Александр Старостин - Матрона Московская (для младшего и среднего школьного возраста) Страница 3

ХРИСТОВА НЕВЕСТА

     Как-то Матронушка сказала матери:

     – Мама, готовься, у меня скоро свадьба.

     – Что ты, доченька? – испугалась Наталия. – Какая ещё свадьба?

     И заспешила к священнику, а сама думала: “Не иначе, как девчонка умом повредилась”.

     Отец Василий сам пришёл к Никоновым, исповедал и причастил Матронушку, а Наталии и Димитрию сказал:

     – Ничего не бойтесь. У неё особый союз.

     Наталия и Димитрий переглянулись: как следует понимать сказанное священником?

     – Она от рождения Христова, – пояснил тот.

     – Христова невеста? – переспросила Наталия. – Монахиня, что ли?

     – Её телесная слепота крепче любых стен монастырских, а её любовь к Спасителю мира – любовь к избранным овцам стада Его.

     “Понятно, – подумала Наталия. – Земного у неё ничего нет. И быть не может”.

     На другой день к дому Никоновых подкатили две повозки, а в них люди.

     – Не здесь ли живет прозорливая девица, которая исцеляет болезни? У нас больной.

     Димитрий и Наталия не знали, что и ответить, а маленькая Матронушка крикнула из своего уголка:

     – Это ко мне. Я ведь говорила, что будет свадьба.

     “Понятно, – подумала Наталия, – союз со всеми недугующими ”.

ВСТРЕЧА СО СВЯТЫМ ИОАННОМ КРОНШТАДТСКИМ

     Однажды, говорят, благочестивая и добрая девица Лидия Янькова, дочь местного себинского помещика, собралась в паломничество по святым русским местам и пригласила с собой 14-летнюю Матронушку.

     Побывали девицы и в Киево-Печерской лавре, и у преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой, и у святого Александра Невского в Петербурге, и в других городах и весях.

     Рассказывают, что по окончании службы в Андреевском соборе Кронштадта святой Иоанн Кронштадтский выделил в толпе прихожан маленькую Матронушку, подозвал её к себе и сказал:

     – Вот идёт моя смена – восьмой столп России.

     Спустя годы Лидия Янькова скажет, что Иоанн Кронштадтский по своей прозорливости уже тогда предвидел особое служение Матронушки России и нашему народу во времена гонений на Православие.

     Сама Матронушка никогда не говорила о словах святого Иоанна Кронштадтского – из смирения.

НОВОЕ ИСПЫТАНИЕ

     На семнадцатом году Матронушка лишилась возможности ходить: у неё полностью отнялись ноги. До конца дней своих она останется сидячей, и сидение её в разных домах и квартирах (она не имела места, где голову преклонить) продолжалось полвека. Она никогда не роптала ни на свои недуги, ни на житейскую неустроенность и одним лишь фактом своего существования служила для всех образцом смиренномудрия, терпения и любви. Многие её жалели, но она, истинная праведница, видела во всех своих бедах только знаки внимания к себе Спасителя нашего и говорила:

     – Будьте как дети. Возят дитя на саночках, и нет никакой заботы. Господь всё Сам устроит.

     И несла свой тяжкий крест с нездешней радостью. Она прозревала в душе каждого человека, даже оступившегося, черты Образа Божия. И жила, как в раю. Ведь что такое рай? Место, где человек рядом с Богом, где он чувствует Бога, скрытую Его теплоту.

     Однажды знакомая Матронушки сказала ей:

     – Жаль, матушка, что вы не видите красоту мира.

     Однако та возразила:

     – Мне Бог однажды открыл глаза и показал творение Своё. И солнышко видела, и горы, реки, травку зелёную, цветы, птичек, и Москву златоглавую... И в нашей церкви я все иконы знаю, какая где стоит.

     Знающие люди считали, что Матронушка с детства стяжала дар непрестанной молитвы, и это спасало, согревало её и освещало нелёгкий путь служения Богу и людям. Отсюда и её редкая способность духовного рассуждения, прозорливости и исцеления.

БОГ ВСЁ ВИДИТ

     А шли к ней с такими бедами, ради которых, как считали некоторые, не для чего беспокоить ни Бога, ни Его святых угодников. А к Матронушке можно. У такого-то нерадивого мужика лошади ушли – “Матронушка, помоги, пожалуйста”; у такой-то девы начальник ругается – “Матронушка, огради!”; такая-то сомневается, выходить замуж или нет – “Посоветуй”; у такой-то брат обезножел и стал как бы дурачок – “Что делать? ”; такая-то озабочена, продавать корову или погодить... И Матронушка всем сердцем своим входила в мелкие заботы и беды каждого. Она, как говорили иные, явилась в мир ради снисхождения к слабостям нынешнего человека, окружённого мелкими бесами суетности и себялюбия. Впрочем, проявляла порой и строгость – ради вразумления, конечно, но не наказания.

     Как-то на Пасхальной неделе пришли из соседней деревни женщины похристосоваться с Матронушкой, и та подала одной просфору, другой воду, а третьей – красное яйцо.

     – Выйдешь на гумно – съешь яйцо, – сказала она.

     Вышли женщины за огороды, женщина, как советовала ей Матронушка, разбила яйцо, а там живая мышь.

     Все, кто были рядом, перепугались, особенно та, что получила яйцо, и воротились к Матронушке – рассказать про случившееся.

     – Ну что, гадко мыша-то есть? – встретила женщину Матронушка.

     – Как же его можно кушать?

     – А как ты людям бедным, у которых даже коровы нет, продавала молоко из-под мыша?

     – Так я его из молока выкинула, люди не видели, – оправдывалась растерянная баба.

     – Люди много чего не видят, а Бог видит, что ты молоко из-под мыша сиротам продаёшь. Иди и впредь не греши.

НАСМЕШНИК

     Один молодой человек решил посмеяться над Матронушкой и намолоть ей небылиц – пусть, мол, слепая девка разбирается. Но только зашёл, Матронушка будто насквозь прозрела этого пустого зубоскала.

     – Я слепая и неграмотная девка, а ты зрячий и грамотный. Мне с тобой говорить не о чем. Ступай прочь.

     Насмешников и маловеров на пути Матронушки хватало: кое-кто открыто смеялся над ней; кое-кто злился: “Чего, мол, тут пророчишь, слепая?!”

     Не верили ей и родные братья, а если сбывались её слова, говорили:

     – Совпадение!

“ВЗЫСКАНИЕ ПОГИБШИХ”

     Приближался 1914 год. Никто не знал, не подозревал ещё, что вскоре разразится война с германцем, что за ней последуют две революции и погибнет множество людей.

     Однажды Матронушка попросила свою мать Наталию передать священнику, что в его библиотеке на такой-то полке и в таком-то ряду книг хранится прорись (образец на бумаге) редкой иконы “Взыскание погибших”. И эту икону следует заказать изографу (иконописцу), аккуратному в художестве и благочестивому.

     – Мне эта икона о погибших снится. Грядут немилостивые времена. Много будет погибших.

     Наталия пошла к священнику, а сама думала: “Каких ещё погибших? Где она видела погибших? И вообще, где искать деньги на художника – художники нынче дороги. Впрочем, образца, о котором говорила Матрюша, у батюшки может и не быть”.

     Каково же было удивление и Наталии, и самого священника, когда в указанном месте обнаружилась редкая прорись иконы.

     – Что ж, средства будем собирать всем миром – Христа ради, – сказал батюшка.

     Необходимое для оплаты художника собрали по подписному листу на удивление скоро и сложили собранное перед Матронушкой. Та потрогала руками деньги и отделила рубль и полушку.

     – Это верните, – сказала она.

     Женщины, находившиеся при ней, стали переглядываться, и лишь одна вспомнила, что среди жертвователей был мужик, который положил рубль в кружку с ругательствами, а другой смеху ради бросил полушку.

     Скоро и изограф, понимающий, как говорили, священное художество, прибыл из города Епифани и предстал перед Матронушкой, главной заказчицей работы.

     – Сможешь написать икону?

     – Дело для нас привычное, – сказал художник.

     – Коли так, то приступай к делу. Грунта положи лебастровые, а не меловые, и плави клади не сразу, а по-старинному.

     – Дело привычное, – повторил художник, недоумевая, как слепая от роду может рассуждать об его тонком ремесле, когда сама никогда не видела икон.

     Однако Матронушка продолжала в чём-то сомневаться.

     – Ладно. Пробуй, – сказала она. – Но прежде всяких дел исповедайся и причастись. И получи благословение. Иначе ничего не выйдет.

     – Это можно, – охотно согласился художник.

     Прошло немалое время, можно было бы и работу представить на суд прихожан, да только привычное для художника дело сразу как-то не заладилось. Кисть потеряла трепетность, а глаз – зоркость к миру духовному. И выходил не образ Пречистой, а то, о чём наш насмешливый народ говорит: не сгодится Богу молиться – сгодится горшки покрывать.