны Страница 3

До конца однакож наслаждаться ненарушимым покоем не суждено было преподобному. Послано было ему искушение, и искушение сильное и тревожное, чтобы перегорел он и очистился окончательно в огне его. Старец его, Симеон благоговейник, духовный его отец и руководитель отошел ко Господу в глубокой старости, после сорокапятилетняго строгаго подвижничества. Преподобный Симеон, зная его труды подвижнические, чистоту сердца, к Богу приближение и присвоение и осенявшую его благодать Св. Духа, составил в честь его похвальныя слова, песни и каноны, и светло праздновал каждогодно память его, написав и икону его. Может быть, его примеру подражали другие в обители и вне обители, потому что он имел много учеников и чтителей среди иноков и мирян. Услышал об этом патриарх тогдашний Сергий и призвав к себе преподобнаго Симеона, разспросил о празднике и празднуемом. Но увидев, какой высокой жизни был Симеон благоговейник, не только не противился чествованию памяти его, но и сам стал принимать в нем участие, посылая лампады и фимиам. Так прошло шестнадцать лет. На память празднуемаго прославляли Бога и назидались его примерною жизнию и добродетелями. Но наконец враг поднял из–за этого бурю искушения.

Некто Стефан, митрополит Никомидийский, очень образованный научно и сильный в слове, оставя епархию жил в Константинополе и был вхож к патриарху и ко двору. Этот человек мира сего, слыша, как всюду хвалили мудрость и святость преподобнаго Симеона и особенно его дивныя писания, составленныя в научение ищущих спасения, подвигся завистию против него. Перелиставши его писания, он нашел их ненаучными и не риторичными; почему отзывался о них с презрением и отклонял от чтения их тех, кои любили читать их. От охуждения писаний он желал перейти к охуждению и самого преподобнаго, но ничего не находил в жизни его укорнаго, пока не остановился своим зломыслием на обычае его праздновать память Симеона благоговейника. Этот обычай показался ему противным порядкам Церкви и соблазнительным. С ним соглашались в этом некоторые из приходских иереев и мирян, и начали все они жужжать в уши патриарха и бывших при нем архиереев, возводя на праведнаго беззаконие. Но патриарх с архиереями, зная дело преподобнаго и зная, откуда и из–за чего идет это движение, не обращал на него внимания. Начавший однакож злое дело не успокаивался и продолжал распространять в городе неудовольствие по сему делу на преподобнаго, не забывая напоминать о нем и патриарху, чтоб и его склонить на то же.

Так около двух лет шла война между правдою преподобнаго и ложью Стефана. Последний все искал, не было ли чего в жизни чтимаго старца, чем можно бы было навесть сомнение на его святость, и нашел, что Симеон благоговейник иногда в чувствах смирения говаривал: ведь и со мною бывают искушения и падения. Эти слова он принял в самом грубом смысле и явился к патриарху с ними, как со знаменем победы, говоря: вот каков был тот, а этот чтит его, как святаго, и даже икону его написал и поклоняется ей. Позвали преподобнаго и потребовали у него объяснения по поводу взводимаго на его старца навета. Он отвечал: что касается до празднования в память отца моего, породившаго меня к жизни по Богу, твое святейшество, владыко мой, знает это лучше меня; что же касается до навета, то пусть премудрый Стефан докажет его чем либо посильнее того, что он говорит, и когда докажет, тогда я выступлю в защиту чтимаго мною старца. Сам я не могу не чтить моего старца, следуя заповеди апостолов и св. отцев; но других никого не склоняю на то. Это дело моей совести, а другие, как им угодно, так пусть и действуют. Этим объяснением удовольствовались, но дали заповедь преподобному праздновать вперед память старца своего как можно смиреннее, без всякой торжественности.

Так бы дело и кончилось, еслибы не этот Стефан. Ему покоя не давала безуспешность его нападков; и он все что–нибудь придумывал и привлекал преподобнаго к ответу и объяснениям, еще в продолжение шести лет. Между прочим он достал каким–то образом из келлии преподобнаго икону, где Симеон благоговейник написан был в сонме других святых, осеняемых благословляющим их Христом Господом, и добился от патриарха и его синода того, что они в видах мира согласились вычистить надпись над его ликом: святый. По этому поводу Стефан поднял по городу целое гонение на икону Симеона благоговейника, и подобные ему ревнители поступали с ним точь–в–точь так, как бывало во времена иконоборцев.

Движение это принимало все более и более безпокойный характер, и докучаниям по поводу его патриарху с архиереями при нем конца не было. Изыскивая способы водворить мир, они пришли к мысли, что к успокоению умов и удовлетворению Стефана может быть достаточно будет удаления из Константинополя преп. Симеона. Не видя, как он чествует своего старца, и другие станут забывать о том, а там и совсем забудут. Решив это, они велели преподобному найти себе другое место для безмолвия, вне Константинополя. Он с радостию на это согласился, любя безмолвие, которое так часто и с такими тревогами нарушалось в городе.

Где–то около Константинополя преподобный облюбил одну местность, где была ветхая церковка св. Марины, и поселился там. Владелец того места, некто из властных архонтов, Христофор Фагура, ученик и чтитель Симеона, очень был обрадован, услышав о таком выборе. Потому сам поспешил туда и совершенно успокоил отца своего духовнаго и помещением, и доставлением ему всего потребнаго. Мало того, по совету преподобнаго, он посвятил Богу всю ту местность и вручил ее ему для устроения обители.

Между тем в Константинополе чтители преподобнаго, узнав об удалении его, недоумели, почему это случилось. Преподобный написал им, как все было, прося их не безпокоиться о нем, уверяя, что все идет к лучшему и что ему на новом месте гораздо покойнее. Чтители его однакож, между которыми было не мало и знатных лиц, не хотели оставить его без заступничества. Почему явясь к патриарху, искали объяснения, не было ли чего в сем деле враждебнаго и неправеднаго в отношении к отцу их духовному. В успокоение их патриарх удостоверил их, что уважает преподобнаго и чтит старца его, и что сам одобрил празднование в память его, с одним только ограничением, чтоб это делалось не так торжественно. Что касается до удаления его, то оно было признано благопотребным, как средство для пресечения поднятаго в городе движения по случаю означенного празднования. Чтоб не осталось у знати никакого насчет этого сомнения, он пригласил их к себе в другой раз вместе с преподобным Симеоном, и в присутствии его повторил то же самое. Преподобный подтвердил слова патриарха, уверяя, что ничего не имеет ни против кого, тем паче против святейшаго владыки своего, вниманием коего всегда пользовался, и тут же испросил благословение на устроение замышленной уже им обители. Эти объяснения успокоили всех обезпокоенных удалением преподобнаго. Преподобный писал после мирное послание и к Стефану митрополиту, — и общий мир был возстановлен.

От патриарха преподобный с друзьями своими был приглашен сказанным Христофором Фагура, где они все сделали между собою сбор потребной на построение обители суммы. За тем спешно началось самое построение и хотя не без препятствий, скоро приведено к концу. Собрав новое братство и установив в нем иноческие порядки, преп. Симеон опять устранился от всего и сел на безмолвие с обычными ему подвигами и трудами, посвящая все время, кроме случайных бесед с нуждавшимися в совете, писанию назидательных слов, подвижнических наставлений и молитвенных гимнов.

С этого времени жизнь его текла спокойно до самаго конца. Созрел он в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова и явился богато украшенным дарами благодатными. Исходили от него касавшияся некоторых лиц предсказания, которыя оправдались делом; было, по молитвам его, не мало исцелений, которыя совершал он, повелевая помазывать болящих елеем из лампады, теплившейся пред иконою св. Марины.

Прошло тринадцать лет пребывания преподобнаго в новой обители его и приблизился конец жития его на земле. Почувствовав близость исхода своего, он позвал к себе учеников своих, дал им должныя наставления, и причастившись св. Христовых Таин, велел петь отходную, в продолжение коей молясь отошел, сказав: в руце Твои, Господи, предаю дух мой!

Тридцать лет спустя явились св. мощи его (в 1050 г., 5 Индик.), исполненныя благоуханий небесных и прославившияся чудотворениями. Память преподобнаго Симеона новаго Богослова полагается 12 марта, день кончины его.

Богомудрыя писания его сохранил и предал во всеобщее употребление ученик его Никита Стифат, которому поручил это сам преподобный, и который еще при жизни его переписывал их набело, по мере составления, и собирал воедино.

СЛОВА ПРЕПОДОБНАГО И БОГОНОСНАГО ОТЦА НАШЕГО СИМЕОНА НОВАГО БОГОСЛОВА [1]