Чайтанья Чандра Чаран дас (Хакимов А. Г.) - Как я пришел в Сознание Кришны... Страница 35

Я продолжал ходить на программы. Однажды у Паши я увидел нового для меня человека. Он пришел почти под конец программы, и было ясно, что он уже «старый» преданный. Он был «раджо-гунного» типа, и его взгляд, как мне показалось, или светился или сверкал. Я подумал: «Вот пример совершенного преданного».

Ясно было, что Маму Тхакур главный, но этот незнакомый мне молодой человек привлек мое внимание. Спустя какое-то время он стал имперсоналистом. На самом деле нам нравятся такие люди, какими мы сами являемся.

Тогда в основном я читал книги Прабхупады и немного имперсональную литературу, а повторять Харе Кришна я стал только, примерно, через год. Мне и в голову не приходило, что надо повторять мантру. Может быть, на лекциях об этом и говорилось, но до меня это, наверное, не доходило, я был занят чтением книг. Начав повторять Харе Кришна мантру, первое, что я понял буквально сразу, что я не ум. Таким образом, я оценил Харе Кришна мантру.

"Выходит, это хорошая мантра”, — решил я тогда...

Маму Тхакур был аскетичен. Он повторял 32 круга ежедневно и спал около четырехпяти часов.

Факт, что он в одиночку практически «прорубал» все, что связано с сознанием Кришны в Санкт-Петербурге в то время. С Маму Тхакуром действовал Сатьярадж и позже, если не ошибаюсь, Чайтанья Чандра. Про Тхакура рассказывали невероятные истории. Например, что он обладал незаурядными сиддхами.

Когда он иногда ночевал у меня дома (а жил он то там, то сям), я просыпался ночью от звука Святого Имени, исходящего из собственного сердца, хотя Маму Тхакур повторял в соседней комнате, а я на тот момент не имел привычки так рано вставать.

Чайтанья Чандра прабху не был еще тогда Чайтанья Чандрой, его звали Сашей. И Маму Тхакур иной раз давал ему немного попеть в конце программы. Надо заметить, что Маму Тхакур был и есть достаточно ортодоксальный человек. Поэтому, если он давал петь молодому человеку, в нашем случае Саше, то, значит, это было правильно. Но воспевание Александром «Харе Кришна», мне не очень нравилось.

Самое интересное случилось позже, по-моему, еще даже до его инициации. В ОДИН ДЕНЬ! «Саша» неожиданно преобразился, это было совершенно очевидно для всех. Кроме того, что его киртан кардинально изменился, было удивительно так же и то, что Александр стал давать лекции, «как Маму Тхакур». Все преданные пребывали в экстазе.

На самом деле программы проводились почти непрерывно. В Питере было около трех-четырех нама-хатт в неделю. Их проводили Чайтанья Чандра, Маму Тхакур, Сутапа Прабху, Вишну дас, Ачьютананда, Шалаграм, Нанда Нандана у матаджи Дивья лилы, у Димы Климченко, у нас на Петроградской. Лично я ездил, как минимум, на три из них, зачастую по полтора часа добираясь в одну сторону.

Матаджи Дивья Лила замечательно готовила, и у нее часто собирались целые форумы преданных. Иногда шутили.

В то время Маму Тхакур чуть ли не через день проводил и выездные программы. Это происходило так: один человек искал место и договаривался о проведении программы, после чего желающие встречались и ехали туда. Помню, была программа в институте финансов. Все приехали туда, а в малом зале никого нет. Бывало, что народу мало собиралось, но такого, чтобы ни одного человека — никогда! Параллельно проходило партсобрание института. Маму Тхакур сказал:

— Пойдем на партсобрание.

И под недоумевающие взгляды студентов преданные вошли в большой зал и мирно встали вдоль стен (матаджи в сари, прабху в дхоти). Нас было человек 15-20.

Зал был битком набит руководством института. Лектор при нашем появлении запнулся, но продолжил что-то дальше вещать по бумажке. Все присутствующие в зале больше уже не слушали его, а только с интересом поглядывали на преданных. Собрание стало потихоньку скисать и вскоре вовсе закончилось. Маму Тхакур сразу же подошел к микрофону на трибуне и сказал: «Минуточку, товарищи, небольшое объявление сейчас здесь состоится выступление по йоге, все желающие могут остаться». Осталось примерно ползала.

Маму Тхакур начал киртан, после которого прочитал лекцию. Закончив лекцию, все вернулись обратно в малый зал. Кто-то сказал, что заведующего культурной частью института сняли с работы.

— Святое Имя ускорило реакции за их грехи, — сказал Маму Тхакур. При этом он случайно задел рукой настольную лампу, которая, падая на пол, дала приличный разряд.

— Хорошая программа, — как ни в чем не бывало, продолжал Маму Тхакур, — так и нас к Себе Кришна заберет.

Говорят, что, увидев преданного с обритой головой, с шикхой и в дхоти, человек никогда его не забудет. Услышав это выражение, я тут же вспомнил случай, когда сам впервые увидел преданных! Это было где-то в 1976-ом году. Мы смотрели очень престижный в то время документальный фильм Ромма «И все-таки я верю». Это был фильм о судьбах человечества.

Вот там-то и показывали преданных в том числе. Я сразу же вспомнил: «Да, да, там пели и танцевали преданные, обритые, с шикхами и мридангами, в дхоти». Эпизод длился всего, может быть, пять-шесть секунд, но я запомнил.

Хочется вспомнить еще матаджи Валлабха Чайтанью из Петербурга. У нее проявлялись яркие признаки духовного экстаза. Когда мы работали в кафе, иногда туда приходила в свободное от своей основной работы время Валлабха Чайтанья и просилась постоять за стойкой в кафе. Интересно, что как только она становилась за стойку, откуда ни возьмись, в кафе набивалось столько народу, что было совершенно непонятно, откуда люди берутся и как помещаются. В то время площадь «зала» кафе составляла всего 25 квадратов. Позже матаджи Валлабха Чайтанья заболела и оставила тело в дхаме (в святом месте в Индии). Но спустя три-четыре года (!) все еще приходили люди и спрашивали:

— А где та женщина, которая работала здесь за стойкой?

Когда преданные первый раз поехали в Индию, то мы все с большим нетерпением ждали их возвращения. По нашему понятию, они должны были вернуться оттуда святыми. Через некоторое время я тоже отправился с преданными в Индию. Впечатления от Индии надо излагать отдельно. По возвращении Ачьютананда попросил нас выступить на радио «Балтика», где у него была регулярная передача о сознании Кришны. Оказавшись в стеклянной студии перед микрофонами и чувствуя, что довольно большая часть населения Питера сейчас слушает нас, я и Антарьями растерялись. Не в состоянии сказать ничего внятно, мы стали просто переговариваться на манер Винни Пуха с Пятачком.

— Э-э-э-э, Индия такое хорошее место, удивительное место...— пытался что-то сказать я.

— Да, Индия удивительное место, очень хорошее... э-э-э... — дополнил Анатарьями.

— В Индии много святых мест... э-э-э...

— Да, в Индии мы посетили много святых мест... э-э-э...

Еще пару раз в таком же духе нам удалось сказать несколько теплых слов в адрес Индии, после чего мы вдвоем стали молча весьма выразительно смотреть на Ачьютананду, давая ему понять, что наш рассказ окончен.

Наконец Ачьютананда дикторским голосом произнес:

— Сегодня в гостях у нас были паломники, посетившие святые места Индии. А сейчас послушаем музыку.

Антарьями лучше понимал ситуацию, поэтому прямо там, в студии, он сразу смиренно стал склоняться к стопам Ачьютананды, моля о прощении.

Позже все собрались у Дивья липы и уже непринужденно стали рассказывать про Индию. Я рассказал, как обезьяны стащили у нас во Вриндаване огромный пакет маха-прасада (освященная на алтаре пища), который Антарьями собирал из множества дхам (святых мест). Одна обезьяна украла весь этот пакет и вывернула его на улице, тут же на этот пир прискакали еше множество маленьких обезьянок. Потом эта ненасытная обезьяна схватила тапок Антарьями, запрыгнула на ближайшую крышу и стала демонстративно его жевать, требуя еще чего-нибудь. Мы рассказывали, все смеялись, как вдруг я услышал Ачьютананду:

— Вот! Это!! Это!! Надо было рассказывать на радио!!

Мы ходили на харинамы и летом, и зимой. Сутапа вел харинаму два раза в неделю. Особенно нам нравилось останавливаться в переходах, где была хорошая акустика, и там мы устраивали невероятные киртаны. Преданные наловчились танцевать в Екатерининском саду. Однажды мы шли с харинамой, и какой-то человек подошел ко мне и сказал:

— Ты знаешь, я — Бог.

Я ответил ему:

— Поздравляю.

Мы двинулись дальше. Возле гостиного двора всегда собиралось несколько человек послушать нас. Люди слушали, слушали, и многие никуда уже не уходили. Иногда, когда я бывал по делам в городе и вдруг слышал вдалеке звон каратал, то обычно со всех ног бежал туда и уже не отходил от харинамы.