Максим Грек - Догматические сочинения Страница 36

Так говорит преосвященнейший Фотий в одном из боговдохновенных слов, и говорит, как мне видится, совершенно православно и вполне неопровержимо, будучи не только разумом и премудростью вполне украшен, но и житием добродетельным и многолетним свидетельствован, и самим блаженнейшим папою Иоанном соборне возвращен опять на престол Константинопольский, по причине его чистой православной веры, как ясно повествуется в деяниях собора, собравшегося после седьмого вселенского собора. Этим вселенским богоносным отцам, утвердившим Седьмой Вселенский Собор и отгнавшим всякую ересь, вместе с недугом латинским, мы и должны вполне покоряться, от Николая же и его единомысленников, которые вопреки всех от века богоносных мужей вводят в единоначалие Святой Троицы два начала и две вины, следует отвращаться, так как они от начальной Вины, как единого Начала, отвращаются, признавая происхождение Духа от Отца и Сына. Воистину, с ними случилась притча, что убегая от дыма, попали в пламя. Уклоняясь двоеначалия, они вводят савеллиево смешение, чтобы только доказать, как они говорят, что Сын во всем равномощен Отцу, не понимая, премудрейшие, что то, что они усиливаются доказать о Сыне, это самое с другой стороны служит умалением Святого Духа. Они говорят, что если не будем исповедывать Сына испускающим Духа так же, как и Отец, то мы не признаем Его равномощным Отцу; ибо Он Сам говорит: вся, елика имать Отец, Моя суть, а в том числе и то, чтобы испускать Духа. Следовательно, Дух и от Него происходит. По этому поводу справедливо будет спросить Николая: признаешь ли ты и Духа Святого во всем равным Отцу, и считаешь ли Его по всему равномощным Ему, и участником всего, что имеет Отец, наравне с Сыном, или нет? Но знаю хорошо, что он вполне признает. что Он все это имеет: каков, говорит богословие, Отец, таков и Сын, таков и Святый Дух. Что же, по твоим словам, признается ли Дух Святый действующим тоже, что и Отец? Если да, то следует признать Его родившим Сына, дабы Он был во всем равен Отцу. И если он это признает, то не введет ли двух Отцев для Сына? Если же это не допустимо, то, по твоему мнению, Дух окажется во многом меньше Отца, как не имеющий того, что принадлежит Отцу. Но это, очевидно, неуместно и чуждо истины. А следовательно и еще более неуместнее, чтобы, сказанное негде Сыном Отцу: вся Моя Твоя суть, и Твоя Моя,—относить к свойствам. Особеннейшее свойство Сына есть рождаться, а свойство Отца — не рождаться. Что же (по приведенным словам), обратим ли эти свойства, и признаем Отца рождающимся, и Сына признаем ли и рожденным и нерожденным, а Отца — не только нерожденным и рождающим, но и рождаемым? Вот что вводит твое мудрование, говорящее: все, что имеет Отец, принадлежит и Сыну, а как Отцу свойственно испущать Духа, то и Сыну это свойственно, и не смеешь-де сказать, что это свойство Им не обще, ибо Сам Спаситель сказал: вся Моя Твоя суть, и Твоя Моя; вот как ясно, что это свойство Им обще.

Таково Николаево художественное учение, добрейший Феодор! Оно, воистину, подобно паутинному поставу и детским играм, пред которым очень хорошо и весьма полезно заткнуть уши, и держаться слов Григория Богослова, сказанных им в ответ македонянам, которые спрашивали его о происхождении Сына и Духа, какой может быть способ происхождения Обоих, и как Они, происходя подобно от Господа, суть единосущны. "Скажи, сказал он им, как Отец нерожден, и тогда я буду доказывать рождение Сына и исхождение Духа. Вы обезумели, усиливаясь проникнуть в тайны Божии, — вы, которые не знаете достоверно того, что под вашими ногами". И опять: "Дай мне, говорит, иного Бога и иное Божие естество, и я представлю тебе ту же Троицу с теми же наименованиями и принадлежностями. А так как Бог один, и высочайшее естество одно, то откуда я возьму тебе уподобление? Ты ищешь это в низшем и в том, что вокруг тебя? Но это очень постыдно, и не только постыдно, но и весьма безумно — от низших брать уподобление для высших и исследовать естество непостижимых, каков Бог, и это отыскивать о живых в мертвом, то есть, принадлежащее свету искать во тьме".

Если бы Николай это видел и пожелал бы благочестно слышать, добрейший Феодор, то не стал бы дерзостно, посредством геометрических формул испытывать непостижимое, и апостольское изречение: невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть (Рим. 1, 20)—не стал бы понимать весьма неприлично, как будто Апостол этим повелевает такими формулами испытывать непостижимое естество. И как же Павел, сказавший это, в послании к Римлянам обличает еллинское нечестие, что они коварно славу невидимого Бога приписали камням и деревам и бесчисленным животным и, желая показать, что они не уразумели величия Божия, хотя Бог им это показывал, говорит так: Открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеков содержащих истину в неправде. Зане разумное Божие яве есть в них: Бог бо явил есть им: невидимая бо Его от создангя мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная сила Его и божество (Рим. 1, 18–20) и прочее. Это изречение божественный Златоуст объясняет так: "Сказав выше, что еллины отвергли разум Божий, он теперь подтверждает это, говоря, что благоустроением созданий проповедуется Создатель, как и Давид говорит: небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18, 2). Знай же, что Божие — одно непостижимо, как Его существо, а другое разумеваемо, как все, что окрест существа, то есть, благость, премудрость, сила, божество, величество и подобное сему, невидимое Его. Об этом Павел говорит, что это может быть разумеваемо только чрез рассматривание творений. Итак, Еллинам Он явил о Себе то, что может быть разумеваемо, то есть, что окрест Его существа и что невидимо для чувственных очей, для ума же постижимо от благоустройства тварей". Так говорит божественный Златоуст.

Как же не стыдится Николай клеветать на блаженного Павла, будто он советует нам посредством геометрических формул исследовать и отыскивать неизреченное и непостижимое божественное величие? Где найдется что нибудь подобное в его богоглаголивых словах? Напротив, если тщательно поищешь, то найдешь, что он это запрещает. Где же? В том же послании. Рассматривая умом божественные промышления от начала мира, и находя разнообразие их непостижимым, он воскликнул: О глубина богатства и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его и неизследовани путие Его (Рим. 11, 33). Судьбы Божии и пути Его он признает неиспытанными и неисследованными: божественное ли естество дозволит он тебе, Николай, исследовать землемерными формами? Как не устрашился ты так дерзостно клеветать на проповедника истины? Кто из божественных мужей от начала мира исследовал Божество посредством писанных очертаний, и понял, и преемникам своим преподал? Об Аврааме и Моисее, этих божественных мужах, мы знаем, что они посредством рассматривания доброты и благоустроения видимого, дошли до познания Зиждителя, уверовали в Него и сподобились от Него великих благодеяний и дарований, — и Авраам соделался патриархом и образцом веры и любви к сущему воистину Богу; Моисей же поставлен от Бога вождем и учителем и законодателем иудейского народа, как познавший воистину сущего Бога и Творца всего, Который новым чудесным образом явился в купине, а не землемерными фигурами — прямоугольными и непрямоугольными, и другими подобными странными изобретениями, вводимыми Николаем, чуждыми благочестивой и православной вере, и свойственными душевному и долу пресмыкающемуся разуму и земным исследованиям. Горнее же и созерцаемое выше нас откуда пришло к нам? — По благодати, от Отца светов, как говорит святой Дионисий. Поэтому и исследовать и изъяснять это прилично не так, как того желает невоздержный разум, но как установлено наученными божественною благодатью Божиим тайнам пророками и апостолами, а потом боговдохновенными отцами и учителями. И если что-либо для нашего понятия остается непостижимым, то мы должны неуклонно, с сознанием своей немощи и непонимания божественного писания, молчанием почитать то, что выше нас, любить сказанное ими и пребывать в том, повинуясь божественному Григорию Богослову, который говорит: лучше утрудиться мыслью и по наставлению Духа чествовать, нежели поверхностно, по причине лености, исплевывать пререкания, новое благочестие и неподобную мудрость, тленную более, чем паутина, которая только мух задерживает, шершнями же расторгается, а не то что пальцами, или другим каким-либо более твердым телом. Учи блюстись только того, чтобы не разрушать (известное учение) обманчивыми словами. Не важно быть побежденным словами; но отчуждиться от Бога есть зло, ибо Он для всех надежда. Но допустим (кому-либо) испытывать смысл писания относительно неизобразимого естества, как хочет. Посмотрим же истинно, что из этого выйдет, и найдем, что они обезглавливаются собственными мечами, как Голиаф Давидом, то есть, крепким словом истины. Вникни прилежно умом, и поймешь, что солга неправда себе (Пс. 26, 12), по божественному Давиду.