Константин Победоносцев - Рождественские рассказы Страница 4

До сих пор я, не перебивая, слушала рассказ бабушки, но тут я не могла удержаться, чтобы не спросить:

— Почему не пошевелились овцы? — спросила я бабушку.

— Это ты узнаешь, немного погодя, — ответила бабушка и продолжала рассказ:

«Когда человек подошел к огню, заметил его пастух. Это был старый, угрюмый человек, который был жесток и суров ко всем людям. Завидя чужого человека, он схватил длинную, остроконечную палку, которой гонял свое стадо, и с силой бросил ее в незнакомца. Палка полетела прямо на человека, но, не коснувшись его, повернула в сторону и упала где-то далеко в поле».

В этом месте я снова перебила бабушку:

— Бабушка, почему палка не ударила человека? — спросила я; но бабушка мне ничего не ответила и продолжала свой рассказ.

«Человек подошел к пастуху и сказал ему:

— Добрый друг! Помоги мне, дай мне немного огня.

Только что родился Младенец; мне надо развести огонь, чтобы согреть Малютку и Его Мать.

Пастух охотнее всего отказал бы незнакомцу. Но когда он вспомнил, что собаки не смогли укусить этого человека, что овцы не разбежались перед ним, и палка не попала в него, как-будто не захотела ему повредить, пастуху стало жутко и он не осмелился отказать незнакомцу в его просьбе.

— Возьми, сколько тебе надо, — сказал он человеку.

Но огонь уже почти потух. Сучья и ветки давно сгорели, оставались лишь кроваво-красные уголья, и человек с заботой и недоумением думал о том, в чем донести ему горячие уголья.

Заметя затруднение незнакомца, пастух еще раз повторил ему:

— Возьми, сколько тебе надо!

Он с злорадством думал, что человек не сможет взять огня. Но незнакомец нагнулся, голыми руками достал из пепла горячих углей и положил их в край своего плаща. И уголья не только не обожгли ему руки, когда он их доставал, но не прожгли и плаща, и незнакомец пошел спокойно назад, как будто нес в плаще не горячие уголья, а орехи или яблоки».

Тут снова не могла я удержаться, чтобы не спросить:

— Бабушка! почему не обожгли уголья человека и не прожгли ему плащ?

— Ты скоро это узнаешь — ответила бабушка и стала рассказывать дальше.

«Старый, угрюмый, злой пастух был поражен всем, что пришлось ему увидеть.

— Что это за ночь, — спрашивал он сам себя, — в которую собаки не кусаются, овцы не пугаются, палка не ударяет и огонь не жжет?

Он окликнул незнакомца и спросил его:

— Что сегодня за чудесная ночь? И почему животные и предметы оказывают тебе милосердие?

— Я не могу тебe этого сказать, если ты сам не увидишь, — ответил незнакомец и пошел своей дорогой, торопясь развести огонь, чтобы согреть Мать и Младенца.

Но пастух не хотел терять его из вида, пока не узнает, что все это значит. Он встал и пошел за незнакомцем, и дошел до его жилища.

Тут увидел пастух, что человек этот жил не в доме и даже не в хижине, а в пещере под скалой; стены пещеры были голы, из камня, и от них шел сильный холод. Тут лежали Мать и Дитя.

Хотя пастух был черствым, суровым человеком, но ему стало жаль невинного Младенца, который мог замерзнуть в каменистой пещере, и старик решил помочь Ему. Он снял с плеча мешок, развязал его, вынул мягкую, теплую пушистую овечью шкурку, и передал ее незнакомцу, чтобы завернуть в нее Младенца.

Но в тот же миг, когда показал пастух, что и он может быть милосердным, открылись у него глаза и уши, и он увидел то, чего раньше не мог видеть, и услышал то, чего раньше не мог слышать.

Он увидел, что пещеру окружают множество ангелов с серебряными крыльями и в белоснежных одеждах. Все они держат в руках арфы и громко поют, славословя родившегося в эту ночь Спасителя Мира, Который освободит людей от греха и смерти.

Тогда понял пастух, почему все животные и предметы в эту ночь были так добры и милосердны, что не хотели никому причинить вреда.

Ангелы были всюду; они окружали Младенца, сидели на горе, парили под небесами. Всюду было ликование и веселье, пение и музыка; темная ночь сверкала теперь множеством небесных огней, светилась ярким светом, исходившим от ослепительных одежд ангелов. И все это увидел и услышал пастух в ту чудесную ночь, и так был рад, что открылись глаза и уши его, что упал на колени и благодарил Бога».

Тут бабушка вздохнула и сказала:

— То, что увидел тогда пастух, могли бы и мы увидеть, потому что ангелы каждую Рождественскую ночь летают над землею и славословят Спасителя, но если бы мы были достойны этого.

И бабушка положила свою руку мне на голову и сказала:

— Заметь себе, что все это такая же правда, как то, что я тебя вижу, а ты меня. Ни свечи, ни лампады, ни солнце, ни луна не помогут человеку: только чистое сердце открывает очи, которыми может человек наслаждаться лицезрением красоты небесной.

Перевёл с англ. и пересказал В.ГРИГОРЯН

ЗАРЯНКА

Расскажу вам историю, услышанную от моей бабушки. Ей эту историю рассказала бабушка, а бабушке — прабабушка.

Дело было будто бы в самое первое Рождество, когда Христос еще лежал в яслях, а в хлеву было очень холодно.

Спасал лишь крохотный костер, разведенный в очаге на глиняном полу. Богородица глядела на огонек и думала со страхом, что еще немного, и он погаснет. А сил подойти и подуть на угли у Девы Марии не было.

Она попросила вола:

— Пожалуйста, подуй на костер, добрый вол.

Но громадное животное жевало что-то, думало о своем и не услышало просьбы.

Богородица обратилась к овце:

— Пожалуйста, подуй на костер, добрая овца.

Но и овца жевала что-то и тоже думала о чем-то своем. В этот момент она могла услышать разве что удар грома, но никак не слабый голос Матери Божьей.

Между тем угольки цвели все скромнее, еще несколько мгновений, и они погаснут. И вдруг послышалось шуршание маленьких крыльев.

То была птица зарянка (малиновка), впрочем, в то время ее звали совсем иначе.

Ее крылья затрепетали над угасающим костром. Подобно небольшим кузнечным мехам, они обдавали его воздухом. Угли стали ярко-красными, а зарянка продолжала махать крыльями и при этом ухитрялась петь, насвистывая что-то жизнерадостное.

Иногда она отвлекалась от угольков, собирая клювом сухие хворостинки, и подбрасывала их в костер. Пламя понемножку разгоралось и стало нестерпимо жечь птичке грудь, которая становилась все более красной. Но зарянка терпеливо переносила боль. Она продолжала раздувать огонь до тех пор, пока он весело не затрещал в очаге и не согрел хлев.

Младенец Иисус в это время спал и во сне улыбался.

Пресвятая же Матерь посмотрела нежно на красную грудку птицы, обожженную пламенем, и сказала: «Отныне пусть эта грудь будет священным напоминанием о твоем поступке».

Так и получилось. С той Святой ночи красная грудка зарянки напоминает нам, какое благородное сердце в ней таится.

Саша Черный

Рождественское

В яслях спал на свежем сенеТихий крошечный Христос.Месяц, вынырнув из тени,Гладил лен Его волос…Бык дохнул в лицо МладенцаИ, соломою шурша,На упругое коленцеЗасмотрелся, чуть дыша.Воробьи сквозь жерди крышиК яслям хлынули гурьбой,А бычок, прижавшись к нише,Одеяльце мял губой.Пес, прокравшись к теплой ножке,Полизал ее тайком.Всех уютней было кошкеВ яслях греть Дитя бочком…Присмиревший белый козликНа чело Его дышал,Только глупый серый осликВсех беспомощно толкал:«Посмотреть бы на РебенкаХоть минуточку и мне!»И заплакал звонко-звонкоВ предрассветной тишине…А Христос, раскрывши глазки,Вдруг раздвинул круг зверейИ с улыбкой, полной ласки,Прошептал: «Смотри скорей!..»

Дары Артабана

В дни Ирода царя, когда в убогой пещере близ Вифлеема родился Спаситель мира Иисус, в восточных странах на небе вдруг загорелась громадная, невиданная ранее звезда. Звезда сияла ярким, блестящим светом и медленно, но постоянно двигалась в одну сторону, туда, где находилась еврейская земля. Звездочеты, или, как их называли у них на родине, маги, волхвы, обратили внимание на новое светило. По их мнению, это было знамение Божие, что где-то родился давно предсказанный в еврейских книгах Великий Царь, Избавитель людей от зла, Учитель новой праведной жизни. Некоторые из них — особенно тосковавшие о Божьей правде на земле и скорбевшие, что в людях так сильно беззаконие, решили идти искать рожденного Царя, чтобы поклониться и послужить Ему. Где его найдут, точно не знали; может быть, придется ехать долго, а дороги были в ту пору опасные, так они и решили сначала в определенное время собраться всем в условном месте, а затем общим караваном направиться по указанию звезды на поиски рожденного Великого Царя.