Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 1) Страница 32

Обращаясь к отношениям Церкви Русской к Западному и Римскому патриархату, считаем необходимым со всею обстоятельностию рассмотреть мысль, уже около трех веков повторяемую ревнителями папства, будто русские во дни святого Владимира крестились в римскую веру и вначале были римскими католиками 379. На чем основывают эту мысль?

Прежде всего на том, будто Константинопольские патриархи Николай Хрисоверг, Сисиний и другие до самого Михаила Керуллария, при которых последовало окончательное крещение России, находились в общении и единомыслии с папою 380. Но в каком общении? Требуется знать, точно ли эти патриархи признавали папу главою Церкви и подчинялись ему? Точно ли принимали они те западные нововведения, которые осудил еще патриарх Фотий, и отвергали самого Фотия как схизматика, многократно отлученного папами? Известно, что со времени возвышения Византии на степень императорской столицы архипастыри Церкви, желая почтить и епископскую кафедру Византии, еще на Втором Вселенском Соборе (в 381 г.) постановили: "Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим" (правило 3); затем на Четвертом Вселенском Соборе (в 451 г.), заметив, что "престолу ветхого Рима отцы прилично дали преимущества, поелику то был царствующий град", предоставили "равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быти градом царя и сигклита и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому и будет второй по нем" (правило 28); наконец, на Шестом Вселенском Соборе, Трульском (в 691 г.), снова утвердили: "Да имеет престол Константинопольский равные преимущества с престолом древнего Рима, и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем" (правило 36). Папы ни за что не соглашались принять эти правила, потому что в них от лица Церкви Вселенской ясно выражались две горестные для пап истины: первая, что преимущества Римского епископа отнюдь не суть следствия его мнимого преемства от апостола Петра, мнимого князя апостолов, а дарованы этому епископу отцами и собственно ради царствующего града; вторая, что по той же самой причине равные преимущества даруются и Константинопольскому епископу и, следовательно, папа не есть глава Церкви. Известно также, что в VI в., имея в виду еще сильнее противустать римскому преобладанию, заметно уже начинавшему обнаруживаться в Церкви, Восточные Соборы и императоры предоставили Константинопольскому патриарху право называться титлом Вселенского (??????????т?) на Востоке, как на Западе назывался уже папа 381; тем более не могли Римские епископы признать за Цареградским этого нового права, которым совершенно ниспровергалась мысль об их главенстве, и всеми средствами старались вынудить Константинопольских патриархов отказаться от опасного для пап титла 382. Что же, пользовались ли Цареградские патриархи - Николай Хрисоверг, Сисиний и другие до Михаила Керуллария - теми преимуществами, какие предоставлены были их кафедре Соборами и благочестивыми императорами?

Пользовались, несомненно, точно так же, как пользовался этими преимуществами Фотий, как пользовались ими предшественники и все преемники Фотия, потому что на Востоке постоянно были принимаемы и соблюдаемы правила Вселенских Соборов, которыми предоставлено Константинопольскому престолу равночестие с Римским, и сам папа Лев IX в письме своем к патриарху Михаилу Керулларию (1049), укоряя Цареградских патриархов в гордости и властолюбии, засвидетельствовал, что начиная с Иоанна Постника даже доныне все преемники его не страшились и называться, и подписываться патриархами Вселенскими 383. Если же Николай Хрисоверг, Сисиний, Сергий, как и другие Цареградские первосвятители вопреки всем настояниям и прещениям со стороны Римского епископа усвояли себе равночестие с ним и именовали себя вселенскими, то, очевидно, они не подчинялись папе, не признавали его главою Церкви и верховным владыкою. В частности, о патриархе Николае Хрисоверге известно, что во дни его при императорах Василии и Константине был в Константинополе Собор, на котором окончательно прекращены волнения, продолжавшиеся в восточном клире целые девяносто лет по случаю четвертого брака императора Льва Мудрого. По окончании этого Собора отцы воскликнули между прочим: "Многая лета Николаю, Святейшему и Вселенскому патриарху"; далее: "Вечная память Игнатию, Фотию, Стефану, Антонию... патриархам православным..." 384. Значит, во дни Николая Хрисоверга на Востоке не только не признавали папу главою Церкви и не подчинялись ему, но явно отвергали все Соборы и определения папские, бывшие на Фотия, торжественно выражали свое единомыслие с Фотием как православным и, следовательно, разделяли мысли его против всех западных нововведений, какие осудил он. Преемник Николая Хрисоверга Сисиний (996 - 999) составил в 1001 г. соборное определение о беззаконных браках, и это определение начинается словами: "Сисиний, Божиею милостию, архиепископ Константинополя - нового Рима и Вселенский патриарх" 385. А кроме того, с именем Сисиния найдено известное Окружное послание Фотиево ко всем Восточным первосвятителям, которое, вероятно, этот патриарх нашел нужным снова огласить в предохранение православных от нововведений западных 386. Преемник Сисиния Сергий (999 - 1019), сродник Фотиев, пошел еще далее. Он писал к папе, убеждал его оставить нововведения, и особенно незаконное прибавление к Символу, и когда папа не согласился, то созвал в Константинополе Собор, на котором подтвердил все осуждения Фотия на латинян и самое имя папы исключил из церковных диптихов 387. Преемник Сергия Евстафий (1019 - 1025) с согласия императора Василия посылал в Рим послов и просил папу, чтобы он признал Константинопольского патриарха Вселенским на Востоке, т.е. просил, чтобы папа торжественно признался, что он не есть глава Церкви, а что есть и другой равночестньш ему святитель: папа, разумеется, на это не согласился, как не соглашались и все его предшественники 388. Наконец, от патриарха Алексия (1025 - 1043) преемника Евстафиева и предшественника Михаила Керуллария сохранилось несколько соборных определений. Одно из них начинается словами: "Алексий, Божиею милостию архиепископ Константинополя - нового Рима и Вселенский патриарх". В другом его называет Вселенским составитель соборного деяния 389.

Итак, в чем же состояло общение и единомыслие с папою тех Цареградских патриархов, при которых окончательно насаждена в России святая вера? В доказательство этого указывают только на два обстоятельства: на свидетельство Антиохийского патриарха Петра в письме к патриарху Михаилу Керулларию от 1054 г., что он, Петр, за сорок пять лет пред тем сам был в Константинополе во дни патриарха Сергия и слышал, как имя папы возносилось на литургии вместе с именами прочих патриархов, а во-вторых - на упомянутое выше посольство Константинопольского патриарха Евстафия к папе с просьбою о титле Вселенского 390. Но свидетельство Петра Антиохийского гласит только, что около 1009 г. имя папы находилось в константинопольских диптихах при патриархе Сергии, а отнюдь не отвергает, что оно исключено Сергием из этих диптихов впоследствии, да и сам Петр далее говорит: "А каким образом и почему имя папы изглаждено, не знаю" 391. Посольство же Евстафия к папе, как мы уже заметили, имело в основании своем мысль, весьма неблагоприятную папству, и, хотя папа не согласился на желание патриарха, вот мы видим, что и преемник Евстафия, подобно всем своим предшественникам, назывался Вселенским. Вообще, если Константинопольские патриархи по временам сносились еще с папою и даже имя его иногда дозволяли возносить на литургии с именами прочих патриархов, несмотря на то, что не признавали его главою Церкви, не подчинялись ему и осуждали все западные нововведения, обличенные Фотием, это показывает только, что внешнее общение Цареградских святителей с Римским по временам еще возобновлялось даже после Фотия, хотя внутреннего единения и единомыслия в делах веры и Церкви уже не существовало. Каким же образом патриархи Цареградские - Николай Хрисоверг, Сисиний, Сергий и другие могли обратить русских в римскую веру?

Сознавая, вероятно, слабость этого своего доказательства, самого, однако ж, главного, некоторые ревнители папства старались утверждать, будто русские обращены при Владимире к вере не греческими проповедниками, присланными из Константинополя, а римскими, посланными от папы, именно епископом Бруно и архиепископом Вонифатием.

О Бруно вот что говорит один из таких ревнителей: "Святой Бруно епископ, получив в 985 г. благословение папы Иоанна XIV, отправился чрез Польшу, где с великою почестию был принят Болеславом, на проповедь Евангелия пруссам, но, не видя там успеха, пошел в Русь, где апостольски трудился около двадцати лет и наконец был русскими умерщвлен с осьмнадцатью своими сотрудниками 6 календ. Март. 1008 года. О том пишут Дитмар, Мариан..." 392. Здесь совершенное искажение истины, и притом намеренное, потому что защитник папства ссылается на Дитмара, который действительно оставил о Бруно достоверные сведения как его родственник, сверстник, даже совоспитанник, и который, однако ж, свидетельствует совсем другое. Дитмар пишет, во-первых, что Бруно отправился к папе за благословением уже по смерти императора Оттона III (1002) в царствование Генриха II (1002 1024), следовательно не в 985 г., а после 1002 г., и потому, если бы и прямо пошел из Рима на проповедь в Россию, никак не мог бы проповедовать в ней около двадцати лет, скончавшись в 1008 г. 393 Затем Дитмар повествует, что Бруно, возведенный по повелению папы в сан епископа и предавшись строгой жизни, пришел в Польшу к королю Болеславу и, будучи щедро одарен от него, роздал все это на церкви, нищим и сродникам, а сам отправился на проповедь Евангелия в Пруссию, но, не видя здесь никакого успеха, решился проповедовать в стране, сопредельной Пруссии и России, т. е. находившейся между ними, где вскоре и умерщвлен жителями вместе со своими 18 сотрудниками 394. Из письма самого Бруно к императору Генриху II видно, что он начал свой подвиг с Венгрии, пробыл там год, но понапрасну. Из Венгрии предположил идти к печенегам и пошел к ним (в 1006 г.) чрез землю Русскую, тогда уже просвещенную светом Евангелия. Государь русский (Владимир) удержал его на месяц, уговаривая отложить намерение как очень опасное и бесполезное. Но Бруно настоял на своем, отправился к печенегам, пробыл у них пять месяцев, обратил к святой вере около тридцати человек, утвердил с печенегами мир от имени русского князя и по возвращении в Россию уговорил Владимира послать к ним заложником будто бы своего сына и вместе одного из латинян, рукоположенного во епископа. Затем Бруно отправился в Польшу, откуда и писал настоящее письмо, собираясь идти к пруссам. Во всем этом письме нет ни слова, чтобы Бруно проповедовал русским или чтобы он убеждал Владимира подчиниться папе 395.