Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга третья Страница 32

«Я не знаю, как насчет правительства, сэр, — вмешался четвертый, — но наши родители тратят с трудом заработанные деньги, чтобы позволить нам иметь диплом колледжа, так чтобы мы могли зарабатывать себе на жизнь. Они любят нас».

Неужели? Давайте посмотрим. Правительство хочет, чтобы вы были эффективными бюрократами, чтобы управлять государством, хорошими работниками промышленности, чтобы поддержать экономику, и способными солдатами, чтобы убивать «врага», так?

«Думаю, что да. Но наши родители более добры, они думают о нашем благосостоянии и хотят, чтобы мы были хорошими гражданами».

Да, они хотят, чтобы вы были «хорошими гражданами», что означает быть уважаемыми и амбициозными, постоянно алчущими и вовлеченными в ту социально принятую жестокость, которая называется конкуренцией, так чтобы и вы, и они могли быть в безопасности. Вот то, что составляет так называемого хорошего гражданина, но действительно ли это хорошо или что-то очень злое? Вы говорите, что ваши родители любят вас, но так ли это? Я не циничен. Любовь — это необычайная вещь, без нее жизнь бесплодна. Вы можете иметь много имущества и занимать место во власти, но без красоты и величия любви жизнь вскоре становится страданием и замешательством. Любовь подразумевает верно, что тем, кого любят, дают абсолютную свободу, чтобы вырасти в их полноте, быть чем-то большим, чем просто социальные механизмы. Любовь не заставляет открыто или через скрытую угрозу обязанностей и ответственности. Где присутствует какая-либо форма принуждения или применения власти, там нет любви.

«Я не думаю, что это именно та любовь, о которой мой друг говорил, — сказал третий. — Наши родители любят нас, но не так. Я знаю мальчика, который хочет быть художником, но его отец хочет, чтобы он был бизнесменом и угрожает, что выгонит его, если тот не выполнит свой долг».

То, что родители называют долгом, это не любовь, это форма принуждения, и общество поддержит родителей, потому что то, что они делают, очень почитается. Родители стремятся, чтобы мальчик нашел надежную работу и зарабатывал бы деньги. Но с таким огромным населением существуют тысячи кандидатов на каждую работу, и родители думают, что мальчик никогда не сможет зарабатывать средства к существованию с помощью живописи, потому-то они заставляют его преодолеть то, что они расценивают как его дурацкую прихоть. Они считают, что ему необходимо соответствовать обществу, чтобы быть уважаемым и в безопасности. Это называется любовью. Но любовь ли это? Или же это страх, прикрытый словом «любовь»?

«Когда вы объясняете это таким образом, я и не знаю, что сказать», — ответил третий.

Имеется ли какой-то другой способ объяснить это? То, что только было сказано, возможно, неприятно, но это факт. Так называемое образование, которое вы сейчас получаете, очевидно, не помогает вам встречать эти обширные жизненные сложности. Вы приходите к этому неподготовленными и поглощаетесь им.

«Но кто должен обучить нас понимать жизнь? У нас нет таких преподавателей, сэр».

Педагога тоже нужно учить. Люди постарше говорят, что вы, подрастающее поколение, должны создать иной мир, но они вовсе не это имеют в виду. Напротив, с большой вдумчивостью и заботой они приступают к вашему «образованию», чтобы приспособить вас к старому образцу с некоторыми видоизменениями. Хотя они могут говорить совершенно по-разному, учителя и родители, поддержанные правительством и обществом в целом, присматривают за тем, как вас обучают, чтобы соответствовать традиции, принимать амбицию и зависть как естественный способ жизни. Они нисколько не заинтересованы в новом образе жизни, и именно поэтому сам педагог получает неправильное образование. Старшее поколение породило этот мир войны, этот мир антагонизма и разделения между человеком, а новое поколение усердно ступает по его шагам.

«Но мы хотим быть правильно образованными, сэр, что нам делать?»

Прежде всего, уясните один простой факт: что ни правительство, ни ваши нынешние преподаватели, ни ваши родители не заботятся о том, чтобы обучать вас правильно. Если бы они хотели, мир был бы совсем другим, и не было бы никаких войн. Итак, если вы хотите получить правильное образование, вам придется самим приступить к этому, и когда вы вырастете, тогда вы будете присматривать, чтобы ваши собственные дети получали правильное образование.

«Но как можем мы сами себя правильно обучать? Нам нужен кто-то, кто будет учить нас».

Вы имеете в виду преподавателей, чтобы консультировать вас в математике, в литературе и прочем, но образование — это что-то более глубокое и более широкое, чем просто сбор информации. Образование — это развитие ума таким образом, что действие не будет эгоцентричным. Это то, как на протяжении всей жизни учиться разрушать стены, которые строит ум, чтобы быть в безопасности, и из-за которых возникает страх со всеми его осложнениями. Чтобы получить настоящее образование, вы должны учиться усердно и не быть ленивыми. Будьте хорошими игроками и не побеждайте других, а развлекайте себя. Ешьте хорошую пищу и поддерживайте физическое здоровье. Позвольте уму быть внимательным и способным справляться с проблемами жизни не как индус, коммунист или христианин, а как человек. Чтобы получить настоящее образование, вы должны понять себя, вы должны продолжать узнавать о себе. Когда вы прекращаете узнавать, то жизнь становится ужасной и печальной. Без доброты и любви у вас нет настоящего образования.

Ненависть и насилие

Было довольно рано, солнце еще не появится в течение часа или около того. Южный Крест был очень ясно виден и удивительно красив над пальмовыми деревьями. Все было очень тихим, деревья были неподвижны и темны, и даже маленькие существа на земле были тихими. Над спящим миром царила чистота и благословение.

Дорога вела через группу пальм, мимо большого водоема, и дальше, туда, где начались дома. Каждый дом имел сад, некоторые ухоженные, а другие заброшенные. В воздухе стоял аромат жасмина, и роса делала аромат более насыщенным. В домах пока не загорались огни, и звезды были все еще хорошо видимыми, но на востоке неба возникало пробуждение. Велосипедист зевая проехал мимо, не повернув голову. Кто-то завел автомобиль и прогревал его, — стоял нетерпеливый гул. За этими домами дорога шла мимо рисового поля и сворачивала налево, к распростертому городу.

От дороги ответвлялась тропа и шла около воды. Пальмы по ее берегам были отражены на тихой, ясной воде, и большая белая птица была уже в работе, пробуя поймать рыбу. На той дорожке пока еще никого не было, но скоро здесь будет людно, поскольку она использовалась местными жителями как кратчайший путь к главной дороге. За водным путем стоял одинокий дом с большим деревом в довольно хорошем саду. Рассвет теперь полностью наступил, и утренняя звезда была едва видна над деревом, но ночь все еще сдерживала день. Какая-то женщина сидела на циновке под деревом, настраивая струнный инструмент, который опирался на ее колени. Через время она запела что-то на санскрите, это было что-то глубоко религиозное, и как только слова заполнили утренний воздух, вся атмосфера этого места, казалось, изменилась, зарядившись удивительной полнотой и значением. Затем она начала петь песню, которую пели только в тот утренний час. Это было великолепно. Она не знала, что кто-то слушал ее, и это не потревожило ее, потому что она была полностью поглощена в пением. У нее был хороший, чистый голос, и она наслаждалась серьезным и грустным исполнением. Струнный инструмент едва можно было слышать, но ее голос чистый и сильный доносился через воду. Слова и звучание заполнили все ваше существо, и возникала радость великой чистоты.

Он пришел с несколькими друзьями, но некоторые были, очевидно, его последователями. Крупный мужчина, очень темный и мощного телосложения, казался энергичным, и, должно быть, физически очень активен. Он недавно искупался, а его одежда была безупречно чиста. Когда он говорил, его губы, казалось, занимали место на всем его лице. Некая внутренняя ярость, вероятно, снедала его, большую голову с густыми волосами держал высокомерно с презрением и властностью. Его улыбка была натянутой, и можно было определить, что он смеялся очень мало. Его взгляд, прямой и откровенный, указывал на абсолютную веру во все, что он говорил. В нем было что-то удивительно мощное.

«Надеюсь, что вы извините меня, если я сразу же перейду к теме разговора. Мне не нравится ходить вокруг да около, я предпочитаю начать прямо с сути. Я с большой группой людей, которые хотят уничтожить браминскую традицию и поставить Брамина на место. Он безжалостно нас эксплуатировал, а теперь наша очередь. Он управлял нами, заставляя чувствовать нас глупыми, более низкими и подвластными его богам. Мы собираемся сжечь его богов. Мы не хотим, чтобы его слова оскверняли наш язык, который намного старше его языка. Мы планируем вывести его из любого значимого положения, и мы сделаем себя более умными и хитрыми, чем он. Он лишил нас образования, но мы расквитаемся».