Самир Алескеров - Великий парадокс, или Два почерка в Коране Страница 37

Отец Мохаммеда умер, когда его мать — Амина — была им беременна. Говорят, что плод испытывает те же чувства, что и мать. Может, стресс, пережитый им еще в утробе матери, и сделал этого человека особенным — он был двойственен, будто у него действительно было два сердца — он был сильным из сильнейших, и слабым из слабейших. В начале зарождения мусульманства он мог одним окриком повести за собой тысячное войско, которое еще не совсем понимало, зачем надо воевать и рисковать жизнью, а мог, как это было при заключении договора в Худабейдии, быть нерешительным и робким. В нем будто уживались два человека с противоположными характерами. Он мог звать к доброте, а сам совершать злодеяния.

Он мог быть с 25 лет и до самой смерти Хадиджи быть абсолютно верным ей, хотя в среде язычников, в которой он воспитывался, измены не считались чем-то особенным, а мог с первого взгляда влюбиться в Сафию, дочь главы только что поверженного еврейского племени, бросить все дела, чтобы не откладывать свадьбу. Впрочем, он любил Хадиджу даже после ее смерти. Однажды к нему приехала Хала, сестра умершей Хадиджи, а голоса их были очень похожи, и он упал в обморок, услышав раздавший во дворе голос ожившей любимой женщины. Он мог быть сентиментальным, и часами со слезами на глазах любоваться проплывающими облаками, а мог быть беспредельно жестоким и спокойно лицезреть казнь семиста евреев: головы и тела летели в ров, а он сидел и считал, не слыша рыданий их жен и детей. Он мог быть беспросветно хмурым от какого-то пустяка, и искренне хохотать: посмотрите, как согнулась эта пальма — это же буква «ра»!

Видно, подобные гении, глубоко противоречивые по своей натуре, и оставляют свой след в истории. В жизнь таких людей вмещаются две обычные жизни. Так было и с Мохаммедом.

Амина не могла его вскормить — смерть мужа отняла молоко. Выручила знакомая из кочевого племени бедуинов — Халима. Но она могла вскормить его только там, в пустыне. Только родившись, Мохаммед стал жить среди бедуинов. Здесь жизнь была суровой и простой, грудные дети росли не в мягкой колыбели, а на песке, верблюды величаво и осторожно обходили их. После того, как Халима вскормила его и вернула Амине, мальчик часто просился в пустыню, и снова оказывался среди жестких, прямых и откровенных бедуинов.

Его прадед, сборщик налогов и хранитель ключей от Каабы, — святилища идолопоклонников, — был одним из честнейших людей Мекки. Арабы приезжали сюда поклониться своим божкам, но выгоды мекканцам от этого почти не было, Хашим зарабатывал на жизнь семьи отправкой и приемом торговых караванов. Но больше заботился о бюджете Мекки, о том, чтобы не было бедных. Своего сына Абу Муталлиба он назначил смотрителем источника Зем-Зем, который снабжал мекканцев водой, но они предпочитали дождевую воду, собиравшуюся в открытых резервуарах, построенных на окраине города — вода из источника была, как и сейчас, пересыщена сернокислым магнием, который придает ей горьковатый вкус. До конца жизни пища пророка была простой и однообразной — хлеб, молоко, финики, и очень редко — мед и мясо. И, конечно, дождевая вода.

У отца его, Абд-Аллаха, было 11 братьев. И три сестры. В мусульманской среде есть поговорка: хороший человек должен быть похож на своего дядю. И, если ей верить, то своеобразие характера и личности Мохаммеда можно объяснить очень разными, даже внешне, братьями отца — высокий, решительный, сильный Хамза, добрый и мягкий, несмотря на то, что был командующим войсками Мекки — аз-Зубейр, злой, как пантера, Абу Лахаб, вежливый, приветливый, вечно улыбающийся Аббас — будто они родились от разных отцов и матерей, настолько были не похожи друг на друга.

Амина умерла на глазах у шестилетнего сына, когда они вместе со служанкой семьи Баракой возвращались из Медины в Мекку. Это всего 320 километров, на автомобиле три часа езды. А на верблюде, со скоростью две мили в час — четыре дня. В дороге их захватила песчаная буря. Амина задыхалась. Здоровье ее после смерти мужа было подорвано. И где-то в пути сошла с верблюда и, обняв сына, тихо, как догорает свеча, умерла. Барака похоронила Амину прямо там, где это случилось. У шестилетнего Мохаммеда впервые мелькнула мысль о предопределенности, о которой он потом часто будет говорить, о фатализме, которым будет пронизана теоретическая часть его религии.

Надо сказать, что эта дорога между Меккой и Мединой была фатальной во всей судьбе Мохаммеда. Его отец тоже умер в этих краях, и тоже во время караванного перехода, за шесть лет до смерти жены. Из Мекки Мохаммеда изгонят за его проповеди, через восемь лет он вернется победителем, на этой дороге он совершит много подвигов и злодеяний.

С детства у Мохаммеда была быстрая походка, он шел, чуть наклонившись вперед, будто куда-то стремился, куда — знал только он. Все отмечали удивительную для мальчугана ясность ума. Когда дяди запутывались в отношениях с людьми, — а Мекка была полна интриг, — они звали Мохаммеда, который давал простой и ясный совет, как им поступить.

Кааба перестраивалась, и представители мекканских родов столкнулись с проблемой — кто вложит в стену камень, который считался окаменевшим ангелом, посланным на землю богами. Долго они спорили, кому отдать предпочтение, и решили, что спросят у первого, кто к ним подойдет со стороны. Это был Мохаммед. Он снял с себя накидку, положил на нее священный камень и сказал: беритесь все за эту накидку и несите к Каабе, поднимите все вместе, а я только на миг прикоснусь к камню и столкну его в углубление, и получится, будто вы заложили его все одновременно.

При всей мудрости этого решения мы не можем не отметить некоторую натянутость — ведь все равно получилось так, что он, а не старейшины, вложил камень. Может, так решил Аллах? Такими недомолвками будет полна его религия.

После этого случая не только его семья, но и все жители Мекки звали его для решения спорных вопросов. Это сейчас мы пренебрежительны к качествам людей — все взаимозаменяемы, все на одно лицо. А тогда эта черта Мохаммеда — ясный ум, умение просто решать сложные разногласия — стала известна всем далеко вокруг, его слава дошла даже до Медины. Когда он, изгнанный из Мекки, пришел в Медину, его пригласили быть судьей. Среди двух арабских и трех еврейских племен, населявших Медину, все время происходили конфликты — делили земли, жилища, урожай, все смертельно устали от своих же разногласий. Поэтому с радостью ухватились за человека, который с легкостью решил бы их разборки. Если бы они знали, что произойдет в следующее десятилетие…

Осиротевшего шестилетнего Мохаммеда берет к себе в семью дед Абу Муталлиб.

Иосиф — один из 12 сыновей Йакуба (Якова, Иакова, Израиля), внук Исхака (Исаака), правнук Ибрагима (Авраама) и Сарры. Десять сыновей Якова были от первых трех жен, двое младших — Иосиф и Вениамин — от четвертой.

Сон Иосифа и предупреждение его отца. Злодеи выбирали между смертью и отдалением. Юноша, вызывающий страсть. Безудержная Зулейха. Ножи, наносящие ранения сами по себе. Жизнь невиновного в темнице. Толкование снов. Загадочный сон царя. Иосиф — восхождение его из арестанта в правителя. Братья Иосифа идут к нему. Воссоединение семьи. Наставления.

Во имя Аллаха милостивого, милосердного!

Алиф — лам — ра.

Это — знамения ясной книги, которую Мы отправили на землю на арабском языке и назвали Аль-Коран (Аль — артикль).

Мы расскажем важные истории, открыв тебе Коран, пусть даже раньше ты был в числе беспечных.

Был день, когда маленький Йусуф сказал отцу: во сне я видел звёзды числом одиннадцать, солнце и луну, видел их поклонившимися мне, что это означает? Отец подумал и ответил: не рассказывай сон этот братьям, они замыслят хитрость. Их может надоумить сатана, а сатана для человека — явный враг. Твой сон означает, что Господь изберёт тебя, научит толкованию событий, отметит милостью, которую раньше дал Ибрагиму и Исхаку — прадеду твоему и деду.

Следите за рассказом — в нём есть ответы на многие волнующие вас вопросы.

Десять сыновей Йакуба собрались как-то и сказали: Йусуф и его единоутробный брат милее нашему отцу, чем мы. А ведь нас больше, мы, к тому же, старше. Поистине, отец наш в явном заблуждении. Один сказал: следует убить Йусуфа или отправить в дальнюю страну. Мы будем правы — только тогда отец обернётся к нам лицом. Сказал другой: не надо убивать, он слишком мал, лучше бросить на дно дальнего колодца, кто-то его вытащит и заберёт с собой — мы не возьмём на себя грех убийства, а с глаз он изойдёт.

Так и решили. Поговорив между собой, они к Йакубу обратились: отец, доверься нам, отпусти Йусуфа, мы не причиним вреда. С нами завтра пошли его, пусть поиграет, порезвится, мы ему охранниками будем. Йакуб ответил: если с собой его возьмёте, печален буду я, он же маленький, а если волк вам встретится, а если вы не доглядите? Сыновья Йакуба отвечали: да нас же целая толпа, чего бояться волка.