А. Спасский - Лекции по истории западно–европейского Средневековья Страница 34

Из соглашения императора с представителями народа выходили законы, известные под именем капитулярий; capitula значит небольшая главка, статья — термин, которым обозначаются не только распоряжения Карла Великого, но и вообще законы франкских королей. От Карла осталось 50 или, по другому счету, 65 капитуляриев. Они не представляют из себя какой‑нибудь стройной законодательной системы. Сюда входят и древние германские законы, и извлечения из соборных деяний, вопросы, какие Карл предлагал народному собранию, и даже разные заметки для памяти, составленные Карлом по различным случаям. Большая часть постановлений относится к Церкви, к ее устройству и управлению и имеет целью остановить постоянное ее падение. Эта группа постановлений, собственно, принадлежит к истории Западной церкви, и некоторые из них в особенности интересны, потому что составляют прямую противоположность тем правилам, каких держалась Римская церковь в позднейшую эпоху. «Пусть никто не думает, — говорится в одном капитулярии, — что можно молиться Богу только на трех языках (имеются в виду еврейский, греческий и латинский). Богу поклоняются на всех языках, и человек будет услышан, если он молится о справедливом». «Проповедь, — замечает капитулярий 813г., — должна быть всегда понятна простому народу». Но самой замечательной чертой Карлова законодательства, сообщающей ему единство, является господствующее в нем религиозное чувство. Так, например, в одном капитулярии Карл говорит: «Необходимо, чтобы каждый старался поддерживать себя, смотря по уму и силам, в святом служении Богу и на пути Его заповедей». Или другой пример: «Старательно избегайте коварства, незаконных браков и лжесвидетельств, как мы часто увещевали вас и как воспрещено законом Божиим». Этим христианским духом проникнуто было все законодательство Карла Великого, и как его предписания ни кажутся нам элементарными, не нужно забывать, что в ту эпоху перехода от первоначального варварства к цивилизации они должны были действовать воспитывающим образом на грубую среду, призывая ее к нравственному улучшению и. порядкам.

Но нигде столь симпатично не рисуется личность великого императора, как в его заботах о насаждении умственного просвещения, имевшего громадное значение для Запада. Начиная с эпохи переселения, образованность на Западе быстро стала падать, пока совсем не исчезла в VI в. и первой половине VIII в. Если сравнить Состояние образованности тогдашнего времени с состоянием ее в V и VI вв., то можно подумать, что между этими временами прошел не один век. В V в. Галлия еще покрыта была многочисленными школами, привлекавшими огромное количество слушателей; к началу же VI в. мы здесь уже не находим ни одной светской школы. Единственными учебными заведениями, какие оставались тогда в Средней Европе, являлись епископские школы, основанные «при соборных церквах, и монастырские, где образованность приняла исключительно церковный характер. Франкские короли, достигнув значительной власти, любили окружать себя образованными галло–римлянами и даже не прочь были похвастаться своими. знаниями, но какого рода были эти познания, о том лучше всего ЛЕает понять пример Хильперика, одного из ревнителей тогдашнего времени. Он изобрел четыре новые буквы, которые приказал употреблять в своем государстве, и намеревался даже истребить все -книги, где не было этих букв. Даже лучший духовный писатель 'Эпохи Меровингов, Григорий Турский (539–595), составивший Церковную историю франков, открыто сознается в своем невежествен. Он допускает, что ему могут возразить: «Ты ничего не понимаешь в словесности, ты смешиваешь роды мужской, женский и средний, ты не ставишь на своем месте предлоги и соединяешь с ними винительные падежи вместо творительных, ты думаешь, что тяжелый бык может танцевать на палестре…». Что Григорий говорит о себе так не из скромности, это лучше всего доказывается его собственными сочинениями. Из всех многочисленных родов письменности ко времени Карла остались только жития святых, написанные, увы, без всякого искусства и самым варварским языком. Карл остановил это падение, и с его времени начинается история западного образования. Он положил ему основание собиранием рукописей, которые он доставал отовсюду из Рима и даже из Ирландии. После третьего своего похода в Италию в 787 г. он вывез оттуда учителей грамматики и счисления и деятельно принялся за устройство школ. В высшей степени интересно его письмо к игумену одного монастыря, где Карл излагает следующее: «Многие монастыри в последние годы присылали нам письма, которыми извещали нас, что братия молится за нас во время священной службы; мы заметили, что в большей части этих писем чувства были хороши, но слова грубо не обработаны, и если благочестие хорошо одушевляло их, то неискусный язык, которым вовсе не занимались, не мог хорошо выразить его. Мы стали бояться, что как мало здесь искусства писать, так же мало здесь и понимания Св. Писания». Капитулярий от 789 г. уже прямо предписывает заводить двоякого рода школы: как первоначальные для обучения грамоте и письму, так и сравнительно высшие, где обучались арифметике, грамматике и нотному пению. Заботясь об устройстве школ, Карл отовсюду собирал к себе ученейших людей того времени: он призвал к себе Алкуина из Англии, Агобарта из Испании, Геодульфа из Италии. Он сам находил время, среди своих многоразличных работ, для ученых занятий. Эгингарт рассказывает, что Карл всегда клал на ночь под подушку таблички и бумагу, чтобы во время бессонницы набить свою руку в письме, добавляя, что это плохо удавалось Карлу, потому что он слишком поздно начал учиться письму. Из этих слов и заключили, что Карл вовсе не умел писать; вероятнее думать, что он только не мог достигать красоты и ровности почерка. Усердно старался Карл изучить и немецкий язык и дошел в нем до таких познаний, что сам составил первую немецкую грамматику. Мало того, он основал при своем дворе род академии, члены которой носили особые имена и в которой участвовал сам Карл под именем Давида, и устроил придворную школу, где учителем был Алкуин, а учениками сам Карл, его сыновья и дочери. От этого преподавания Алкуина в дворцовой школе сохранился образчик, представляющий собой разговор между Алкуином и Пипином, вторым сыном Карла. Я приведу несколько вопросов Пипина и ответов Алкуина.

В.: Что такое язык? О.: Бич воздуха.

В.: Что такое человек? О.: Раб смерти.

В.: Как поставлен человек? О.: Как фонарь на ветре.

В.: Где поставлен человек? О.: Между шестью стенами.

В.: Какие это стены? О.: Низ, верх, перед, зад, правая сторона и левая.

В.: Что такое зима? О.: Изгнание лета.

В.: Что такое весна? О.: Живописец земли.

В.: Что делает горькое сладким? О.: Голод.

В.: Что никогда не надоедает людям? О.: Нажива, и т. д.

Несмотря на их пустоту и изысканную фигуральность, эти разговоры Алкуина для того времени служили признаком начавшегося умственного развития.

В заключение заметим, что сохранилось много фактов, свидетельствующих о величии замыслов Карла. Сюда относятся многие его постройки, между прочим в Ахене, для украшения которого он перевез дорогие античные колонны из Равенны и Рима, грандиозный план соединения Северного моря с Черным посредством канала между Рейном и Дунаем — работа, к которой Карл уже приступил, но которая была слишком громадна для средств того времени; забота о покровительстве торговли, устройстве путей сообщения и т. д., короче, нет такой области, куда бы не проникал заботливый глаз Карла и где бы он не оставил тех или иных следов своей деятельности. Карл умер 28 января 814 г. в Ахене на 72 году своей жизни.

Начиная с тех пор, как Хлодвиг, первый франкский король–христианин, выступил из северо–восточного угла Галлии на завоевание ее юго–восточной части, римское государственное устройство продолжало оставаться для франкских королей идеалом, который они пытались осуществить среди варварских племен на протяжении трех столетий. В монархии Карла Великого этот идеал государственного строя, по–видимому, слился с действительностью. Благодаря войнам Меровингов и первых майордомов королевского рода, к IX в. в середине Европы возникло обширнейшее государство, границы которого были еще далее расширены и укреплены завоевательными предприятиями Карла. После покорения саксов на востоке Европы уже не оставалось ни одного германского племени, которое бы не входило в состав владений этого великого Каролинга. Река Эльба, служившая восточной границей Карловой монархии, обозначала собой предел германского мира и вместе с тем предел западного христианства, так как пространство за Эльбой в то время было занято славянскими народами, остававшимися еще языческими. На Западе Карлу удалось подчинить себе только небольшой северо–восточный уголок Испании, простиравшийся до реки Эбро, отделявшей франкское государство от владения арабов–магометан, завоевавших Испанию в VIII в. Не только римская Галлия, но вся древняя Германия, которой римляне никогда не имели силы овладеть, и верхняя часть Италии с городом Римом во главе к IX в. входили в состав Карловой монархии. В этих пределах заключены были как все германские племена, так и весь христианский мир тогдашней Западной Европы, и Карл оказался не только одним германским королем, но и одним христианским правителем, единой государственной главой всего христианского Запада. Как король германских племен, Карл поставил своей задачей применить к ним идею римского единства, связать их в одно целое и посредством разнообразных учреждений, созданных по римским образцам, образовать из них единую, стройную и сильную монархию. Как государственный глава всего западного государства Карл принял из рук папы титул римского императора, сделался помазанником Божиим, стал считаться призванным осуществить царство Божие на земле и в ученом придворном кружке назывался Давидом, которому он хотел подражать в своей правительственной деятельности. Казалось, то государственное единство, к которому сначала инстинктивно, а потом сознательно стремились франкские правители, было теперь достигнуто. По своему внешнему виду монархия Карла Великого представляла собой благоустроенное целое; в своем центре имела она энергичную личность, своего первого императора; в ней действовала стройная система должностных лиц и учреждений; под влиянием общего подъема сил начали развиваться науки и искусства. Мечты самого Карла шли гораздо дальше: он лелеял мысль присоединить к своим владениям и восточную половину Римской империи, т. е. Византию, и с этой целью, вскоре после коронации в Риме, задумал жениться на Ирине, управлявшей в то время Византией, чтобы стать главой не только западногерманского, но и всего христианского мира и восстановить Римскую империю в том объеме, какой она имела во время Константина и Феодосия.