Никодим Святогорец - Новый эклогион Страница 37

Макрина знала о намерении отца выдать ее замуж и считала себя уже как бы в браке. После смерти жениха она решила оставаться верной своему слову и второго подобного брака не заключать, несмотря на большое количество предложений. По ее мнению, было бы нелепо и беззаконно не согласиться на брак, который подготовил отец, но странно было бы искать и другого брака, так как людям назначено одно замужество, одно рождение, одна смерть. Она считала, что жених, который по воле родителей как бы сочетался с ней, не умер, но всего лишь отошел к Богу ради надежды воскресения, поэтому было бы странно не сохранить веры и целомудрия ради отошедшего жениха.

Исполнить свое доброе намерение она придумала следующим образом: никогда, ни на одну минуту, не разлучаться с матерью и, тем самым, заменить собой множество служанок. Таким образом между ними был установлен добрый обмен — мать заботилась о душе дочери, а дочь служила матери во всех нуждах, неоднократно приготовляя для нее собственными руками даже хлеб. Макрина полагала, что заниматься этим священным рукоделием было достойно званию девы. Сестра разделила с матерью все заботы по дому, ведь кроме Макрины у матери было еще девять детей: четверо сыновей и пять дочерей, а имущество наше находилось во владениях трех разных народов, поэтому приходилось платить подати трем разным властителям. Отец умер рано, и на долю матери выпало множество забот по дому, в которых Макрина участвовала вместе с родительницей, тем самым весьма облегчая ее тяжелый труд. Она и сама проводила жизнь в чистоте и непорочности, имея в этом наставницей собственную мать, и в то же время стала примером для матери, которая старалась подражать ее подвигам. Мало–помалу Макрина привлекла ее к радостям невещественной и совершенной монашеской жизни.

Когда мать достойно воспитала дочерей, вернулся после учебы наш брат Василий Великий, много лет обучавшийся премудрости в Кесарии, Константинополе и Афинах. Дивная Макрина и ему показала истинную цель философии и подвига Несмотря на то, что святителя Василия превозносили за знание философии, и он был знаменит больше властителей хотя и с презрением относился к их высоким званиям, Макрина заставила его разлучиться с мирским великолепием, презреть похвалы внешней премудрости и учености, прийти к совершенному нестяжанию и подготовить себе беспрепятственный путь к добродетельному житию. Но рассказ о жизни Василия Великого и его подвигах, благодаря которым он стал знаменит во всей вселенной, пусть подождет, ибо чтобы написать об этом, требуется много времени. Мы же вернемся к предмету нашего повествования.

Итак, поскольку блаженная Макрина освободила себя от забот мирской жизни, то убедила и свою мать оставить обычную жизнь, отказаться от услуг рабынь и проживать с девами и монахинями, а бывших своих служанок сделать равными себе сестрами. Здесь я хочу привести один рассказ, поскольку посредством него еще более открывается духовная высота преподобной.

Один из нас, четверых братьев, Навкратий, второй после Василия Великого, отличался от других природными дарованиями, телесной красотой, силой, сноровкой и способностями в выполнении всего, за что бы ни брался. Когда ему исполнилось двадцать два года, слава о его трудолюбии дошла до слуха многих, но он, Божественным Промыслом презрев все, что у него было, с великой ревностью устремился к нестяжательной и подвижнической монашеской жизни. За ним последовал один из наших домашних слуг, самый любимый Навкратием, который предпочел монашескую жизнь мирской. Они вдвоем поселились в необычайно пустынной местности рядом с рекой Ирисом, на возвышенности, густо поросшей лесом. Здесь, вдали от городской суеты и всевозможных забот, они служили собственными руками старцам, нищим и больным, жившим неподалеку. Навкратий оказался искусным рыбаком и стал кормить рыбой больных. Этими трудами он усмирял свою юность, не забывая слушаться наказов матери, если та иногда что–то ему приказывала. Так он проводил свою жизнь, преуспевая в исполнении Божественных заповедей.

Через пять лет после того как Навкратий начал свой подвиг произошел прискорбный случай: он шел на реку ловить рыбу, чтобы накормить больных старцев, за которыми ухаживал, но был принесен в келью вместе со своим товарищем Хрисафием мертвым. Полагая, это произошло от нападения диавола, ибо присноблаженный был восхищен из жизни без всякой болезни и без какой–либо другой явной причины. Мать его в это время находилась на расстоянии трех дней пути от того места, но когда получила известие о смерти сына, то, несмотря на совершенство в добродетели, сделалась от скорби бездыханной и безгласной. Тогда–то и проявились мужество и добродетель великой Макрины. Она противостала страсти печали правым помыслом и сохранила невозмутимость. Мать, впавшую в немощь, она научила мужеству примером собственной твердости, благодаря чему мать быстро оправилась от несчастья: она не кричала, не рвала с горя на себе одежды и скорбными напевами не вызывала у себя слезы, но спокойно и невозмутимо претерпевала свою печаль, прогоняя немощь естества собственными правыми помыслами и теми, что приводила ей Макрина, утешая ее в страдании.

После того как заботы нашей матери о воспитании детей и об их будущем положении закончились, она разделила между нами все имущество. Именно в этот момент жизнь ее дочери Макрины стала добрым примером в подвижническом житии. Поэтому она оставила все свои старые обычаи и достигла той же меры смиренномудрия, что и дочь. Она сравнялась с другими монахинями, ела ту же самую еду, спала на такой же подстилке, была подобна им и во всем другом: Макрина и наша мать были отделены от всякой мирской суеты, жизнью подражая Ангелам. Никогда в них не было видно ни гнева, ни зависти, ни ненависти, ни гордости, никакой другой подобной страсти. Они не желали себе чего–либо суетного -почестей, славы и всего подобного. Воздержание было для них наслаждением, неизвестность — славой, нестяжание — богатством. Все, к чему так стремятся в настоящей жизни люди, было для них чем–то второстепенным, а главным было исследование божественных вещей, постоянная молитва, непрестанное псалмопение, и ночью, и днем, что стало одновременно и делом, и отдыхом. И какими словами возможно описать такую жизнь, которая была как бы на границе — между человеческой и Ангельской? Потому что свобода от человеческих страстей, которую достигли Макрина и ее мать, была делом выше человеческого естества, а иметь чувственное тело — ниже Ангельской природы. Впрочем, кто же дерзнет сказать, что в этом они были ниже, потому что хотя и были связаны телом, но, подобно без–плотным Ангелам, не были им отягощены. Жизнью устремляясь ввысь, они совозвышались с Небесными силами.

Подобным образом они прожили много лет, постоянно преуспевая в добродетели. Этой же великой жизненной цели Макрины послужил и наш самый младший брат Петр, которого прозвали сиротой — когда он родился, умер наш отец, но старшая сестра Макрина воспитала его, научив высшим нравственным законам. С малых лет он был наставлен в священных науках, что не позволяло его душе быть подверженным суете. Макрина была для него и отцом, и учителем, и воспитателем, и советником в каждом добром и святом деле. Благодаря сестре, он еще в детском возрасте возвысился в подвиге и стал способным в любом ремесле. Не имея никакого специального учителя, он в точности узнал всякое ремесло и науку, хотя многим для этого требуется большое количество времени и труда. Так наш брат Петр, презрев изучение внешней премудрости и имея учителем всякой доброй науки природу и прекрасный пример сестры Макрины, настолько преуспел в добродетели, что, казалось, ни в чем не уступал Василию Великому.

В то время наступил сильный голод, и многие, зная о благодеяниях, которые совершают эти трое: Макрина, ее мать и брат Петр, приходили в то место, где они подвизались, и Петру, с помощью хозяйственной сметки, удавалось в таком избытке иметь еду для голодающих, что от множества приходившего народа пустыня казалась городом.

Мать наша дожила до глубокой старости и отошла ко Господу, упокоившись на руках двух своих детей. Однако здесь стоит привести последние слова, которые она сказала детям, умирая. Благословив отсутствовавших прочих своих детей, она простерла руки к Макрине и Петру, что сидели рядом с ней — один справа, другой слева — и воскликнула к Богу, руками показывая на Макрину и Петра: «Тебе, Господи, посвящаю и начаток, и десятый плод моего чрева. Начаток мой — эта первородная дочь моя, а десятый — этот мой последний сын. Тебе по закону посвящают и начатки плодов, и десятую их часть, Тебе принадлежат эти приношения. Итак, да сойдет освящение и благодать Твоя и на начаток сей, и на десятого моего». После этого наказав детям похоронить ее в могиле мужа, она окончила свою земную жизнь. После похорон Макрина и Петр стали подвизаться еще более ревностно и прошлые свои подвиги побеждали последующими.