Джордж Вандеман - Истина или пропоганда Страница 3

А еще был Гедеон. Его войско насчитывало 32 000 человек. Господь сказал ему, что у него слишком много солдат. Поэтому Гедеон стал отпускать воинов домой, пока их не осталось всего триста. По указанию Господа их разделили на три отряда. Каждому воину дали трубу и светильник, спрятанный в кувшин. Эти три отряда подошли к вражескому лагерю с разных сторон. На исходе ночи по сигналу Гедеонова боевого горна затрубили все трубы. Затем, разбив кувшины и подняв горящие светильники, воины ринулись на вражеский лагерь с криком «Меч Господа и Гедеона!»

Внезапно пробудившись от сна, враги увидели повсюду пылающие светильники, со всех сторон доносились звуки труб и крики людей Гедеона. Полагая, что на них напали значительно превосходящие силы, мадианитяне страшно запаниковали. Спасаясь бегством, они принимали соплеменников за врагов и истребляли друг друга!

Какие странные сражения! Трубный глас! Разбитые кувшины! Светильники! Крики!

К чему столь необычные методы? Ответ мы находим в указаниях, данных Господом Гедеону. Послушайте: «И сказал Господь Гедеону: народа с тобою слишком много, не могу Я предать Мадианитян в руки их, чтобы не возгордился Израиль предо Мною и не сказал: «моя рука спасла меня»» (Суд. 7:2).

Вы понимаете? Господь предлагает такие простые, такие, казалось бы, нелепые, неоправданные и бесперспективные методы — и делает это для того, чтобы люди никогда не посмели заявить: «Мы совершили это своими руками!»

Ситуация повторялась снова и снова. Совершая время от времени поступки, выглядевшие не слишком разумными, Господь давал понять, что человек никогда не смог бы сделать этого. То было дело Его рук!

Поэтому, когда в далеком прошлом Господь столкнулся с величайшим кризисом — вторжением греха в Его совершенное мироздание, — неудивительно, что Он встретил это совсем не так, как мы могли бы ожидать.

Это было столкновение, затрагивающее не один какой-то мир, но всю Вселенную. Репутация Господа оказалась под вопросом. Сам Господь подвергался испытанию. Его верховенству был брошен вызов. Судьба всего Божественного творения была поставлена на карту!

Как же ответит Господь? Массированным ударом? Своей всепобеждающей силой? Или Он подавит восстание при помощи огромного грибовидного облака? Нет. Господь сделал Свой выбор. Он одолеет восстание крестом!

Странный замысел? Безусловно. Некоторые сочли его безрассудным!

С первого дня Своего появления на этой планете Иисус нарушал все правила достижения успеха: родился в хлеву, вырос в нищете, не написал ни одной книги. Он никогда не возглавлял армии, не устраивал маршей протеста, не поднимал восстания и не затевал революций. Он никогда не числился среди профессоров престижных философских школ. Не ладил с богословами. Он обходил стороной ученых — последователей Платона и Аристотеля, а Своими помощниками сделал неграмотных рыбаков, избрав «немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира… чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1:27).

Иисус мог бы возглавить восстание против Рима. Подобным ходом Он бы мгновенно завоевал популярность среди тех, кто впоследствии стали Его врагами. Учитывая Его способность творить чудеса, у римлян не осталось бы никаких шансов. Подумайте к тому же о преимуществах армии, возглавляемой Тем, Кто мог накормить всех солдат обеденной порцией ребенка!

Христос мог бы без труда овладеть троном Давида — если бы действовал правильно, в обыденном понимании. Но Он постоянно упускал возможности. Казалось, у Него не было чувства времени. Когда общественное мнение склонилось в Его пользу, и Его готовы были сделать царем, Он отослал толпу по домам и удалился на гору молиться. Иуда был далеко не единственным, полагая, что Иисус должен был бы лучше распорядиться Своими возможностями!

Еще раз ожидания Его последователей достигли апогея в то воскресенье, когда Он торжественно въезжал в Иерусалим, осеняемый пальмовыми ветвями и сопровождаемый восхвалениями. Несомненно, Он мог бы взять тогда власть!

Но всего через несколько дней Он позволил Своим врагам унизить Себя тяжким крестным путем от этого города до места под названием Голгофа. Он позволил им распять Себя на необструганном, грубо сколоченном кресте, позволил совершить злодеяние без единого слова протеста — и молился за тех, кто забивал гвозди в Его тело.

Ни один человек в толпе не понял, что произошло в тот день: ни Его враги, ни Его друзья — особенно друзья. Они знали, что Иисус мог бы спокойно уйти из рук Своих врагов. Ученики видели, как Он делал это раньше. Они знали, что Он может в любой момент сойти с креста, если захочет. Почему Он не сделал этого? Почему Он позволил Себе умереть? Вот чего они никак не могли понять.

Ученики Христа никак не предполагали, что происходившее у них на глазах не было случайностью. Они не знали, что Иисус, в соответствии с замыслом, умирал вместо человека. Он умирал смертью, которой в конце концов умрут все грешники, отвергнувшие Его жертву. Это не та обычная смерть, которой все мы должны умереть. Это не та смерть, когда умирающий окружен в последние часы друзьями и близкими, когда о нем заботятся сестры милосердия, поднося к его запекшимся губам стакан прохладной воды. Это и не смерть мученика, который, подобно Стефану, взирает на небеса и видит Спасителя, одаряющего его сочувствием и любовью. Это не смерть христианина, которого поддерживает надежда на воскресение. Смерть, о которой мы говорим, — это абсолютное, полное и окончательное отделение от Бога!

Там, на кресте, Иисус, Чьи страдания были милосердно скрыты наступившими сумерками, умирал смертью, которой должны умереть грешники. Он испытал на Себе все ужасы ада!

Что я имею в виду? Буквально следующее. Ад, когда он наступит, будет очень и очень реальным, и пламя его будет обжигающим. Но самым страшным окажется не пламя — самое ужасное произойдет в часы, предшествующие пламени. Это будет понимание того, что решения, принятые в земной жизни, были окончательными, и изменить их уже невозможно. Грешники будут лицезреть сияющий Небесный град и осознавать, что для них вход туда навеки закрыт. Это будет страшное прозрение о том, что вход туда навеки закрыт. Это будет страшное прозрение о том, что могло бы быть, но уже никогда не осуществится. Это будет ужас полного и безвозвратного отделения от Бога, отделение от Источника жизни. Это — окончательная смерть, за которой не наступит рассвет. И лишь пламя ада милосердно положит конец невыносимым мукам.

Но неужели Иисус все это испытал? Разве Он не знал все это время, что воскреснет?

Знал, но не все время. Несколько раз Он действительно говорил, что воскреснет. Тогда Он был в этом уверен. Но только до тех пор, пока ощущал поддержку Своего Отца. Во мраке же той пятницы, когда Его распяли, ощущение присутствия Отца совершенно исчезло. Не потому, что Отец перестал о Нем заботиться, вовсе нет. Незримый, Отец страдал вместе со Своим Сыном. Но Иисус взвалил на Себя непомерную тяжесть грехов всего человечества. Он, не имевший за Собой ни единого греха, отождествил Себя с нашими грехами, грехами каждого из нас, как если бы они были Его собственными. Однако между Господом и грехом пролегает пропасть. Грешник, умирая своей окончательной смертью, не ощутит спасительного присутствия Отца. Так и Иисус, умирая вместо нас, не мог ощущать его. Он должен был умирать в одиночестве.

Грешник умирает без надежды на будущую жизнь. Так же должен был умереть Иисус, Он должен был и это испытать. И Он испытал. Ибо, когда Отец окончательно Его оставил, Христос с ужасом понял, что грех, взятый Им на Себя, грех людей, настолько отвратителен, что отделение от Бога будет вечным. И вот в эти страшные минуты Он не имел надежды!

Все это время сатана нашептывал злобные, исполненные лицемерного сочувствия слова искушения: «Ты никогда больше не увидишь Своего Отца! Никто не спасется. Ты попусту растратил все эти годы. Даже Твои друзья предали Тебя. Почему Ты не предоставишь людям самим расплачиваться за свои грехи?»

Каждый мучительный вздох приближал Спасителя к тому, что, как Он думал, могло оказаться вечной смертью. Но Он ни на секунду не усомнился в Своем решении. Он готов был вечно пребывать в гробу, лишь бы оставалась возможность спасти хотя бы одного человека, к примеру только вас, Вот как Он заботился о людях!

Борьба была такой жестокой, что едва ли Иисус осознавал, что происходит у подножия креста. Его мучители смотрели на Него с беспримерным презрением и глумились: «Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти!» (Мф. 27:42). А римские солдаты, те и вовсе играли в кости, не подозревая, что над их головами разыгрывается эпохальное сражение.

Судьба этой битвы решалась не в свете присутствия и покровительства Его Отца, а в длинной тени, отбрасываемой смертью, — в тени, сквозь которую почти до самого конца трагедии не мог проникнуть Его взор. И лишь в последнюю секунду Его вера прорвалась сквозь тьму, и Он понял, что победил.