Дионисий Ареопагит - О небесной иерархии Страница 4

ГЛАВА V

Итак, вот, по моему разумению, причина, почему небесные Чины называются именем Ангелов в Писании. Теперь, по моему мнению, должно исследовать, почему богословы называют Ангелами все вообще небесные существа (Псал. CII, 20. Матф. гл. XXV, 31), тогда как они при изъяснении чиноначалия премирных оных существ, чином Ангельским собственно называют чин последний, который окончательно заключает Божественную небесную Иерархию, а выше оного поставляют чины Архангелов, Начала, Власти, Силы, и другие высшие существа, упоминаемые в Св. Писании. Я думаю, что во всякой степени Священного чиноначалия чины высшие имеют свет и силы чинов низших, а последние не имеют того, что принадлежит высшим. Потому богословы называют Ангелами и святейшие чины высших существ; ибо и сии открывают и сообщают также нам первоначальный Божественный свет. Напротив, нет причины последний чин небесных умов называть Началами, или Престолами, или Серафимами: потому что он не имеет того, что принадлежит сим высшим силам. Как тот возводит наших Святейших Иерархов к свету, восприятому им самим от Бога, так и сии высшие его всесвятые силы возводят к Богу последний чин Ангельской Иерархии. Может быть, кто-нибудь скажет, что имя Ангела есть обще всем небесным силам потому, что все они более или менее причастны Божеству, и сообщаемому от Него свету, но дабы наше учение было яснее, то мы благоговейно рассмотрим высокие свойства каждого небесного чина, как они открыты в Писании.

ГЛАВА VI

Сколько чинов небесных Существ, какие они, и каким образом у них совершаются тайны священноначалия, — в точности знает это, как я думаю, один Бог, Виновник их Иерархии. Знают также и они сами свои собственные силы, свой свет, священное их и премирное чиноначалие. А нам нельзя знать тайны пренебесных Умов и святейшие их совершенства. Можно сказать об этом столько, сколько Бог открыл нам чрез них же самих, как знающих себя. Итак, я ничего не буду говорить от себя, но по возможности предложу то, что нам известно из Ангельских явлений, бывших святым богословам.

Слово Божие все небесные Существа для ясности обозначает девятью именами. Наш Божественный руководитель разделяет их на три тройственные степени. Находящиеся в первой степени всегда предстоят Богу (Ис. VI, 2, 3. Иезек. I) теснее и без посредства прочих с Ним соединены: ибо святейшие Престолы, многоочитые и многокрылатые чины, называемые на языке евреев Херувимами и Серафимами, по изъяснению Священного Писания, находятся в большей и непосредственнейшей пред другими близости к Богу. О сей-то тройственной степени наш славный Наставник говорит как о единой, единокупной и истинно первой Иерархии, которой нет Богоподобнее и ближе к первому озарению от первоначального Божественного света. Вторая степень содержит в себе Власти, Господства и Силы; третья и последняя в небесной Иерархии содержит чин Ангелов, Архангелов и Начал.

ГЛАВА VII

Принимая такой порядок святой Иерархии, мы говорим, что каждое наименование небесных Умов показывает Богоподобное свойство каждого из них. Так святое наименование Серафимов, по мнению знающих еврейский язык, означает или пламенеющих, или горящих, а название Херувимов — обилие познания, или излияние мудрости. Итак, справедливо в первую из небесных Иерархий посвящаются Существа высшие, так как она имеет чин высший всех — особенно потому, что к ней, как к ближайшей к Богу, первоначально относятся первые Богоявления и освящения. Горящими же Престолами и излиянием мудрости называются небесные Умы потому, что имена сии выражают Богоподобные их свойства. Ибо, что касается до наименования Серафимов, то оное ясно показывает непрестанное и всегдашнее их стремление к Божественному, их горячность и быстроту, их пылкую, постоянную, неослабную и неуклонную стремительность, — также их способность действительно возводить низших в горние, возбуждать и воспламенять их к подобному жару; равно как означает способность, опаляя и сожигая, таким образом очищать их, — всегда открытую, неугасимую, постоянно одинаковую, светообразную и просвещающую силу их, прогоняющую и уничтожающую всякое омрачение. Наименование же Херувимов означает их силу — знать и созерцать Бога, способность принимать высший свет и созерцать Божественное благолепие при самом первом его проявлении, мудрое их искусство — преподавать и сообщать обильно другим дарованную им самим мудрость. Наконец, наименование высочайших и превыспренних Престолов означает то, что они совершенно изъяты от всякой низкой привязанности земной; что они, постоянно возвышаясь над всем дольним, премирно стремятся в горние, и всеми силами неподвижно и твердо прилеплены к Существу истинно Высочайшему, принимая Божественное Его внушение во всяком бесстрастии и невещественности; означает также то, что они носят Бога, и раболепно выполняют Божественные Его повеления.

Таково, как мы думаем, изъяснение имен сих небесных Существ. Теперь следует сказать о том, какая, по нашему мнению, их Иерархия. Уже достаточно, думаю, нами сказано, что цель всякой Иерархии состоит в неуклонном подражании Богу, и что деятельность всякой Иерархии делится на священное принятие самими ими, и сообщение другим истинного очищения, Божественного света и совершенствующего звания. Теперь же я хочу сказать, сообразно с достоинством оных превыспренних Умов, о том, каким образом священная их Иерархия описывается в Св. Писании. Должно полагать, что первые Существа, которые следуют после осуществляющего их Божества, и занимают место как бы в преддвериях оного и превосходят всякую видимую и невидимую сотворенную силу; Существа сии составляют, так сказать, домашнюю у Бога и во всем сходную с Ним Иерархию. Ибо должно думать, что, во-первых, они суть существа чистые, не потому только, что они свободны от пятен и нечистот порока, или, что не имеют никаких чувственных мечтаний, но потому, что они превыше всего низкого, чище всего священного их низшего, и даже, по своей высочайшей чистоте, стоят выше всех самых Богоподобных сил; и что они, по причине неизменяемости любви своей к Богу, постоянно соблюдают чин свой в непринужденной и всегда одинаковой деятельности, и совершенно непреклонны к изменению на худшее, но сохраняют основание Богоподобной своей природы всегда непоколебимым и неподвижным. Во-вторых, они суть Существа созерцающие, впрочем, не в том отношении, что они созерцают умом чувственные образы или восходят до познания Божества посредством различных изображений, встречающихся в Св. Писании, — но в том, что они обладают совершенно простым знанием высочайшего Света и исполнены, по возможности, созерцания источной, первоначальной, непостижимой и Триипостасной красоты; удостоены также общения с Иисусом, не в священных образах, образно отпечатлеющих Божественное подобие, но, как истинно близкие к Нему, чрез непосредственное участие в познании Божественных Его советов; и притом в самой высшей степени им дарована способность подражать Богу, и сколько возможно, они имеют ближайшее общение с Божественными и человеческими свойствами Иисуса. Равным образом, они совершенны, но не потому, что просвещены знанием разрешать различные священные символы, а потому, что исполнены первого и преимущественного общения с Богом, сообразно с высшим, какое только возможно для Ангелов, познанием Божественных дел Его. Ибо не чрез другие святые существа, он от Самого Бога освящаются, так как они непосредственно, по своей всепревышающей силе и чину, устремлены к Нему, и по своей высочайшей чистоте навсегда в Нем утверждены; а по своей невещественной и духовной красоте допускаются, сколько возможно, к созерцанию Бога, и как первые, ближайшие к Богу и особенно Им освящаемые, Существа научаются от Него Самого премудрым причинам Божественных дел Его.

Посему-то Богословы ясно показывают, что низшие чины небесных Существ познанию Божественных дел справедливо научаются от Существ высших; а сии, как всех высшие, Божественным тайнам научаются, сколько возможно, у Самого Бога. Ибо одни из сих Существ, как представляют Богословы, научились от высших той тайне, что вознесшийся на небеса в человеческом виде — есть Господь небесных Сил и Царь славы; другие же, недоумевая о Самом Иисусе, и желая узнать тайну Его Божественного домостроительства, непосредственно научаются и получают откровение от Самого Иисуса о высочайшей любви Его к роду человеческому. Аз, сказано, глаголю правду и суд спасения (Ис. LXIII, 1.). Достойно для меня удивления и то, что даже и первые из небесных Существ и столько превышающие всех прочих, подобно существам средним, с благоговением желают Божественного озарения. Ибо они не тотчас спрашивают: почто червлены ризы твоя? но прежде сами в себе недоумевают, показывая тем, что хотя они и сильно желают узнать Божественное таинство, но не спешат предварить просвещения, ниспосылаемого на них Богом. Итак, первая Иерархия небесных Умов, посвящаемая от Самого Началосовершенства, тем самым, что она непосредственно устремлена к Нему, — исполненная, сколько возможно, святейшего очищения, обильного света и совершеннейшего освящения, — очищается, просвещается и совершенствуется, будучи не только совершенно непричастна привязанности к земному, но и исполнена первоначального света, участвуя в первоначальном знании и ведении. Итак, прилично теперь кратко сказать, что причастие Божественного знания и есть очищение, просвещение и совершение; ибо оно, некоторым образом, очищает от неведения, сообщая по достоинству познание совершенных таин. Сим же самым Божественным знанием, коим очищает, оно вместе и просвещает ум, не знавший прежде того, что открывается ему теперь чрез озарение свыше, и наконец, тем же самым светом совершенствует, доставляя твердое познание пресветных таин.