Эрвин Люцер - Крест Гитлера Страница 37

КАК БОГ ИСПОЛНЯЛ СВОИ ОБЕТОВАНИЯ

Вот история о людях, обретших неожиданный мир в ожидании смерти. О них рассказано в хорошей книге Роджера Манвелла и Генриха Фрэнкеля «Люди, попытавшиеся убить Гитлера».

Граф Гельмут Якоб Мольтке сформировал группу сопротивления не столько ради того, чтобы свергнуть Гитлера, сколько для того, чтобы создать план по воссозданию страны из обломков по окончании войны. Мольтке был задержан и предстал перед своим следователем-нацистом, который сказал ему: «Национал-социализм похож на христианство только в одном: мы также требуем человека целиком». Я уверен, что в отношении этого утверждения все мы скажем: «Яволь! (Так точно!)».

Сохранились многие из прощальных писем Мольтке. Они были написаны его жене и тайно переданы из тюрьмы Тегель. Он писал эти письма, ежечасно ожидая смерти. В них он постоянно объяснял своей жене, что никогда еще не был в лучшем состоянии духа и никогда еще не испытывал такой близости к Богу. По его словам, он ожидал, что в завершающие часы своей человеческой жизни он будет думать: «Это — последний раз, когда ты видишь закат солнца, или последний раз, когда ты ложишься спать», — однако он пребывал в состоянии радостного возбуждения и духовного подъема. Он продолжает:

Я могу только молиться нашему Небесному Отцу, чтобы Он сохранил меня в этом состоянии, потому что в этом случае смерть плоти будет явно легче. Как Бог благ ко мне! Рискуя выглядеть истеричным, я, тем не менее, должен сказать, что настолько исполнен благодарности, что во мне действительно нет места ни для чего другого. Его руководство людьми было столь явным в течение этих двух дней. Пусть шумит весь зал суда, пусть герр Фрайслер и окружающие стены трясутся перед моими глазами — для меня не имеет никакого значения.121

Мольтке написал эти строки после того, как вместе со своей женой принял в камере Причастие. Он плакал с благодарностью, потому что был ошеломлен присутствием Божьим. Еще не в состоянии увидеть Бога лицом к лицу, он сказал: «Он прошел перед нами как облако днем и как огонь ночью... Ничего большего этого быть не может». Через несколько дней он был повешен, и было отмечено, что он «прошел свой путь стойко и невозмутимо».

Фабиан фон Шлабрендорф был молодым юристом, с самого начала противостоявшим Гитлеру. Он не был особенно религиозным — по крайней мере, до тех пор, пока не подвергся пыткам. Пытки, которые применяли к нему на допросах, без сомнения, ужасны. Его руки были сцеплены за спиной, а в кончики пальцев вгоняли иглы. Затем его бедра и голени зажали в специальном приспособлении таким образом, что он оказался привязан ремнями к раме, напоминающей кровать. После этого при помощи винтов в его конечности вдавливались острые шипы. Третьим этапом было средневековое растягивание на раме, при котором привязанное ремнями тело тянули в разные стороны либо постепенно, либо мучительными рывками. Четвертым этапом — избиение жертвы тяжелыми дубинами, когда тело, связанное в согнутом положении, постоянно падало всей массой вперед на лицо и голову.

Пытки проводил сам следователь, который при этом с издевкой смеялся. Мучения прекращались только тогда, когда Шлабрендорф терял сознание. После того как он приходил в себя, пытки возобновлялись. Он знал, что с другими заключенными обходились подобным же образом, и впоследствии писал:

Мы все обнаружили, что человек может выносить намного больше боли, чем нам представляется возможным. Те из нас, кто никогда не умели молиться, теперь молились и находили, что молитва и только молитва может дать утешение в подобных ужасных обстоятельствах, и что она дает больше, чем человеческая выносливость. Мы также узнали, что молитвы наших друзей и родственников могут передавать нам потоки сил.122

Молитва передает потоки сил! Оба этих человека рискнули противостать Гитлеру и столкнулись с последствиями. Они были обычными людьми, но обрели исключительную благодать во время нужды.

Один отец написал записку своей семье, в которой в последний раз попрощался отдельно с женой и детьми. В завершение он отметил: «Мои дорогие! Не плачьте обо мне — я счастлив и защищен. Альпийские розы, как ваш последний благоухающий привет с наших любимых гор, стоят иссохшие передо мной. Через два часа я войду в настоящую свободу высот, ради которой я сражался во время земной жизни».123 Он закончил молитвой, а затем просто спел «Твой любящий Отец».

В своей книге «Бонхёффер — изгнанник и мученик» Эберхард Бетге отмечает, что мученики стоят особняком от тех, кто умер как жертвы гнева других людей. Мученичество имеет отличительные характеристики.124

Во-первых, риск мученичества избирается добровольно. Евреи, которые умирали в концентрационных лагерях, не были мучениками в классическом смысле этого слова. Они были жертвами в силу особенностей своего имени и рождения, а не из-за того, что они что-то сделали или не сделали. Враги избирали страдания для них.

В отличие от этого, мученики избирают путь страдания, имея при этом и другую альтернативу. Они могли бы отказаться от своих убеждений или остаться безмолвными, однако они говорили или действовали, решив повиноваться Богу, а не людям. Они осознавали риск, однако все равно поступали так.

Мы уже познакомились с двумя такими героями, но в Германии и других странах их были тысячи. В книге «Холокост — история мужества и стойкости» автор рассказывает о том, как молодая красивая француженка по имени Лиза перевозила на своем велосипеде деньги, документы и оружие тем, кто скрывался от властей.125 Еще одна девочка отправлялась в леса, чтобы отыскать евреев, которые, возможно, там скрывались, и затем накормить их. Был также один юноша по имени Исаак, который ночь напролет печатал прокламации в поддержку страдальцев.

Некая храбрая женщина тайно описала схему проведения еврейского пасхального ужина, чтобы он мог быть скромно проведен в концентрационном лагере. В Париже некоторые французы носили в своих карманах желтые носовые платки и звезду Давида в руках. За это они были отправлены в концентрационные лагеря и каждого из них заставили носить белую нарукавную повязку с надписью «Друг еврея».

В Дании почти все евреи были спрятаны в укромных местах, благодаря чему спаслись. Доктор Герсфельт дал детям снотворные таблетки, чтобы они не шумели, пока их переправляли по воде в безопасное место. Переплетчик Эрин Кьяэр доставил на рыбацкой лодке в безопасное место столько евреев, что его начали разыскивать нацисты. В конце концов его задержали и подвергли пыткам, однако он так никого и не выдал. Водитель скорой помощи, узнав о том, что вскоре начнется специальная облава на евреев, перевез их в больницу, где, как он знал, их можно спрятать.

В каждом из этих случаев, да и в тысячах других, люди придумывали способы выражения солидарности с еврейским народом. Они рисковали своей карьерой и даже своей жизнью ради тех, кто нуждался в помощи. Когда одну супружескую пару спросили, почему они спрятали так много евреев, жена ответила: «Это было подобно тому, как если бы вы увидели дом соседей в огне. Естественно, вы захотите помочь им». Как выразился по этому поводу один пастор: «Я лучше умру с евреями, чем буду жить с нацистами».

Вторая характеристика истинного мученика заключается в том, что он не ищет смерти, однако готов, если потребуется, принять смерть. Возможно, он даже очень боится смерти, однако компромисса боится гораздо больше. Такие люди не искали смерти, надеясь стать мучениками за те или иные благородные поступки. Большинство мучеников хотят жить и лишаются жизни только против собственного желания.

В-третьих, мученики всецело посвящены делу, которое они считают важнее жизни. Некоторые стали мучениками за свои религиозные убеждения, другие — за попытку свержения политического режима. Студенты, стоявшие перед танками на площади Тяньанмынь в Китае, были мучениками за дело свободы. Миллионы людей на протяжении веков были мучениками за Христа.

И, наконец, большинство мучеников уверено, что безмолвие означает согласие с врагом. Они могли бы согласиться с Авраамом Линкольном в том, что «молчание превращает лучших людей в трусов». Трусость, как утверждают мученики, это именно то, что они пытаются победить. Даже когда им представляется возможность молчать, они настолько преисполнены осознанием величия своего дела, что высказываются или поступают как эмиссары справедливости.

Когда обычно говорят о Холокосте, то подразумевают две группы людей: нацистских преступников и еврейских жертв. Существовало также множество наблюдателей, исчисляемых миллионами, большинство из которых называли себя христианами. Большинство «искало убежища в нейтралитете». Тем не менее, нравится нам это или нет, этот нейтралитет, по существу, был соучастием.