Етаку Банкэй - Нерожденный. Жизнь и учение мастера дзэн Банкэя Страница 34

— Это не так, — сказал Банкэй, покачав головой.

Банкэй обратился к собранию в храме Нёходзи: — Всем вам очень повезло встретиться с настоящим учителем, поэтому вы можете прямо войти на истинный

Путь, не стаптывая свои соломенные сандалии в бессмысленных паломничествах и не тратя свою энергию на следование за иллюзорными «цветами в пустоте» аскетической практики. Всем вам очень повезло. Воспользуйтесь этой возможностью.

— Я понимаю то, что вы говорите нам, — сказал некий монах. Но у меня есть один вопрос. Мне кажется, что все это подобно человеку, которому необходимо уйти из города и преодолеть реку. Он должен пройти некоторое расстояние. Затем он должен воспользоваться лодкой для того, чтобы пересечь реку. Если он не совершит этих действий, то как же он выйдет за пределы города? — Но вот же оно — прямо здесь, — сказал Банкэй. — Нет различия между тем, чтобы достигнуть или не достигнуть этого места. Это и есть то, что дзэн называет Вратами Внезапного Просветления. Если вы сомневаетесь, вы теряете его. Если вы следуете за ним, то вы оказываетесь еще дальше от него.

В пятом году Гэнроку (1692), когда Банкэй был в храме Гёкурюдзи в провинции Мино, его посетил мастер школы Сото-дзэн по имени Юйэ.[178] Часть их беседы уже приводилась ранее. Юйэ спросил Банкэя о Пяти Позициях танского мастера Тодзана Рекая:[179]

— Утверждения Тодзана о Пяти Позициях, Хозяине и Госте, и так далее, суть средства обучения, используемые мастерами Дхармы нашей школы. Они часто используют их совершенно произвольно, приспосабливая их к своим нуждам. Что Вы думаете об этом?

— Тодзан был одним из мастеров прошлого, достигших совершенной свободы в практике Дхармы, — ответил Банкэй. — Эти утверждения он использовал тогда, когда представал перед своими учениками. Эти утверждения просто осадок — то, что осталось от ситуации. Они не являются чем-то необходимым.

— Значит, Вы считаете, что Пять Позиций, Три Сущности и Три Таинства и все прочее, совершенно необязательны? Неужели это просто бессмысленные фразы? — сказал Юйэ.

— Любое истолкование, которое ты выдвигаешь и закрепляешь как истину, становится бессмысленной фразой, — сказал Банкэй. — Нет никакого смысла повторять слова патриархов.

Зимой 1689 года монахи и миряне, среди которых было множество самураев и крестьян, собрались на зимний затвор в храме Санюдзи в Окаяма, что находится в провинции Бидзэн, чтобы получить наставления Банкэя. Каждый день все дороги, ведущие к Санюдзи, были переполнены пилигримами. Некий монах из расположенного неподалеку храма школы Нитирэн, преисполнившись зависти к Банкэю, прибыл на одно из собраний с двумя десятками своих последователей. Он вознамерился опозорить Банкэя и опровергнуть его учение. Когда Банкэй воссел на трон Дхармы для того, чтобы произнести проповедь, этот монах школы Нитирэна выступил вперед и сказал:

— Многие люди, собравшиеся здесь, доверяют тебе и принимают твое учение. Я не принимаю его. Так что же ты можешь сделать?

— Не подойдешь ли ты немного ближе? — сказал Банкэй.

Монах подошел ближе.

— Подойди еще ближе, — сказал Банкэй. Монах подошел еще ближе.

— Вот видишь, ты вовсе не идешь против моего учения, — сказал Банкэй.

Монах удалился, не сказав больше ни слова.

Некий монах пришел к Банкэю в храм Гёкурюдзи в провинции Мино.

— Такие великие мастера дзэн, как Дайэ и Энго, использовали коаны для наставления своих учеников.[180] Почему вы не используете коаны? — спросил он.

— Что использовали мастера, жившие прежде Дайэ и Энго? — ответил Банкэй.

Монах не смог ничего сказать на это. Немного позже Банкэй сказал:

— Своими бесконечными словесными препятствиями дзэнские наставники приводят последующие поколения [учеников] в смятение. Тот вред, который они наносят, затрагивает и их будущих наследников. Горькая правда заключается в том, что на протяжении последних трехсот лет и учителя, и ученики ошибочно принимали эти словесные затруднения за нечто устойчивое и неизменное, и считали, что они имеют непосредственное отношение в их истинной сути. Все они одинаковы. Всю свою жизнь они проводят в омрачении и вводят других в заблуждение. Наделенные Оком Дхармы великие учителя прошлого действовали прямо и непосредственно, не опираясь на дзэнские истории или коаны. Они помогали своим ученикам достичь освобождения с помощью стремительных и жизненных способов. Что же вы видите сегодня? Люди, наделенные властью мастеров дзэн, возводят палатки и занимаются в них мелочной торговлей; они потрясают своими посохами, или кричат «Кхат!» или неразборчиво разбрасывают вокруг дзэнские высказывания. Вовлеченные в совершение этих бессмысленных и бесполезных действий, они воображают, что это и есть Путь дзэн; они поощряют своих учеников ко все более безумному и идиотскому поведению, делают из них совершенно безответственных и нетерпимых людей и толкают их в бездонную черную яму. Как жаль, что Дхарма Будды ныне пребывает в таком пренебрежении!

В храме Гёкурюдзи в провинции Мино некий монах спросил:

— Токусан и Риндзай учили своих учеников, используя посох и «Кхат»![181] Почему Вы не используете их, мастер?

— Свобода, которую мне предоставляет этот мой трехдюймовый барабан, — это все, что мне нужно для того, чтобы наставлять моих учеников, — сказал Банкэй. —

Никто из тех, кто заплывает в мой порт, не остается здесь надолго.

Князь Като Ясуоки (известный также под духовным именем Гэссо, Мирянин Лунного Окна) глубоко почитал Банкэя. Он построил храм Нёходзи и пригласил

Банкэя стать его первым настоятелем. Господин Като в течение многих лет практиковал дзэн и его повседневное поведение было отмечено полной отстраненностью от всех вещей этого мира. Это отношение распространялось в том числе и на его владения, замок, жену и детей.

Однажды, когда Банкэй надолго затворился в обители Оси-кэн,[182] мирянин Гэссо пришел увидеться с ним, но Банкэй отказал ему в этом. Тогда Гэссо просто пошел и посидел немного в зале для медитации. Затем он вернулся домой. Так продолжалось на протяжении нескольких месяцев и Гэссо уже отчаялся когда-нибудь встретиться с мастером. Он обратился к одному из старших монахов:

— Я отдаю себя [Великому] Делу всем своим телом и душой — для меня не существует ничего иного. Согласие Дхармы, существующее между мной и мастером, ни в чем не уступает отношениям учителя и ученика, бывшим у древних. Я не думаю, что я когда-либо сделал что-то, что не оправдало его доверия. Я был бы очень признателен Вам и другим монахам, если бы Вы смогли хоть немного прояснить мне намерения мастера.

Старый монах, имя которому было Сотэцу, сказал:

— Люди в этом храме не знают точно, что мастер пытается указать Вам. Я могу дать Вам лишь один совет.

— Дайте мне этот совет, — сказал Гэссо. — Пожалуйста, дайте мне Ваш совет.

— Что ж, — сказал Сотэцу, — я думаю, что у Вас все еще что-то осталось.

Гэссо поблагодарил старого монаха за его совет. Сотэцу известил об этом Банкэя, и Банкэй дал Гэссо разрешение прийти к нему. Гэссо не мог скрыть свою радость.

Польза, полученная Гэссо в то время, была поистине велика.

Будучи еще молодым человеком, Банкэй провел почти целый год, обучаясь дзэн у мастера Дося в храме Софукудзи в Нагасаки.[183] Среди его соучеников были монах школы Сото-дзэн Гэнко и монах школы Обаку-дзэн Эгоку.[184] Эти монахи, наряду с Банкэем, были помощниками Дося. Когда Дося преподнес Банкэю стихотворение, подтверждающее его просветление,[185] это вызвало в общине некоторое волнение. Все повторяли строки этого стихотворения. Несколько лет спустя, после того как Дося вернулся в Китай, Гэнко и Эгоку, сами уже бывшие мастерами дзэн, занялись составлением сборника высказываний Дося. Гэнко прислал одного монаха в храм Кориндзи в Эдо, чтобы спросить Банкэя, позволит ли он включить в этот сборник стихотворение, которое сочинил для него Дося.

— Поступайте как знаете, — сказал Банкэй. — Воспользуйтесь им, если вы этого хотите.

Позже, когда Гэнко опубликовал свое сочинение под названием «Докуан докудо сю»,[186] он прислал один экземпляр Банкэю, но Банкэй ничем не ответил на этот подарок. Прошло несколько месяцев. Гэнко прислал к Банкэю гонца с тем, чтобы выяснить, почему он молчит.

— Передай Гэнко, — сказал Банкэй, — что он может принять мое молчание как удар моего посоха.

Мастер дзэн Докуан Гэнко из храма Кёдзандзи был в то время широко известен как буддийский наставник великой учености. Люди недоумевали, почему Банкэй так ответил ему.