Василий Зеньковский - О религиозном воспитании в семье Страница 4

Духовное богатство семьи часто значительно больше, чем это мы сознаем; мы не умеем, а порой к не хотим использовать все то, что накопляет семья внутри себя. Я не говорю, конечно, о тех случаях, когда семейная жизнь идет неудачно и развертывается в драму или даже трагедию. Об этом просто нечего говорить: наша задача состоит в том, чтобы выяснить, чем располагает хорошая, устроенная семья в деле религиозного воспитания. [...]

В раннем детстве семья является единственной социальной средой, близкой, нужной и дорогой для ребенка, который воспринимает весь мир через семью. Дитя находит себя на заре своего самосознания включенным в семью, которая просто дана ребенку как естественная, понятная и ничем не заменимая социальная среда. Очень медленно дитя научается сосредотачиваться на себе как на отдельном существе – и этот процесс никогда не доходит до конца: связи с семьей, как они раскрываются для нас в раннем детстве, хранятся нами всю жизнь как нерастрачиваемый капитал, как источник жизненных сил, к которому мы припадаем в самые горькие и трудные минуты жизни.

В религиозном созревании ребенка семья занимает тоже исключительное место именно тем, что она является для него главным проводником религиозных чувств. Зависимость религиозных образов и чувств от семейного опыта ребенка несомненна. Для ребенка семья светится религиозным светом. Горняя сфера – Бог, святые, ангелы – предстают детской душе как некое восполнение его семьи. [...] Свет, исходящий для ребенка из семьи, создающий всю незабываемость поэзии семьи, ее сладость, ее единственную счастливую успокоенность, открыт детской душе потому, что она глядит на семью духовным зрением. [...] В раннем детстве семья, сама того не ведая (я все время, конечно, говорю об устроенной семье), духовно питает ребенка, развивает его религиозные силы. От семьи исходит какой-то исключительный аромат, в котором нуждается детская душа, которым она питается.

Именно в христианской семье раскрывается с исключительной силой ее, «великая тайна», по слову ап. Павла, – тайна ее духовного пути как пути к Богу. Таинство брака, как его понимает православное сознание, есть не простое благословение или освящение семейной жизни, а раскрытие той духовной силы, которая всегда есть в браке, но которая без благодати не может действовать в семье. Христианская семья таит в себе. благодать, которая неистощимо пребывает в браке и излучения которой проходят сквозь всю полноту семейных отношений. Отсюда, из этой силы благодати, неистощимо пребывающей в христианском браке, надо выводить все глубокое религиозное значение семьи в духовном созревании ребенка. Все, что уводит семейные отношения от этого духовного, благодатного начала, ослабляет и влияние семьи на религиозное созревание ребенка.

Мы здесь с новой стороны подходим к тому, что было выше названо «аксиомой религиозной педагогики»: насколько семья не утрачивает религиозной силы, ей присущей через таинство брака, настолько же она в самом своем бытии, без всяких усилий религиозно воспитывает детей. И обратно: утеря, ослабление или тем более сознательное отвержение (столь ныне частое) духовной, благодатной основы в браке обрекает семью на бессилие в смысле религиозного влияния. Лучший способ религиозного воспитания детей заключается в том, чтобы семья сохраняла в себе благодатную основу, оставалась религиозной в своей природе.

Живительное действие семьи, не утратившей и не отвергшей благодатной силы таинства брака, часто незаметно, а порой и приостанавливается, как будто парализуется встречным дурным влиянием на ребенка внесемейной среды. Да, это возможно, но тех семян, которые сеются в детской душе от ранних годов, когда дитя живет одной жизнью с семьей, этих семян ничто не может вытравить – и рано или поздно светлые силы души вступят в бой с темными, душа вновь будет искать Бога. Для нас существенно то, что развитие духовных сил ребенка в раннем детстве не требует никаких усилий, если семья сама живет духовной жизнью, – и с другой стороны, оно не почти невозможно, если семья духовно опустошена.

В раннем детстве развитие духовной жизни у ребенка находит чрезвычайное подспорье в чистоте и невинности детской души. Внутренний мир ребенка еще открыт, обыкновенно имеет полную свободу своих проявлений. Хотя наблюдение над детьми констатирует уже и в раннем детстве начатки лукавства, приспособления, лжи, но все это еще само по себе ничтожно и не занимает большого места в душе ребенка.

Очень важно уже в это время приучать дитя к тому, чтобы дитя поступало в соответствии с его глубокими, искренними чувствами, чтобы его «сердце» было вдохновителем его действий. Этим вовсе не устраняется значение рассудочности, для ряда натур уже в это время играющей немалую роль в их поведении. Но христианство в «сердце» видит центр личности.

В воспитании детей наше время сплошь и рядом выступают ветхозаветные мотивы: внушение детям «закона» – системы правил, которыми они должны руководствоваться. Внедрение этих правил не как начала контроля и вразумления (что правильно), а как мотивов поведения уже в раннем детстве намечает опаснейший дуализм между подлинными желаниями и стремлениями ребенка и его действиями. Поскольку между этими двумя сферами только намечается разрыв и расхождение, постольку наносится чрезвычайный, порой почти непоправимый удар нормальному развитию духовной жизни.

Духовная жизнь в своем развитии подчинена закону свободы, как мы уже видели. Путь свободы, поскольку он касается именно духовной жизни, познается и усваивается не сразу, но он предполагает, что человек постепенно определяется в том, чем живет его сердце.

Я не хочу, конечно, сказать, что путь свободы определяется только влечениями сердца: существуют вечные, непреложные законы морали, которые определяют границы свободы. Не все, что рождается в сердце, хорошо, к действиям сердца необходимо относиться с чрезвычайным вниманием, с «рассудительностью», но все же христианская жизнь определяется мотивами сердца, а не правилами закона. Для нас это важно потому, что духовная жизнь всецело связана с нашим сердцем (хотя и не с ним одним): духовный лик человека определяется тем, что таит в себе его сердце. Поэтому крайне важно, чтобы уже в раннем детстве не намечался дуализм внутреннего мира и внешнего поведения, важно, чтобы дитя воспитывалось к свободе и в свободе. Внешние границы нашего поведения должны быть, но следование им должно свободно определяться голосом сердца: там же, где приходится определять эти границы извне, там засоряется источник духовного развития ребенка.

В формировании духовной жизни ребенка чрезвычайно важно, чтобы эта духовная жизнь слагалась не под спудом, не прикровенно, что всегда создает затем почву для лжи, лицемерия и т. п., – а на просторе. Достаточно, например, указать на психологию детского раскаяния; какую творческую силу имеет это раскаяние, когда оно свободно и искренне рождается душе, и как оно бесплодно, ненужно, а часто и вредно, когда вынуждается родителями. Именно в эти годы, когда все в душе еще так наивно и примитивно, мы загоняем в подвалы души духовную жизнь ребенка, его внутренний, закрытый мир, насаждая в то же время желанные для нас внешние привычки... Нелегко воспитывать детей в свободе и к свободе: нужно много терпения, разума, прозорливости, чтобы дать детской душе самой опознать свою неправду в каком-либо действии, чтобы отделить свободу от произвола и своеволия, – но, не приучая к свободе и ответственности, нельзя дать простора для укрепления духовной жизни ребенка.

То благодатное действие семьи, которое было описано выше и которое непрестанно привносит в детскую душу свет и добро, может быть совершенно парализовано внешним режимом: если поведение ребенка заранее определено известными правилами, для этого поведения ни к чему все излучения Божией силы в семье.

Тема, о которой мы сейчас говорим, так глубока и трудна, к ней так мало прикасались еще[3], что нельзя ее исчерпать. Чтобы обозреть основные вопросы нашей статьи, обратимся теперь к тому, что может семья дать для развития религиозного сознания ребенка.

Религиозность не может быть только эмоционально-интуитивной, она должна найти свое выражение в религиозном сознании, которое и у детей слагается из образов и идей. Количество идей, доступных религиозному сознанию ребенка, гораздо больше, чем обычно кажется: нас часто обманывает наивная форма, в которой дети выражают свои религиозные размышления. Но кто способен понимать детей, а не только внешне коллекционировать их слова и действия, тот не может не согласиться, что детям доступны – в своем смысле, конечно, – идеи Бога-Творца, Боговоплощения, спасения и искупления, греха, воскресения...

Эти идеи непременно должны быть связаны с религиозными образами – и, конечно, больше всего с образом Христа Спасителя. Бесчисленные свидетельства удостоверяют огромное значение того, как глубоко входят в детскую душу религиозные образы, с которыми они знакомятся в семье.