АДЬЯШАНТИ - Конец твоего мира. Откровенный разговор о природе просветления Страница 30

ТС: Рассказывая о своем собственном жизненном опыте, вы говорите, что космический корабль вашего бытия взлетел в определенный момент времени — когда вам было двадцать пять лет. Но возможно ли такое, чтобы чей-то космический корабль взлетал, допустим, на протяжении ряда лет? Может это произойти не в какой-то определенный момент, а совершаться постепенно, подобно восходу солнца, пока ваш корабль не окажется за пределами Земли?

Адья: С такими случаями я тоже сталкивался. Я знал людей, которые осознавали, что пробудились только спустя какое-то время, как будто пробуждение овладело ими незаметно. Они не могли вспомнить какого-то определенного, явного момента, когда произошел этот переход. Они как будто незаметно выскользнули из сна или оказались в открытом космосе, а потом в какой-то момент вдруг поняли: «О, да когда же это случилось?» Они не могут назвать какой-то определенный момент, но начинают осознавать, что действительно произошло радикальное изменение. Так что пробуждение может произойти и таким образом, незаметно для вас.

ТС: Используя ту же метафору, можно ли сказать, что космическому кораблю для взлета требуется определенное топливо, и если да, что это за топливо? 

Адья: К сожалению, я не могу сказать, что это за топливо. Едва ли это вообще возможно сказать, поскольку пробуждение зависит не только от самого человека. Пробуждение не обязательно случается с теми, кто этого действительно хочет. Не всегда пробуждение случается лишь с теми, кто искренне к нему стремится. Иногда оно случается и совершенно неожиданно. Я встречал людей, которые вовсе не интересовались духовностью. Я даже встречал людей, которые отрицали всякую духовность, а потом вдруг раз! — и совершенно неожиданно они пробуждались. Таких людей нельзя назвать искренними искателями, нельзя сказать, что они стремились к духовной реализации или хотя бы проявляли какой-то интерес к ней. Конечно, подавляющее большинство людей, переживших пробуждение, имели глубокое внутреннее устремление, сильное желание пробудиться и познать истинную природу реальности. Это так, но проблема в том, что как только мы начинаем говорить, что нужно «то» или нужно «это», обязательно появляются исключения. Пробуждение — это тайна. Здесь не действует прямой закон причины и следствия. Как бы нам этого ни хотелось, но он не действует.

ТС: Используя метафору космического корабля, вы также говорили о временном и окончательном пробуждении — в том смысле, что окончательное пробуждение означает полный выход за пределы гравитационного поля состояния сна, полное освобождение от нашей привычной склонности обособляться в отдельное «Я». А вы сами вышли за пределы этого гравитационного поля?

Адья: Я всегда затрудняюсь отвечать на подобные вопросы, но я попробую вам ответить. На самом деле, я не могу сказать: «Да, я за пределами гравитационного поля». Все немного не так. Здесь метафора не вполне отвечает действительности. Но таковы все метафоры, таковы любые описания — это только метафоры, и они имеют определенные ограничения.

Я бы сказал, что я больше не верю в мысли, которые у меня появляются. Я просто уже не способен верить в какую-либо мысль. Я не пытаюсь контролировать свои мысли, но ни одну мысль я не могу считать правильной, истинной или важной. И само это — то, что ни одна мысль не кажется мне правильной, истинной или важной — создает определенное ощущение, ощущение свободы.

Если кто-то назовет это «выходом за пределы гравитационного поля состояния сна», прекрасно, я же обычно остерегаюсь делать какие-либо заявления. Я всегда говорю, что я знаю только то, что есть сейчас. Я не знаю, что будет завтра. Может быть, завтра меня захватит какая-то мысль, прилипнет ко мне, вновь затянет меня в разделение, в заблуждения. Я не знаю, что произойдет. Я никак не могу этого знать. Все, что я знаю — это сейчас.

Поэтому я никогда не говорю: «Да, я достиг цели, пересек финишную черту», — просто я вижу все иначе. Может казаться, что я учу, передаю какие-то знания, но это лишь ограничения речи. Единственное, что я знаю наверняка, это что я не знаю. Я знаю, что нет никаких гарантий. Я не знаю, что может случиться завтра или через мгновение... Может быть, в следующий момент я впаду в заблуждение. Я не могу этого знать — вот единственное, что я знаю.

ТС: Хорошо, допустим, вы не знаете, что произойдет в дальнейшем — в плане того, когда вами может завладеть навязчивая мысль. Но если посмотреть назад, когда такие мысли появлялись у вас в последний раз?

Адья: На самом деле, я не говорю, что у меня не бывает навязчивых мыслей. Иногда какая-то мысль может на мгновение завладеть мной, вызвать некоторое ощущение разделения. Я не говорю, что этого не может со мной произойти, или что этого не происходит. Я говорю лишь о том, что когда это происходит, я очень быстро это замечаю — промежуток очень короткий. Я не знаю, возможно ли вообще для человека такое состояние, чтобы подобные «прилипчивые» мысли, такие моменты фиксации никогда не возникали. Я думаю, что в человеческом теле и в человеческом уме подобный опыт неизбежен. Различие состоит лишь в том, что в определенном состоянии промежуток между возникновением «прилипчивой» мысли и ее исчезновением становится настолько коротким, что возникновение и исчезновение мысли происходит почти одновременно.

Так что я не могу сказать, что я совсем избавлен от навязчивых мыслей. Просто их действие настолько коротко, что почти не заметно. Многие, наверное, думают, что просветление — это такое состояние, в котором никогда не происходит ничего неприятного, никогда не возникает никаких заблуждений. На самом деле, само это представление является заблуждением. В действительности все не так.

Да это, собственно, и не важно. Когда время действия мысли становится таким коротким, когда она практически сразу распознается, это тоже становится частью свободы. Ты осознаешь, что нет разницы, была у тебя мысль или нет, поскольку она не завладела тобой надолго. И в этом твоя свобода. Я думаю, все остальное не имеет к просветлению никакого отношения. Я понимаю, что после моих лекций у многих людей может сложиться некое представление о непрерывном осознании. На самом деле, просто тот разрыв в осознании, когда появляется разделяющая мысль, и вы начинаете в нее верить, практически исчезает.

ТС: Какие ситуации доставляют вам беспокойство? Вы как-то говорили, что иногда расстраиваетесь из-за компьютера, когда, например, возникают проблемы с Интернетом или принтер не работает. Что вы делаете в таких случаях 

Адья: Я просто знаю, что огорчаюсь. Я испытываю огорчение, но не выношу никаких суждений по этому поводу. Весь секрет в этом. Я не имею в виду, что я отрицаю это или не обращаю внимания, но просто никак не оцениваю. Что-то приходит, я переживаю это, не вынося никаких суждений, и это проходит. Я не придаю этому никакого значения.

У меня не возникает никаких вторичных мыслей вроде: «О, я не должен был расстраиваться» или «Почему я так расстроился?» Какие-то мысли, несомненно, участвуют, поскольку именно мысли порождают огорчение, но я не принимаю их за истинные. И поскольку я не считаю их истинными, огорчение рассеивается. 

Раньше этот процесс длился у меня гораздо дольше. Мне приходилось проводить тщательное исследование, и это действительно требовало моего внимания. Но, как я сказал, этот период сейчас существенно сократился, и все происходит почти автоматически. Это как в музыке: вы занимаетесь, совершенствуете свое мастерство, совершенствуете, совершенствуете и, в конце концов, достигаете такого уровня, что начинаете играть практически без сознательного усилия. То же самое происходит с самоисследованием. Со временем оно начинает происходить само собой, без вашего сознательного участия.

ТС: Вы часто говорите, что мысли и чувства — как две стороны одной монеты. Но разве не бывает чувств, которые не связаны ни с какими мыслями? Как насчет моментов возвышенного благоговения или восхищения красотой, когда на глазах сами собой наворачиваются слезы? Может быть, в такие моменты у нас нет никаких мыслей, а что-то просто поднимается на уровне чувств? Или вы считаете, что мысли все равно есть, но только на скрытом, подсознательном уровне?

Адья: Действительно, существует то, что можно назвать чистым чувством или чистой эмоцией — это знают все, кто переживал моменты благоговения или был очарован красотой. Существует чистое сенсорное восприятие, чувство, не обусловленное никакими мыслями. Это бывает. Однако подавляющее большинство эмоций, которые переживает большинство людей, дублируют мыслительный процесс — это мысли, преобразовавшиеся в эмоции.

Но есть и чистые эмоции, чистые чувства, которые возникают, минуя мыслительный процесс. Они являются результатом того, как наш чувственный инструмент, этот замечательный чувственный инструмент, который мы называем телом, взаимодействует с окружающим миром. Это чистое взаимодействие, не виртуальное.