Адин Штайнзальц - Сборник статей Страница 36

Тора изобилует подобными примерами. Приведу только два из них. Первый — из книги «Брейшит»: рассказ о том, как евреи спустились в Египет. Задолго до истории о Йосефе и его братьях Тора описывает пророчество, обращенное к прадеду Йосефа — Авраѓаму: «…Знай, что пришельцами будет потомство твое в чужой стране, и служить будут им, а те будут угнетать их четыреста лет… а после выйдут с большим достоянием» (15:13,14). По неведомой нам причине сыны Авраѓама должны отправиться в изгнание, а затем выйти из него. Изгнание и освобождение были предречены свыше заранее, ведь хронологически история Йосефа и братьев произойдет только через два столетия после этого пророчества. На небесах существует собственный расчет, особая, недоступная человеческому разумению «небесная бухгалтерия».

Но, параллельно расчету Божественному, история Йосефа и братьев является тривиальной человеческой драмой. Столкновение разных характеров, противоположно направленных устремлений — все это столь знакомо каждому из нас, всем этим изобилует наша с вами жизнь. Этот рассказ имеет свою внутреннюю логику человеческих поступков, обусловленных различными переживаниями. Жесткий внутрисемейный конфликт приводит к тому, что один из членов семьи отправляется в изгнание, в качестве раба служит у одного из придворных фараона, оказывается невинной жертвой романтической интриги, в результате чего попадает в тюрьму, разгадывает сон соседей по камере, а затем — сон самого фараона. В награду фараон назначает его на пост управляющего делами государства, и тот спасает население страны и окружающих земель от голода. В конце концов цепочка событий приводит к тому, что вся семья, наконец, начинает жить вместе — на чужбине, в Египте.

В заключение я хотел бы объединить обе описанные в данной статье идеи: принцип свободы человеческого выбора и теорию «двойной причинности», предполагающую наличие принципа изначального предначертания свыше. Среди академических исследователей, занимающихся изучением Священного Писания с помощью принципов литературного анализа, есть такие, которые при объяснении принципа двойной причинности выдвигают предположение, будто человеческие поступки являются неким механическим инструментом, с помощью которого Божественное предначертание переходит из латентного состояния в активное действие. По сути, это утверждение ставит крест на принципе свободы человеческого выбора. Поэтому, с моей точки зрения, рассказ в Торе имеет две параллельные системы причинности: это не означает, что «человеческая» система слепо подчиняется Б-жественному предначертанию или что каждая из двух систем действует автономно. В действительности обе в той или иной мере дополняют друг друга.

Несомненно, это обобщающее утверждение без конкретных примеров порождает множество неразрешенных вопросов, и если мы действительно захотим рассматривать его с подлинно философской точки зрения, мы только убедимся, что они гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Для сравнения можно сказать, что подобными вопросами занимается современная физика, подразумевающая наличие двух-трех параллельных систем, объясняющих одно и то же явление.

Существует и иной пример: двойная теория природы оптического излучения. Действительно, что есть свет — электромагнитные волны или частицы? На поверку выясняется, что иногда он ведет себя так, а иногда — иначе.

Как можно существовать одновременно внутри двух различных систем? Этот вопрос относится к области философии науки, философии познания, и даже — если позволить себе подобную игру слов — философии самой философии. Вопрос остается открытым, и неизвестно, сколько времени понадобится человечеству, чтобы ответить на него. Но одно справедливо: профессором физики и философии можно быть, даже не имея ответа на этот вопрос.

День памяти

Десять дней еврейского календаря между двумя великими праздниками Рош ѓа-шана и Йом Кипур называются ямим нораим (т. е. «грозные», «страшные» дни). Замечу, что хотя название праздника Рош ѓа-шана традиционно переводится как «Новый год», этот перевод неадекватен; он не только не соответствует буквальному смыслу ивритских слов, но и неправилен по сути. Рош ѓа-шана — это скорее начало, главный день года (рош на иврите «голова», а шана — «год»). День, когда на Небесах происходит суд и решается судьба всего сущего на предстоящий год. А Йом Кипур — это День Искупления, пост, в который Всевышний прощает наши грехи.

Ямим нораим являются, пожалуй, самым проблематичным для осмысления периодом еврейского календаря. Его однозначно нельзя было бы назвать праздничным, учитывая этимологию этого слова на русском языке, хотя он обрамлен двумя самыми главными праздниками года. В эти дни еврей преисполнен трепета в ожидании окончательного приговора своей судьбы, для него они, прежде всего, время раскаяния и самоанализа. С другой стороны, в отличие от иных памятных дат еврейского календаря они не имеют никакой привязки к историческим событиям.

Последнее замечание нуждается в уточнении. Рош ѓа-шана, еврейский Новый год, все же является годовщиной вполне определенного исторического события. Но настолько отдаленного, что даже многие из тех, кто отмечают этот праздник, вовсе забывают о нем. Рош ѓа-шана — годовщина сотворения человека, Адама. Важно уточнить — не мира, а именно человека! Если хотите — день рождения человечества. В этой точке еврейского календаря встречаются два основополагающих мотива: общечеловеческой памяти и личного самоанализа. В идеале Рош ѓа-шана должен являться днем самоотчета всего человечества, оставаясь таковым и для каждого индивидуума.

Человечество из года в год должно находить время и силы для размышления над фундаментальными вопросами: для чего оно, собственно, создано, оправдывает ли свое существование?.. Но для ответа на них нужно, прежде всего, задаться другим вопросом: а ради чего создан я сам. А вот здесь ни в личном, ни в общечеловеческом аспектах не поможет «мелкая бухгалтерия», учет баланса между двумя колонками: слева — «грехи», справа — «добрые дела». Несмотря на то, что очень важно подвести итоги прошедшего года и выяснить, образно выражаясь, состояние своего счета — в плюсе я или в минусе — для каждого из нас и для всего человечества в целом, этого все же недостаточно для того, чтобы ответить на кардинальный вопрос: а стоило ли Всевышнему нас создавать.

Пожалуй, здесь следует остановиться и посвятить несколько слов уникальному еврейскому пониманию понятий времени и истории. Обращая взор в прошлое, к самому началу человеческой истории, к прародителю всего человечества, Адаму, мы не просто вглядываемся в толщу времен. С еврейской точки зрения, в рамках традиционного восприятия мира прошлое не исчезает с течением времени, превращаясь в воспоминание, а продолжает существовать в настоящем. Его присутствие, хотя и не столь очевидное, как ныне происходящие события, вполне ощутимо. Многие события давно минувших дней являются для нас сегодня более активными и влиятельными факторами, чем те, что происходят непосредственно в наше время. Источник такого типа восприятия прошлого содержится в тайной части Торы, в классическом еврейском наследии.

Кабала не рассматривает время как непрерывный поток, теряющийся одним концом в прошлом, а другим — в будущем. С ее точки зрения время дискретно, и каждый его момент — это повторяющийся вновь и вновь независимый акт Творения. Таким образом, каждый миг — прошлого, настоящего или будущего — создает особую реальность, которая оказывается уже вневременной. Если отнестись к этой концепции со всей серьезностью и принять ее в качестве основополагающей, история предстанет перед нами не как единый последовательный процесс, а как совокупность событий разной степени важности, причем независимо от того, произошли ли они уже — давно или недавно — или же им только предстоит случиться.

Но и на более поверхностном уровне восприятия мы можем увидеть актуализацию минувшего. Для еврейской традиции каждый праздник — это воспроизведение прошлого в настоящем. Другими словами, это значит, что Рош ѓа-шана оказывается не столько годовщиной сотворения человека, сколько самим днем Творения человечества заново — в прямом смысле этого слова.

Каждому из нас привычно воспринимать собственное существование как нечто само собой разумеющееся, не требующее ни оправданий, ни доказательств. Не лишним было бы вспомнить мидраш, приведенный в «Брейшит раба», рассказывающий о том, что еще тогда, когда Всевышний собрался сотворить человека, между ангелами, которые разделились на две группы, разгорелся спор: одни считали, что человек должен быть сотворен, а другие, что не должен.

Мы привыкли воспринимать Рош ѓа-шана как День суда лишь в том смысле, что в нем подводиться итог прошедших двенадцати (а в високосный год — тринадцати) месяцев и выносится вердикт по поводу того, жить ли нам или умереть. И лишь в том случае, если чаша весов склоняется на сторону «жить», то возникает тема качества жизни — если жить, то как. Но в действительности в эти дни рассматривается куда более сущностный вопрос: о целесообразности существования всего мироздания. И с этой точки зрения важен не только баланс заслуг и преступлений, но и более общий аспект соответствия исходной цели Творения. Лейтмотивом молитв в Рош ѓа-шана звучит тема сомнения человека в целесообразности своего существования. Я бы даже сказал, его изумления тем обстоятельством, что невзирая на многочисленные грехи, он продолжает существовать. Мы говорим: «Ма энош ки тизкерену у бен адам ки тефкидену!» — «Кто такой человек, что ты помнишь его, и кто такой сын Адама, чтобы ты обращался к нему!» Есть ли ответ на этот вопрос?