Шервин Нуланд - Маймонид Страница 36

Нет ответа и на более серьезный вопрос: почему Маймонид обращается только к тем читателям, которые способны понять скрытый смысл его сочинения? Однако здесь к нам на помощь могут прийти некоторые «косвенные улики». Ко времени написания «Путеводителя» Маймонид уже не раз становился объектом критики, подчас крайне ожесточенной, из-за широкого использования философских и научных концепций в «Комментарии к Мишне» и Мишне Тора. Возможно, при написании «Путеводителя» Маймонид исходил из того, что лишь немногие его современники обладали достаточной интеллектуальной подготовкой, чтобы понять обоснованность его суждений. К этому времени он уже не заботился о том, чтобы быть понятым, ибо знал, что для многих его слова были лишь поводом для новых споров и обвинений. В некотором смысле Маймонид сознательно обращал свой труд к очень ограниченному кругу читателей, распространяя среди них такие представления, которые в то время были еще слишком новы, и потому их было трудно принять. Лучше было писать так, чтобы лишь избранные могли понять его слова, чем заведомо подвергаться поношениям. Менее сложный стиль был бы бессмыслен. Если цель Маймонида заключалась в том, чтобы объединить философию и науку с теологией иудаизма, то это могла сделать только интеллектуальная элита.

Некоторые биографы Маймонида предпочитают говорить о нем в двух лицах: первый, Моше бен Маймон, написал две ранние великие книги — ясным стилем, доступным для понимания рядовых читателей, тогда как второй, Маймонид, является автором «Путеводителя», предназначенного только для избранных. Среди наиболее ортодоксальных иудеев есть даже такие, которые предпочитают игнорировать «Путеводитель». Они намеренно называют автора «Путеводителя» его эллинизированным именем — «Маймонид», тогда как для обозначения глубоко почитаемого ими еврейского законоучителя, к респонсам которого и двум первым книгам они обращаются всякий раз, когда нужно найти ответ на какой-нибудь ѓалахический вопрос, используют еврейский акроним, «Рамбам».

Конечно же они вводят себя в заблуждение. По вышеперечисленным причинам было бы очень сложно считать, что Рамбам «сбился с пути» и потому написал свои поздние сочинения. Намного более вероятно, что он по-новому определил свою цель, свое понимание того, каким образом лучше исполнить миссию, наложенную им на самого себя — сохранить свой народ и привнести в его веру гармонию с философией и наукой.

Не исключено, впрочем, что Маймонид утратил не религиозную веру, но надежду на то, что простые люди смогут постичь столь глубокие идеи. Он постоянно и на разные лады повторял мысль о том, что обычные люди не приспособлены к тому, чтобы охватить своим умом высшие теологические истины. Возможно, написание «Путеводителя» в такой зашифрованной форме свидетельствовало, что теперь в своих сочинениях Маймонид обращался исключительно к людям, которые, как он надеялся, смогут возглавить народ. В последующих поколениях они должны будут постепенно открывать истину более широкому кругу своих последователей. Маймонид, впрочем, утратил не только веру в большинство своих современников, которые, по его словам, «ступали дорогой глупцов», но и терпение — он не хотел вновь становиться объектом нападок и придирчивого внимания со стороны тех, кто казался ему недостаточно компетентным для этого, кто препятствовал необходимым переменам. Вспомним его слова из Введения к «Путеводителю», которые мы уже цитировали выше: «...такой я человек, что, если положение безвыходно, путь тесен и я не нахожу иного способа преподать доказанную истину, чем тот, который подойдет одному достойному и не устроит десятки тысяч невежд, я предпочту поведать это ради него одного…»

Если взглянуть на Маймонида с этой точки зрения — как на обладателя высокого интеллекта, человека, исполненного решимости сохранить единство еврейского народа в чрезвычайно опасные для него времена и укрепить его связь со своей верой, взывая как к его древним традициям, так и к жажде прогресса (иными словами, обращаясь как к широкому кругу читателей, так и к избранным, которые будут распространять его религиозную философию и таким образом сохранят ее), — то все прочие аргументы не стоят внимания. Рамбам был всецело поглощен делом своей жизни, он проявил в нем подлинную стойкость, которая изнурила бы рядовых людей, и в конце концов истощил свои силы.

Со дня смерти Рамбама прошло восемь столетий, и за это время многие ученые пытались осмыслить его наследие. Подобная попытка, в свойственной мне неученой манере, предпринята и в этой книге. Его жизнь, его труды, его устремления и его наследие постоянно подвергаются новому анализу и переосмыслению. В каждую эпоху исследователи пытались открыть «своего Маймонида» — Маймонида своего времени, даже своей страны и, безусловно, Маймонида каждого отдельного исследователя. В тумане восьмисотлетней истории и многочисленных искажений, которым подвергли его образ предыдущие комментаторы, уже никто не может сказать, выражаясь словами раввина Герцберга, открываем ли мы для себя того Маймонида, каким он видел себя сам, или того, какого мы хотели бы видеть. Я подозреваю, что гораздо чаще происходит второе.

Мудрецы, изъясняя смысл Торы, руководствуются теми же принципами, что и при составлении Мишны и Гемары. Мы уже вспоминали древнее еврейское предписание, согласно которому никому не позволено слагать с себя ответственность. Не менее значимо предписание мудрецов находить в словах Торы новый смысл, учитывая при этом, что она содержит в себе непреложные истины, которые не подвержены изменениям. Подобно тому как Тора и Талмуд раскрывают нам свой новый смысл в свете современности и потребностей сегодняшнего дня, жизнь Маймонида всегда будет становиться для нас тем яснее, чем больше мы будем изучать ее. Великие еврейские законоучители могут послужить в этом примером, ведь именно им принадлежит изречение дор дор ве-доршав — «Всякое поколение должно истолковать Тору по-своему». Любой из читателей данной книги может последовать этому предписанию.

Толкуя Тору по-своему, каждый из нас хочет обнаружить универсальную истину; однако на самом деле эта истина, вероятно, принадлежит только нам. Стремясь узнать правду о Маймониде, мы пытаемся отделить достоверные факты от спекуляций и мифов. Но не следует полностью отказываться от мифов — и не только потому, что они основываются на подлинных событиях его жизни. Мифы радуют наше воображение, которое тоскует о полете и для которого не важно, соответствуют ли они действительности. Здесь я хотел бы привести один из таких мифов, имеющий не большее отношение к реальности, чем легенда о десятилетнем проповеднике или о гробе с останками Рамбама, который не смогли поднять разбойники-бедуины. Я предлагаю вам представить тот день, когда свиток жизни Рамбама был прочитан до конца. Вообразите Рамбама в Грядущем мире, в кругу его предшественников — мудрецов семи поколений, а также их безымянных жен и дочерей. Когда Рамбам оказался в этом месте, лишенном материальности, все они, вместе с библейским Моше, вышли навстречу Моше, в облике которого не было ничего общего с его обликом в материальном мире. Они приветствовали его ликующими восклицаниями: «Хазак хазак ве-нитхазек!» («Будь сильным! Будь сильным! И да будем мы еще сильнее!»).

Приложение

Медицинские труды Маймонида

Маймонид написал десять медицинских трактатов. О трех из них мы уже рассказали в главе «Маймонид-врач». Остальные семь посвящены клиническим вопросам. В рассказе о них я воспользуюсь классификацией, предложенной доктором Максом Мейергофом, который исследовал оригинальные рукописи Маймонида; ему же прочие исследователи обязаны установлением подлинности всех медицинских трактатов Маймонида.

Небольшой трактат о геморрое (в английском переводе, который был сделан в XX в., он занимает семьдесят три страницы) был написан по просьбе неизвестного юноши из знатного каирского семейства. Подход Маймонида к лечению этой болезни, которая в то время могла иметь крайне серьезные последствия — анемия, хроническая белковая недостаточность и даже смерть — был весьма консервативен и предусматривал хирургическое вмешательство (перевязку кровеносного сосуда или прижигание раскаленным железом) либо в крайних случаях кровопускание. Маймонид отмечает особо, что первопричиной геморроя являются запоры, для борьбы с которыми он рекомендует диету, богатую цельной пищей, а также терапию, которую не счел бы ошибочной ни один современный проктолог. Все эти предписания не оригинальны — книга в целом основана на главе о геморрое из «Канона врачебной науки» Авиценны, написанного в начале XI в. «Канон» нередко называют величайшим медицинским сочинением Средних веков.

Представление Маймонида о причинах геморроя также основывается на «Каноне» Авиценны и на всех известных в то время медицинских трудах, написанных не только последователями Гиппократа, но даже его предшественниками. Маймонид полагал, что основной причиной геморроя является избыток черной желчи, которая сгущается и застаивается в малом тазе, и под ее давлением кровеносные сосуды около прямой кишки и анального отверстия растягиваются, видоизменяются и выступают наружу. Рекомендации Маймонида подобны тем, что дают современные врачи: по его мнению, здесь могут помочь специальные мази и притирки, в том числе мазь из окиси цинка. Впрочем, будучи врачом XII в., Маймонид рекомендует также распространенные в то время средства, например окуривание анального отверстия, которое, по его словам, помогает избавиться от метеоризма, столь часто сопутствующего геморроидальной болезни.