Аверкий Таушев - Книга Деяний Святых Апостолов Страница 30

Речь Апостола Павла к народу

(22:1-21)

«Мужи братия и отцы», начал Павел. «Мужи братия» — это обращение ко всем собравшимся; «отцы» — почтительное обращение к высшим по положению и старшим по летам.

«Выслушайте теперь мое оправдание перед вами»  — выслушайте мое оправдание против обвинений, возведенных на меня некоторыми из вас — малоазийскими иудеями. Когда услышали, что он говорит по-еврейски, то удвоили тишину и спокойствие. Павел подробно рассказал о своем происхождении и воспитании, дабы показать, что он — подлинный иудей и ревнитель закона. Он рассказал, что был воспитан во всей строгости Моисеева закона «при ногах» знаменитейшего фарисейского учителя Гамалиила и со всей страстностью («даже до смерти» — сколько было сил) преследовал христиан («сей путь», то есть: последователей сего пути), что может засвидетельствовать и первосвященник, который тогда был еще жив, хотя и смещен с должности, и старейшины. Затем Павел рассказал, как он был обращен ко Христу на пути в Дамаск. Рассказ этот совершенно сходен с рассказом Дееписателя в 9 гл. 3-8 ст. Лишь немногие особенные черты события выставляет здесь Павел. Так он отмечает, что яркий свет с неба осиял его «около полудня» — явление чрезвычайное, явно чудесное, что Господь назвал себя не просто «Иисусом», но: «Иисусом Назореем», что бывшие с ним «свет видели, но голоса не слыхали»: следовательно, это не обман, не субъективная галлюцинация Павла. В том, что они голоса не слыхали, нет противоречия с повествованием Дееписателя, ибо это надо понимать так, что они, хотя слышали звук голоса, но не понимали, что говорится. Из двух повествований создается цельная, более полная картина: откровение было только одному Павлу, а спутники его видели и слышали только, так сказать, отблеск и отголосок этого откровения. Далее святой Павел поведал о своем чудесном прозрении и крещении от Анании, причем подчеркнул, что Анания был «муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске», то есть не какой-нибудь неизвестный человек, а одобряемый всеми Иудеями, как ревнитель закона.

К повествованию о своем обращении Апостол присовокупил повествование о явлении ему Господа в Иерусалиме, о котором не упоминает Дееписатель, ни сам Павел в других своих речах и посланиях. Это случилось тогда, когда Павел возвратился в Иерусалим, проведя долгое время в Аравии, куда он отправился из Дамаска, после своего обращения. Апостол обращает внимание на то, что это явление ему Господа имело место в Иерусалимском храме во время его молитвы там, и, следовательно, он и по обращении в христианство, не разрывал связи с храмом и его законным богослужением. Здесь же Павел подчеркнул, что он не враг иудейского народа, ибо когда Господь повелевал ему удалиться из Иерусалима, он противостоял этому, желая проповедовать именно в Иерусалиме, где прежде гнал христиан. Только вторичное настойчивое повеление Господа заставило его покинуть Иерусалим.

Неистовство толпы и суд перед синедрионом (22:22-30)

«Иди, Я пошлю тебя далеко к язычникам», — до сих пор иудеи слушали спокойно; когда же Павел произнес сказанные ему в видении эти слова Господа, они подняли крик. Эти слова произвели взрыв фанатической ревности и ярости толпы, тем более, что они, по мнению толпы, не столько опровергали возведенное на него обвинение (ст. 21:28), сколько подтверждали его. В диком выражении своего фанатизма и ярости они метали одежды свои и бросали пыль в воздух, как бы метая камни в него. Не понимая, что происходит и боясь, что при таком возбуждении толпы дело не выяснится, тысяченачальник повелел увести Павла в Антониеву крепость и предать его бичеванию, в расчете пыткой узнать, что во всем этом кроется и какое тяжкое преступление числится за Павлом, что так кричат против него. Когда Апостола уже привязали ремнями к столбу, чтобы начать бичевание, он указал им на двоякое нарушение закона в отношении к нему, как к римскому гражданину: 1) Как римский гражданин, он избавлен от телесного наказания, так как это было наказание рабов; 2) это было вообще нарушением римского уголовного права, что трибун судебное исследование начал пыткой. Заявление Павла, что он — римский гражданин обеспокоило сотника, который распоряжался бичеванием, и самого тысяченачальника. Купивший сам за большие деньги право римского гражданства трибун, вероятно, усомнился, чтобы бедный узник его мог купить себе это право, но узнав из заявления Павла, что у него это право наследственное, что он родился в римском гражданстве, поверил и испугался не только того, что хотел пытать его, но и того, что связал его без дознания и суда, ибо заключение римского гражданина в оковы, без предварительного дознания вины его, считалось преступлением и наказывалось законом. Так как тысяченачальник ничего определенного до сих пор не мог узнать не только относительно виновности Павла, но даже относительно того, в чем собственно обвиняют его иудеи, то он для достоверного дознания вины Павла повелел собрать синедрион, чтобы повести дело Павлово официально и законно с разъяснением его вины или невинности. Не сразу, однако, а только на другой день, Лисий снял с Павла оковы, обнаруживая этим упорство власть имущего, и, выведши Павла, поставил его перед синедрионом, в обычном месте его заседаний, вероятно, в одной из храмовых, построек.

Глава двадцать третья

Апостол Павел перед синедрионом и распря между его обвинителями (1-10). Явление ему Господа Иисуса (11). Умысел иудеев убить Павла (12-22). Павла отправляют в Кесарию к прокуратору Феликсу (23-35).

Распря между обвинителями Павла

(23:1-11)

Как Сам Христос и как старейшие Апостолы, так теперь и святой Апостол Павел был поставлен перед верховным иерусалимским судилищем. Остановив на собрании взгляд, полный твердости и спокойствия, он с апостольским достоинством начал свою речь, не будучи еще спрошен членами синедриона, потому что не они призвали его к допросу на суд, а он поставлен был пред синедрионом от римского начальника.

«Мужи братия», сказал он: «я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня». В сознании собственной невинности и своего апостольского достоинства, он отказывает этим беззаконным судиям в почетном титуле «отцов» или «начальников народа», указывая на чистоту своей совести в деле служения своего Богу. Слова Апостола показались первосвященнику Анании лицемерием или самохвальством, и он приказал бить Апостола по устам. Этот Анания, человек гордый и грубый, был тогда фактически исправлявшим должность первосвященника (а не титулярный только, каковых тогда много было из числа смещенных), сын Неведея, преемник Иосифа, сына Камида, предшественник Измаила, сына Фаби. Он был вызываем в Рим для оправдания себя пред Кесарем в возведенных на него обвинениях, но не лишился своего сана, пока прокуратор Феликс не передал эту должность Измаилу. В праведном гневе своем святой Апостол произнес резкие слова против него: «Бог будет бить тебя, стена подбеленная…». Здесь оскорблен был закон, оскорблена была правда, оскорблена была чистота совести Апостола.

Слова эти были не только укоризной за беззаконное распоряжение судьи, обязанного судить по закону, но и пророчеством: спустя несколько лет, в начале так наз. Иудейской войны, Анания был убит сикариями, как изменник.

«Стена подбеленная» — образное обозначение лицемера, как и «гроб подбеленный» (подбеленный известью). Предстоящие сочли эти слова Павла за оскорбление первосвященника, каковое считалось тяжким преступлением, как оскорбление Самого Бога.

«Я не знал, братия, что он первосвященник», сказал Павел. На эти слова имеется много толкований, но нет нужды отступать от буквального объяснения, которое дает святой Иоанн Златоуст: Апостол Павел действительно не знал, что это первосвященник, ибо первосвященники в то время часто менялись и по обычной одежде нельзя было отличить первосвященника от других членов синедриона. В собраниях синедриона председательство не было необходимой принадлежностью первосвященника: у синедриона было право выбирать себе председателя. И Апостол тем более мог не предполагать в председателе этого собрания первосвященника, так как собрание назначено было по унизительному приказанию римского полкового начальника.

Увидев, что в таком беззаконном и явно настроенном против него собрании прямая защита не к месту и речи его слушать не будут, святой Апостол с необыкновенным присутствием духа, проницательностью и мудростью решился на одно средство, всегда бывающее весьма действенным при раздражении и возбуждении умов: он воспользовался тем, что синедрион состоял из двух противоположных и непримиримо враждебных между собой партий — фарисейской и саддукейской.