Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова Страница 38

Хорошо бежать вместе с гонимым Христом. Если Он задержится в Египте, призови Его из Египта, где ему воздают доброе поклонение. [616] Проходи непорочно через все возрасты и силы Христа, как Христов ученик. Очистись, обрежься, [617] сними лежащее на тебе от рождения покрывало. После этого учи в храме, изгони торговцев святынями; будь побиваем камнями, если нужно тебе и через это пройти: ты укроешься от бросающих в тебя камни — я хорошо знаю это — и пройдешь посреди них, как Бог; ведь Слово не побивается камнями. [618] Если приведут тебя к Ироду, не отвечай ему больше: он устыдится твоего молчания скорее, чем длинных речей других. Если бичуют тебя, стремись получить и остальное: вкуси желчь за вкушение, [619] выпей уксус, [620] взыщи оплеваний, прими пощечины и удары; увенчайся тернием — суровостью жизни по Богу; облекись в багряницу, прими трость и поклонение насмехающихся над истиной; наконец, охотно распнись, умри и похорони себя со Христом, чтобы с Ним воскреснуть, прославиться и воцариться, видя Бога, насколько возможно, и видимый Богом, в Троице поклоняемым и прославляемым…[621]

Праздник воды и Духа

О празднике как таинстве речь идет и в Слове 39–м, которое посвящено празднованию Крещения Господня и является непосредственным продолжением рождественского Слова. Григорий говорит здесь о смысле термина" "таинство" "(греч. mystherion, от myo — покрывать, скрывать), который со времен ранней античности означал инициацию, посвящение. В древнегреческой религии существовали различные мистерии, которые сопровождали всю жизнь человека от рождения до смерти: они получали название как по имени богов, которым были посвящены ("мистерии Митры" "), так и по названию места, где их совершали ("элевсинские мистерии" "). В позднем неоплатонизме таинства–мистерии воспринимались как отдельные этапы теургии — постепенного введения человека в личное соприкосновение с миром богов–демонов. Юлиан Отступник в начале 60–х годов IV в. пытался возродить мистерии на государственном уровне и сам принял несколько посвящений; в 70–х годах император Валент хотел запретить элевсинские мистерии, однако ему пришлось отказаться от своего намерения, так как язычество в империи было еще сильно.[622]

Для константинопольских слушателей Григория на рубеже 70–х и 80–х годов тема языческих мистерии оставалась вполне актуальной, и Григорий считал необходимым провести четкую границу между этими мистериями и христианскими таинствами. Между ними нет ничего общего, утверждает Григорий в начале Слова:

Опять Иисус мой, и опять таинство — таинство не обманчивое и безобразное, таинство не языческого заблуждения и пьянства (methe).., но таинство высокое и божественное, подающее нам высшее сияние. Ибо святой день Светов, которого мы достигли и который празднуем сегодня, принимает начало от крещения моего Христа, истинного Света, Который просвещяет всякого человека, грядущего в мир; [623] этот день совершает мое очищение и помогает тому свету, который получили мы от Христа свыше, но по причине греха помрачили и смешали его (с тьмой)… Тайноводствуют ли к чему‑либо подобному эллины? Для меня всякий их обряд и таинство есть сумасшествие, темное изобретение демонов и произведение ума, находящегося в их власти… Наши праздники — не рождения и сокрытия Зевса, критского тирана, не крики, рукоплескания и пляски вооруженных куретов.., [624] не свирели и корибанты, [625] не те обряды, которые в честь Реи, матери богов, совершаются посвящающими и посвящаемыми… У нас не девица какая‑нибудь похищается, не Деметра блуждает или вводит к себе каких‑нибудь келеев, триптолемов и драконов, и то действует, то страждет. [626] Ибо стыжусь говорить при свете дня об их ночных обрядах и срам их превращать в мистерию. Знает это Элевсин и зрители того, что предается молчанию и достойно молчания.[627]

Подчеркнув демонический характер языческих мистерий, Григорий говорит затем о божественном и освящающем характере христианских таинств–праздников. В этих таинствах присутствует сам Христос, Который освящает и очищает участвующего в них человека. По образу Крещения Христова совершается крещение людей, и праздник Крещения Господня становится праздником всех крещеных во Христа:

Мы уже отпраздновали достойным образом Рождество… Ныне же другое деяние Христово и другое таинство… Христос просвещается — озаримся и мы с Ним! Христос погружается в воду — сойдем и мы с Ним, чтобы с ним выйти!.. Приходит Иисус, освящающий, может быть, и самого Крестителя, но во всяком случае — всего ветхого Адама, чтобы похоронить его в воде… Восходит Иисус из воды и возносит с Собою мир, и видит разверзающиеся небеса, [628] которые Адам закрыл для себя и своих потомков…[629]

Григорий излагает далее учение о" "крещении покаяния" ", традиционное для Александрийской школы со времен Оригена. По словам Григория, существует пять крещений: первое — прообразовательное — которым был крещен Моисей в водах Чермного моря; [630] второе — несовершенное — крещение Иоанново; третье — совешенное — крещение Иисусово" "водою и духом" "; четвертое — крещение мученической кровью; пятое — крещение слезами, покаяние. [631] Григорий считает, что нет непростительных грехов: всякий грех, даже отречение от Бога, может быть заглажен слезами покаяния. Он полемизирует с Новатом, не принимавшим в общение лиц, отрекшихся от Христа во время гонения: [632] ригоризм Новата он называет" "человеконенавистничеством" ". [633] Для тех, кто отвергает возможность" "крещения слезами" ", уготовано" "крещение огнем" ", то есть адские мучения.[634]

Земная жизнь дана человеку для покаяния и очищения. Цели очищения человека служит и каждый церковный праздник, как говорит Григорий в конце 39–го Слова:

Мы же почтим сегодня Крещение Христово и будем достойно праздновать, не чревом наслаждаясь, но духовно веселясь. Как же нам наслаждаться? Омойтесь, очиститесь! Если вы багряны от греха, но не совсем кровавого цвета, убелитесь, как снег; если вы красны и" "мужи крови" ", то достигните хотя бы белизны волны. [635] Будьте совершенно чистыми и еще более очищайтесь, ибо ничему так не радуется Бог, как исправлению и спасению человека: для этого — всякое слово и всякое таинство.[636]

Таинство как праздник

Раннехристианская Церковь называла Крещение и Евхаристию" "таинствами" ", так же, как" "таинствами" "называли события из жизни Христа, церковные праздники и многое другое. Учения о семи таинствах как" "средствах получения благодати" "древняя Церковь, как известно, не знала, [637] так же, как не знала и исчерпывающего определения термина" "таинство" "."Праздник" "и" "таинство" "были почти синонимами: каждый праздник носил мистериальный–таинственный характер, и каждое таинство, в частности крещение, воспринималось как праздник.

Во времена Григория Богослова таинство крещения совершалось не ежедневно, но лишь по большим праздникам, таким, как Пасха, Рождество, Крещение Господне, Пятидесятница. Крестили, как правило, не одного человека, но сразу большую группу лиц, которые в течение долгого времени до того находились в чине оглашенных. Крещение оглашенных было торжеством, в котором участвовала вся община: после обрядов заклинания, помазания елеем, после чтения продолжительных молитв, троекратного погружения в воду, облачения в белые одежды и миропомазания, новокрещенные со свечами в руках, сопровождаемые торжественным пением, входили в храм, где вставали напротив алтаря и участвовали в Евхаристии. [638] Крещение оглашенных и их участие в богослужении было, таким образом, кульминационным моментом всякого великого церковного праздника.

Не случайно Григорий считал уместным приурочить к празднику Крещения Господня пространный трактат о смысле таинства крещения (Слово 40–е). Красной нитью проходит через весь трактат мысль о Боге как свете, к которому через крещение приобщается человек. Крещение для Григория есть прежде всего" "просвещение" ","причащение свету" ":

Просвещение есть светозарность душ, изменение образа жизни, обещание Богу доброй совести; [639] просвещение есть помощь в нашей немощи; просвещение есть отвержение плоти, следование Духу, причастие Слову, исправление создания, потопление греха, причастие света, исчезновение тьмы. Просвещение есть колесница, возносящая к Богу, исход вместе с Христом, укрепление веры, совершенствование ума, ключ Царства Небесного, перемена жизни, снятие рабства, разрешение уз, изменение всего состава (человека). Просвещение… есть лучший и великолепнейший их даров Божиих… Называется же этот дар, как и податель его Христос, многими и различными именами… Мы называем его даром, благодатью, крещением, помазанием, просвещением, одеждой нетления, баней пакибытия, печатью — всем, что драгоценно.[640]