Николай Пестов - Современная практика православного благочестия. Том 1 Страница 38

Но не для того пишет ап. Павел, чтобы привести нас в отчаяние или уныние от нашего бессилия в борьбе с нашими дурными склонностями! Он противопоставляет и разделяет нас от греха, т. е. он говорит: душа — это пленница когда-то поработившего ее греха.

И хотя она еще не избавлена совсем от своего злого поработителя, но она уже не судится так, как судится грех и судится сам поработитель.

Задавая себе вопросы: как достигается победа и «Кто избавит меня от сего тела смерти?» — апостол Павел с радостью и торжеством отвечает: «Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 7, 15–25).

Благодать Господа через покаяние очищает и преображает человеческую душу. Для получения ее необходимо глубокое сознание своей греховности и немощи. Об этом так говорит мудрая игумения Арсения:

«Не скорби, что не видишь в себе ничего доброго, даже не ищи добра в себе. Человеческое добро мерзость есть перед Господом. Радуйся своей немощи, своему бессилию. Истинное добро есть Господь. Он — разум, Он и сила.

Молись, чтобы Он наполнил твое сердце, чтобы Он как истинный Свет просветил твой разум, чтобы Он был силою, в тебе действующею, чтобы Он царствовал в тебе. Твое же навсегда останется немощным и бессильным».

Что одна лишь горячая любовь к Богу и стремление к богоугождению может предохранить христиан от греха, говорит и митрополит Филарет Московский. В одном из писем он пишет:

«Когда котел кипит в огне, тогда не смеют к нему приблизиться ни насекомое, чтобы осквернить, ни наглое домашнее животное, чтобы похитить пищу, приготовленную в нем для человека. Но когда снимается с огня и остынет, тогда насекомые роятся около него и падают в него, и наглый пес может приблизиться, осквернить, похитить. Подобно сему, когда душа человека кипит огнем божественного желания, сей духовный огонь служит ей в одно время и силою для действования, и бронею для защиты.

Но если небрежение допускает угаснуть сему огню и благочестивое усердие остывает, то суетные, лукавые, нечистые помыслы родятся и роятся в области чувственной, падают в глубину души и оскверняют ее, и может прийти наглая страсть, и расхитить в душе, что в ней уготовлялось для благоугождения Богу».

О том же так говорит и египетский отшельник Диокл:

«Тот, чья душа не привязана к Богу, увлекается какою-нибудь страстью и становится подобным демону или животному: животному, если он предается плотским наслаждениям, и демону, если предается злобе. Если же душа занята каким-нибудь благочестивым размышлением или делом, то в это время она находится с Богом».

Приложение к главе 7-й

Пессимистичен взгляд о. Александра Ельчанинова на души человеческие. Об этом говорят те строки его дневника, в которых он так рисует основные части плана души.

1) Таинственная, внутренняя, неведомая нам жизнь духа — настоящая гарантия нашего спасения, то, что от св. крещения, от Таинства, от дыхания Духа Святого в нас.

2) Облако псевдодобродетелей, изуродованных, объеденных, как кислотой, тщеславием: наши будто бы добрые дела, наша будто бы молитва, наша правдивость, прямота — это облако закрывает нам истинную жалкую картину нашей души и мешает покаянию.

3) Тучи действительных грехов, о которых мы не помним, которые себе с легкостью прощаем: ежеминутное осуждение, насмешки, пренебрежение, холодность, злоба.

4) Наконец, под всем этим — глубокие, старые пласты, сливающиеся родовыми и общечеловеческими: основные, глубокие грехи, от которых, как смрадные испарения, поднимаются богохульные мысли, побуждения, всякая нечистота, чудовищные извращения…

Глава 8. Страсти

Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.

Как говорилось выше, душа человеческая постоянно подвергается воздействию прилогов, навязываемых ей темной силой, — греховных мыслей и пожеланий.

Борьба с прилогами не так трудна, если сердце человека находится в состоянии духовного бодрствования и способно противиться появлению «сочетаний». Здесь — как бы смахнул комара, и нет его.

Но если появилось уже «сочетание», если «комар» успел впустить свое жало и задел самое сердце, то от человека требуется уже некоторое духовное усилие при противодействии искушению. Еще опаснее «пленение». Последнее, по определению прп. Филофея Синайского, является «насильственным и невольным отведением сердца (в плен), удержанием в нем и слиянием будто в одну жизнь с предметом пленившим».

В том случае, если «пленение» становится долговременным или часто появляющимся, хроническим, то душа будет в состоянии страсти.

Отсюда существуют следующие ступени, по которым грех входит в нас: образ — прилог, внимание; интерес — сочетание; влечение — пленение, страсть.

Как на источник происхождения страстей святоотеческая литература указывает на темную силу. Прп. Иоанн (сподвижник прп. Варсонофия Великого), говорит, что «страсти суть демоны». А о. Иоанн С. так характеризует силу влияния на человека страстей:

«Страсть горяча, смутна, необдуманна, зла, стремительна».

Схиархимандрит Софроний дает такое определение страстей:

«Подпадая демоническому влиянию, человек претерпевает поражение своей богоподобной свободы и отпадает от Божественной жизни. Такое состояние как страдательное в аскетике именуется "страсть". В этом наименовании выражена, с одной стороны, идея страдания в смысле пассивности и рабства, с другой — идея страдания в смысле разрушения и смерти…

Когда какой-либо страстный помысел или образ утвердится в душе, тогда человек становится в той или иной мере одержимым. Страсти суть "одержимости" различной степени напряжения и силы».

Итак, страсти есть болезни, язвы души демонического происхождения, которые при сильном развитии их ведут душу к духовной смерти. В состоянии страсти человек находится как бы в состоянии душевного опьянения.

Св. отцы называют восемь главных страстей: чревоугодие, блуд, печаль, уныние, сребролюбие, тщеславие, гордость и гнев. Некоторые из этих основываются на извращении потребностей тела. Сюда относятся страсти чревоугодия и блуда. Другие страсти проникают через мысли и ум и основываются на маловерии души. Сюда относятся печаль и уныние. Страсти печали и уныния имеют много общего, но между ними есть и различие.

Печаль противоположна радости и характеризуется затаенным недовольством души чем-либо из происшедшего и существующего, отсутствием живого чувства веры в Промысл и в неизменную благодать Божию.

Ангел-«пастырь» так говорил Ерму о действии печали:

«Мирская печаль оскорбляет Духа Святого, помрачает разум и препятствует исполнению молитвы, ибо печальная молитва не восходит к престолу Божию».

Однако бывает и спасительная печаль. Такая печаль бывает тогда, когда человек согрешил и скорбит о сделанном грехе. Побитому ап. Павел пишет: «Печаль ради Бога производит покаяние… печаль мирская производит смерть» (2 Кор. 7, 10).

Уныние противоположно бодрости, или трезвению и характеризуется бездеятельностью, инертностью человека в силу подавленного состояния духа.

Может быть, не всем ясно, почему такое состояние души, как печаль и уныние, св. отцы называют «страстями». И разве печаль и уныние так же страшны для человека, как другие страсти?

В ответ мы приводим мнение о том старца Зосимы из Троице-Сергиевой Лавры, который говорил, что «мы должны быть бодры и очень оскорбляем волю Господню, когда от горестей, постигающих нас, впадаем в уныние, ропот, отчаяние, безмерную печаль, окаменелое нечувствие. Эти страсти — преддверие геенны огненной. Душа, унывая, уже вся горит в огне, хуже геенского, нет в ней больше никакого чувства, кроме одного острого, больного, все убивающего, все сжигающего.

Ни в каком случае и ни при каких обстоятельствах не унывайте. Уныние — это палач, который убивает энергию, необходимую для получения в сердце Духа Святого. Унылый теряет молитву и умирает для подвига».

Вот почему прп. Серафим Саровский дивеевским сестрам велел больше всего бояться уныния и от него бегать, как от огня. Он говорил: «Нет ничего пагубнее духа уныния!» Чтобы избегать его, он даже велел сестрам всегда быть не только сытыми и кушать вволю, но и на труды брать с собою хлеба.

Сребролюбием называется страсть, основанная на склонности сердца к материальным благам и ценностям. Может быть, некоторым пристрастие к материальным благам может казаться чем-то незначительным. Но это не так. Как пишет о. Александр Ельчанинов:

«Сребролюбие, казалось бы, грех второстепенный; на самом деле это грех чрезвычайной важности — в нем одновременно фактически отвержение веры в Бога и любви к людям и пристрастие к низшим стихиям. Оно порождает зло-бу, окаменение, многозаботливость. Преодоление его есть частичное преодоление всех этих видов греха».