Александр Мень - История религии (Том 5) Страница 32

К чему Мне множество жертв ваших? - говорит Ягве,

Я пресыщен сожженными баранами и туком откормленных тельцов,

И крови быков, и ягнят, и козлов Я не хочу.

Когда вы приходите пред лицо Мое, кто требует от вас этого?

Довольно топтать дворы Мои! И не приносите больше ненужных даров,

они для Меня - отвратительное каждение! Новомесячий, суббот и торжеств,

постов и праздников не выношу Я, Они Мне в тягость,

Мне тяжко терпеть их. Когда вы простираете руки ваши,

Я отвращаю от вас Свой взор; Сколько бы вы ни молились,

Я не слышу. Ваши руки полны крови.

Омойте, очистите себя! Удалите от глаз Моих ваши злодеяния,

перестаньте делать зло, научитесь творить добро:

Ищите правды, удерживайте насильника,

защищайте сироту, вступайтесь за вдову.

(Ис 1,10-17)

Ягве ждал от народа перемены всей жизни, а Иерусалим ограничился лишь переменами в культе. Но мишура обрядов не может скрыть от Него глубин человеческого сердца.

Исайя показал Израилю и всему миру, что люди могут оставаться идолопоклонниками, даже отказавшись от кумиров.

x x x

Страшный год не прошел для Езекии бесследно: он был подавлен, измучен и в конце концов опасно заболел. Исайя, думая, что недуг царя есть наказание за грех, пришел к больному и заявил: "Сделай завещание для своего дома, ибо ты не выздоровеешь". Царь, которому тогда едва минуло сорок лет, пришел от этих слов в отчаяние. Он отвернулся к стене, заплакал и стал громко молиться. Исайя вышел из дворца, но голос Божий тут же заставил его возвратиться. Он утешил и ободрил больного, произнеся прямо у его постели пророчество: "Так говорит Ягве, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слезы твои, вот Я исцелю тебя: в третий день пойдешь в Дом Ягве, и прибавлю к дням твоим пятнадцать лет, и от руки царя ассирийского спасу тебя и этот город, и защищу этот город ради Себя и ради Давида, раба Моего". Итак, снова пророк указал Езекии на спасительную гавань: веру в непреложность Божиего Обетования.

Исайя сам взялся лечить больного и, употребив финикийские лекарства, быстро достиг успеха. Вскоре царь поправился и смог ходить. Все эти события: неудача коалиции, осада и, наконец, болезнь - привели к примирению между Езекией и Исайей и сблизили их снова. Влияние пророка при иерусалимском дворе стало столь же сильным, как и прежде. Это видно хотя бы из того, что Шебну на посту начальника дворца заменил друг Исайи Элиаким. Однако Шебна не был устранен окончательно, но сохранил должность царского писца. Возможно, он добился этого, примирившись с Исайей, или же царь, привыкший к его помощи, убедил пророка в том, что он должен быть оставлен при дворе. Таким образом, "партия реформ" не получила безраздельной власти.

x x x

Сведения о последних годах Езекии и Исайи неясны и отрывочны. Однако на них проливает свет отрывок из летописи, включенный в Книгу Исайи и в 4-ю Книгу Царств. В последней он следует непосредственно за рассказом о дани, которую Езекия уплатил Синахерибу, и поэтому обычно считалось, что в нем говорится о событиях 701 года. Но целый ряд соображений привел исследователей Библии к выводу, чго этот отрывок повествует о втором походе Синахериба в Иудею (5).

Что послужило поводом для этой кампании, сказать трудно. Быть может, молодой фараон Тахарка снова сумел поднять мятеж в Сирии, или же Езекия попытался вернуть себе отторгнутые города. Но и без этого самый факт повторного карательного похода не представлял собой ничего исключительного. После победы над союзниками в 701 году Синахериб не имел почти ни одного года покоя; он метался по империи, пытаясь окончательно сломить дух сопротивления в покоренных странах. Дважды поднимался Вавилон, свергая ассирийских ставленников: снова начинал борьбу Мардук-Палиддин. Синахериб беспощадно расправлялся с врагами, но все же не чувствовал себя полновластным хозяином империи.

В 689 году Синахериб наконец решил стереть с лица земли источник постоянного сопротивления-Вавилон. Священный центр всего Востока, родина богов, почитавшихся от Аравии до Каспия, город, к которому даже ассирийские цари питали известное почтение, был предан огню и полностью разрушен. Солдаты Синахериба методически превращали его в пустырь. Статую Мардука вывезли в Ассирию, все же остальное обрекалось на уничтожение. В тучах неоседавшей пыли обрушивались стены храмов, дворцов, домов, мастерских. Сотни рабов и военнопленных вытаскивали горы щебня и сваливали его в мутные воды Евфрата. Еще догорали последние остатки многодневного пожара, когда царь велел открыть шлюзы и затопить руины.

Весь мир содрогнулся при известии об истреблении великого города, а в анналах Синахериба появилась еще одна хвастливая надпись: "Я разрушил их более сильно, чем это бы сделал потоп. Для того, чтобы в будущем никто не мог даже вспомнить, где находился этот город, его храмы и боги, я затопил его водой". Это было откровенным свяютатством, ибо в Ассирии чтили вавилонских богов: Бэла, Мардука, Нергала, Сина, и их имена сам Синахериб по традиции ставил в своих надписях.

По-видимому, расправившись с Вавилоном, ассирийский царь решил окончательно навести порядок и в Сирии. Неизвестно, каким поводом воспользовался для этого Синахериб, но, вероятно, около 688 года он вторично вторгся в Иудею и, как в 701 году, разбил военный лагерь в Лахише.

На этот раз Езекии рассчитывать было не на что, он знал, что Синахериб не успокоится, пока не истребит мятежную иудейскую столицу. Но именно теперь, когда исчезли все земные шансы на спасение, в Исайе произошла внезапная перемена: он стал вестником надежды и утешителем народа; он был отныне уверен, он знал. что нечестивому врагу не дано сокрушить Остаток Израиля.

В самом деле, если бы Синахериб привел свой замысел в исполнение, это означало бы полное и окончательное крушение народа Божия. Семя пророческой проповеди еще не дало достаточно всходов в народном сознании, и отрыв от родной почвы кончился бы для иудеев столь же плачевно, как и для северян. Остаток непременно должен был удержаться, даже если на него надвинулись необоримые силы.

Для пророка нет ничего случайного в делах человеческих. Кем был Ассур? Лишь орудием наказания. Если Ягве допустил торжество тирана, то вовсе не потому, что Он возлюбил его. О Ассур-палица гнева Моего, бич Моего негодования!

Я послал его против народа нечестивого и против народа гнева Моего. Но орудие в своей безумной гордыне вознеслось превыше неба, опьяненный кровью мучитель шагает по трупам, возомнив себя владыкой мира. Он говорит :

"Силою руки моей и моею мудростью сделал это я, ибо я умен,

И переставляю границы народов, и расхищаю сокровища их,

и низвергаю с тронов, как великан, и рука моя хватает богатства народов, как гнезда,

как забирают оставшиеся в них яйца. Так забрал я всю землю,

и никто не шевельнул крылом, и не открыл рта, и не пискнул".

Однако безбожник не вечно будет ликовать; Тот, Кто наделил его силой, Тот и отнимет ее:

Величается ли топор перед дровосеком?

Гордится ли пила перед пильщиком?

Восстанет ли палица на того, кто поднимет ее,

и палка на того, кто - не дерево?

(Ис 10, 5-15)

На челе деспота-победителя пророк увидел печать смерти. Зло и нечестие буйствуют, но никогда не захватить им полноты власти в мире. Пусть слабы ростки добра, никогда они не смогут быть уничтожены. В конце концов победителем будет Бог.

x x x

Нужно представить себе Иерусалим в ожидании врага, этот город, притихший, как в трауре, людей, с тревогой поглядывающих на сторожевые башни и передающих друг другу страшные подробности гибели других крепостей, чтобы понять, как трудно было Исайе говорить о спасении в такой момент. Правда, случается, что в безвыходном положении все силы души как бы соединяются в едином порыве, устремляясь навстречу чуду. Но здесь была не безвыходность, а нечто иное: здесь был выбор. Народ хорошо знал, что капитуляция спасет жизнь большинству людей. Но именно против сдачи города ратовал теперь Исайя:

"Так говорит Ягве: народ Мой, живущий в Сионе! Не бойся Ассура... Еще немного, и пройдет Мое негодование, и гнев Мой обратится на истребление его.

И поднимет Ягве Воинств бич на него... Как птица птенцов, так Ягве Воинств прикроет Иерусалим, и избавит, и пощадит, и спасет" (Ис 10, 24,26).

Под влиянием пророка и Езекия, как это порой бывает с колеблющимися людьми, неожиданно проявил мужество и твердость. Он всей душой уверовал в чудо и старался вдохнуть эту веру в воинов. Он сказал перед ними ободряющую речь: "Будьте тверды и мужественны, не бойтесь царя Ассирийского и всего множества, которое с ним. Ибо с нами еще более. С ним сила телесная, а с нами Ягве, Бог наш, сражается в битвах наших".

x x x

И вот настал день, когда на окружающие Иерусалим горы высыпали ассирийские отряды. Воины спешили со всех сторон, деловито занимая каждую удобную лощинку, каждое тенистое место. Солдаты ставят палатки, привязывают лошадей и мулов; до Иерусалима долетают гомон, крики, рев верблюдов, звон оружия. Для ассирийцев осада-привычное дело. Они умеют мигом устроиться на новой местности и обычно сразу же приступают к возведению осадного вала. Но, как ни странно, на сей раз они не торопятся.