Илья Беляев - Острие Кунты Страница 36

Для трансформации видения требуется огромная энергия. Я же, вместо того чтобы сберегать и накапливать ее, тратил все силы на бессмысленное противостояние миру. Природа вещей спокойна и тиха, но я не мог осознать ее из-за бесконечной конфронтации с тем, что есть. Великая тайна жизни дышала рядом, но дыхание это было настолько нежным и незаметным, что я его не слышал.

Воля Творца проявляется в его творении. Мы, какие мы есть, и все, что мы видим вокруг себя, является манифестацией этой единой Воли. Чтение этих слов - такое же проявление Воли, как и создание или разрушение бесчисленных вселенных. Все, что происходит в этих вселенных и наших судьбах, происходит именно так потому, что этого хочет их создатель.

Я относился к ткавшей мою судьбу силе не как к другу или помощнику, а как к коварному тирану, и это отношение делало меня рабом обстоятельств, вместо того чтобы учиться у них. Я не понимал, что, противостоя предвечной Воле, я заранее обрекал себя на неудачу. Эта Воля не знает препятствий, как не знает препятствий человек, сознательно сливший свою волю с Ней. Такой человек растворяется в происходящем, и в результате все силы вселенной оказываются в его распоряжении. И путем к этому было смирение.

Как одиночный акт, смирение несложно. Гораздо труднее смириться в действии и сделать этот процесс постоянным. Если мы смиряемся с какой-то ситуацией или обстоятельством, мы выхватываем лишь кадр из фильма нашей жизни. Но по-настоящему работает только непрерывное смирение, принятие ситуаций такими, каковы они есть от момента к моменту. Когда мы достигаем такой непрерывности, такого постоянства, противоречие между нашей волей и желаниями, с одной стороны, и всемогущей волей Творца, с другой, снимается, и начинается процесс устранения препятствий. То, что есть, оказывается тем, что мы хотим, а то, что мы хотим, - происходит.

Большинство так называемых религиозных людей признают волю Творца и соглашаются с ней лишь на словах, в действительности же они поглощены борьбой с собой и окружающими обстоятельствами. Никакой реальной связи с ведущей их по жизни Волей не существует. Подлинное смирение ценилось мудрецами всех времен не столько из моральных или этических соображений, сколько потому, что оно давало ключ к силе, без которой реальная трансформация невозможна.

Как только я сложил оружие и подчинился обстоятельствам, жизнь сама собой стала меняться к лучшему. Вместо того, чтобы растрачиваться на бессмысленную конфронтацию, жизненная сила начала собираться в моей внутренней чаше и, переливаясь через край, выливаться в спонтанные непредсказуемые действия, наполнявшие жизнь радостью и ощущением свободы.

Мне удалось установить критерий, во всяком случае для себя, правильного действия. На протяжении долгих лет я подозревал, что должен существовать оптимальный способ поведения при любых обстоятельствах. Вместе с тем, я не мог не видеть того, что большинство моих действий были обусловлены недостатком энергии. Фактически, я находился в постоянном поиске скрытых энергетических ресурсов, который, чаще всего, заканчивался неудачей. Даже находясь в непрерывном потоке, данном через Тошу, я оказался бочкой без дна: сколько бы энергии ни поступало, вся она, не задерживаясь, проходила сквозь меня и утекала прочь. Мне и в голову не приходило, что энергию нужно беречь и сохранять. Но теперь, когда внутренняя чаша была наполнена, она естественным образом начала переливаться в мир. Я увидел, что можно жить и действовать от изобилия, а не от недостатка. Этот новый способ действия я назвал принятие.

Практика Дисы - практика эзотерическая с самого начала. Она требует определенного уровня понимания и энергии. Диса - путь не для слабых, и по-настоящему ее мог делать только Тоша. Я посвятил Дисе несколько лет и убедился в том, что эта практика дает немедленные результаты при условии полного бесстрашия и искренности. Однако я убедился и в том, что, при всей ее мощи, Дисе недоставало тотальности восприятия. Она делила мир на сферу желанного и нежеланного, и конфликт двойственности, таким образом, оставался непреодоленным. Все мои столкновения с демонами и Князем были следствием этой двойственности, невычищенными подвалами подсознания, где продолжали клубиться страх и отчаяние.

Но глубоко в моем сердце жила вера в единство мира и в то, что мир в своей основе добр. Тот способ восприятия действительности, который я назвал принятием, превратил эту веру в действие. Мой внутренний кризис был преодолен.

Глава 33

Стремись познать истину, как бы трудно и больно тебе ни было. Из всего, совершаемого тобой, лишь то, что ты делаешь в поисках освобождения, засчитывается Дарующим его.

В 1981 году я получил небольшое наследство и решил, что пришло время исполнить свою мечту об отшельнической жизни. Встреча с Тошей отменила мой план бегства на Камчатку, но учителя больше рядом не было, и я опять испытал непреодолимое желание уйти. Я решил найти хижину в горах Кавказа и заняться там медитацией всерьез. После нашего путешествия в Армению Кавказские горы притягивали меня, как магнит. На этот раз, однако, я задумал отправиться в Грузию.

Рассчитавшись с долгами, я купил все необходимое для жизни в горах и вылетел в Батуми. Свое путешествие я начал с Батуми, потому что хотел найти там человека по фамилии Королев. Королев был китайцем, бежавшим в Советский Союз во время культурной революции. Он принадлежал к старому аристократическому роду и пересек границу, спасая свою жизнь. Королев осел в Батуми, где прожил уже довольно долго. Он взял русские имя и фамилию, у него были жена и взрослая дочь. Королев занимался акупунктурой и имел большую практику. Я услышал о нем в Ленинграде от одной знакомой, которая познакомилась с Королевым при довольно странных обстоятельствах.

Это была молодая привлекательная замужняя женщина, страдавшая от бесплодия. Она обратилась к китайцу за помощью, когда тот приехал в Ленинград на медицинскую конференцию. Королев осмотрел женщину и сказал, что может помочь ей, но лечить ее он должен не иглами, а ему нужно переспать с ней, причем сделать это следовало не тайно, а с согласия ее семьи и мужа. После нелегкого размышления семья дала добро, и процедура состоялась. Королев уехал, и через некоторое время выяснилось, что женщина беременна. Девять месяцев прошли в гаданиях, кто же родится. Родился китаец. После этого молодая мать слышать не могла о Королеве, хотя ее цель и была достигнута. Меня заинтересовала эта история, и я захотел встретиться с китайцем. Женщина дала мне его визитную карточку.

Я прилетел в Батуми рано утром. Небольшой аэропорт был пустынен, и единственный человек, прохаживающийся возле здания, был как будто китайцем, только необычно высокого роста. "Неужели в Батуми живут два китайца?" мелькнуло у меня в голове. Я хотел было подойти к нему, но передумал. У меня была визитка Королева, и я решил, что все равно позже его найду.

Из аэропорта я отправился на железнодорожный вокзал, чтобы сдать рюкзак в камеру хранения. В автоматической камере был испорчен замок, и мне никак было не закрыть дверцу. Это привлекло внимание вокзального милиционера, и он повел меня в отделение. Там меня заставили вытряхнуть все содержимое моего рюкзака на стол. Спальный мешок и палатка почему-то показались ментам подозрительными, и они начали куда-то звонить.

Вскоре появились военные. Меня посадили в джип и привезли в военную часть, огороженную колючей проволокой. Только тут до меня дошло, что Батуми был пограничным городом, и меня взяли пограничники. Меня привели в комнату для допросов, где уже ожидал гебешник в штатском. Взглянув на меня и на содержимое моего рюкзака, где лежала книжка Кастанеды на английском и карманный англо-русский словарь, он коротко бросил: "Ну, с этим ясно. Из той же группы".

Как выяснилось из допроса, в это время ловили группу перебежчиков границы. Меня раздели догола и долго прощупывали швы на одежде. Что они искали в швах, не знаю. На вопрос, зачем приехал в Батуми, я показал визитную карточку Королева и сказал, что должен получить у него медицинскую консультацию. Забрав карточку, пограничники через час притащили несчастного Королева на очную ставку со мной. К своему изумлению я узнал в нем китайца из аэропорта. Какой же я был идиот, что не подошел тогда к нему! И вот довелось встретиться в камере.

Королева взяли прямо на приеме и, ничего не объяснив, привезли в часть. Было заметно, что он нервничает. "Вы знаете этого человека?" - был задан ему классический вопрос. Убедившись в том, что я китайцу незнаком, его отпустили. Меня же продержали до вечера, поскольку послали запрос обо мне в ленинградское КГБ и полдня ждали ответа. Наконец, меня сдали на руки чину помельче, грузину. Он довез меня на машине до гостиницы и с явным сочувствием посоветовал уехать утром первым же поездом. "Если они возьмут тебя второй раз, то уже не выпустят", - сказал он.