Михаил Одинцов - Патриарх Сергий Страница 4

Но вот наконец и заветная цель. 20 октября 1890 года он сошел с палубы корабля на японскую землю. От морского побережья скорый поезд доставил Сергия в столицу — Токио. С вокзала возница на двухколесной ручной тележке быстро повез его по шумным столичным улицам, через парки, по мостам через рвы и сквозь диковинные ворота дворцов. А вокруг — люди, так же не похожие на россиян, как не похожи и их жилища и сам мир, в котором они живут. Возница, молодой парень, бежит быстро, только изредка поглядывает на белого человека в черном одеянии. Наверное, и у него в голове пронеслась мысль о непохожести мира под названием «Россия», из которого прибыл этот молодой иностранец, на любимую и такую родную ему страну.

Вдали показался холм Суругадай, как будто паривший над всей окружающей местностью. А на ребре холма белел православный храм, сияя своим крестом на чистом небе. Сергий перекрестился и облегченно вздохнул.

Возница, ни о чем не спрашивая Сергия (видно, ему приходилось здесь бывать), остановился возле ничем не примечательного двухэтажного здания, всем своим видом и вежливыми жестами стараясь объяснить, что путешествие закончено, надо идти в дом. На крыльцо вышла какая-то японка и по-русски пригласила Сергия войти, сказала, что владыка давно уже ждет гостя.

Приехавшего проводили в приемную. Сергий осмотрелся: это была маленькая комнатка, стены которой сплошь увешаны гравюрами. В ней стояли стол, диван, несколько стульев. Подумалось: «Тесно и темновато». Но вот шум быстрых шагов. С лестницы спустился очень высокий человек в подряснике, перехваченном вышитым поясом. Это был «апостол Японии» епископ Николай Касаткин, подвизавшийся здесь уже более тридцати лет.

— Милости просим, — быстро заговорил он, благословляя Сергия широким крестом, — пожалуйте, располагайтесь в нашей гостиной.

После длинной дороги был предложен традиционный чай, а затем отправились в храм, чтобы отслужить благодарственный молебен по случаю приезда. Проследовали через различные помещения миссии, где текла обычная церковная жизнь. Вот младший класс семинарии… Ученики сидели по-японски на полу, поджав под себя ноги. Вместо парт перед ними стояли низенькие и длинные скамейки. Шел урок китайского языка, и маленькие японцы старательно выводили большими кистями самые невозможные китайские иероглифы. Учитель с кафедры «закрякал, зашипел» и совсем рассыпался в реверансах. Это был старичок, маленький, худой, бритый, давно принявший христианство. Преосвященный Николай оставил гостя в классе, а сам пошел собирать свою паству в церковь по случаю приезда нового члена миссии.

Чуть позже за Сергием пришел гонец и повел его в храм миссии, благо и располагался он рядом с классом. Храм, небольшой, но уютный, постепенно наполнялся людьми. Сергий с любопытством смотрел на свою новую паству. Вот попарно тихо прошли ученицы женской школы с несколькими учителями. Побойчее, но тоже сравнительно скромно, вошли и разместились семинаристы с преподавателями. Началась служба, ее возглавил епископ Николай, прислуживали ему японский священник и дьякон. Служили на японском языке, только преосвященный Николай для вновь прибывшего говорил возгласы и читал Евангелие по-славянски. Пел, и довольно хорошо, хор. Пели и все присутствующие в храме, человек сто. Напевы были знакомы Сергию, но только слова другие.

Епископ Николай после службы оставил все свои дела и провел иеромонаха Сергия по своим владениям. Прежде всего он показал строящийся Никольский собор, напоминавший византийскую базилику и потому казавшийся чем-то диковинным в окружении типичных невысоких японских строений. Затем осмотрели церковную школу, художественную мастерскую, семинарию, общежитие для семинаристов и дома для преподавателей.

И на следующий день владыка Николай был рядом с Сергием. Он повез его в другой православный храм, располагавшийся в квартале Коози-маци. При небольшом храме были еще катехизаторская школа и детский сад для маленьких японцев. Всего в то время в Токио насчитывалось около трех тысяч православных христиан. Каждая община имела во главе катехизатора, который жил в церковном доме, где и происходили различные церковные собрания. На богослужение все сходились или в миссию, или на Коози-маци.

Даже краткое знакомство с миссией производило впечатление. Сергий в дневнике записал: «Да, жизнь здесь кипит повсюду и в школах, и в канцелярии, и на постройках, и все это стоит на одном преосвященном Николае, везде он, все им начато и поддерживается».

Молодой иеромонах сразу же включился в дела миссии. Служить ему пришлось в Токио, Осаке и Киото. Как свидетельствует запись в дневнике: «Я странствовал по Японии, посещая разбросанные всюду наши многочисленные христианские общины или разыскивая затерявшихся при частых перемещениях и одиноких христиан». Как-то он служил в Осакском молитвенном доме: христиан собралось весьма мало, да и как-то сиротливо, по-видимому, чувствовали они себя в полупустом храме. Глядя на них, молодой миссионер дал в своем сердце зарок: изо дня в день по вечерам ходить по христианским домам для знакомства и назидания. Просить, умолять, обличать своих слушателей и собеседников, прилагать к делу все свое красноречие, но добиваться роста православной общины. И Господь не оставил этих трудов без благословения: христиане, проживавшие в Осаке, постепенно собрались в тесную церковную общину, исправно посещали богослужения. Мало того: они то и дело отыскивали затерявшихся издавна или только переселившихся откуда-либо христиан и приводили их в церковь.

На страницах дневника записывались подробности впечатлений от увиденного и познанного. В виде писем «русского миссионера» некоторые из дневниковых записей публикуются в российских журналах, вызвав неподдельный интерес у общества. О многих сторонах жизни японцев, об особенностях их характера читатели смогли впервые узнать из этих писем. В одном из них есть и такие строки: «Зелени, свежести много здесь, но, замечательное дело, японские цветы не имеют никакого запаха. Все в Японии мило, красиво; прекрасны их цветы, но они не благоухают. Прелестны их птички, но они не поют. Изысканно любезны и ласковы японцы, но у них нет поцелуев, даже между родителями и детьми. Вы проходите точно в панораме, видите природу, города, людей, но все это только картины, только внешняя сторона жизни, скрывающая пустоту». Эта «пустота», что сродни «язычеству», объяснялась автором слабым распространением среди японцев христианства, православия, которые, как ему казалось, только и могут наполнить человека и общество смыслом бытия.

Стремясь быть ближе к пастве, Сергий учит японский язык. Учителем его был тот самый старичок, которого он встретил в семинарском классе при первом своем прибытии в миссию. Учитель прекрасный, только он из вежливости иногда не поправлял ошибок, и порой случались казусы. Но, как бы то ни было, каждое утро Сергий, напившись чаю и отогревшись от ночного холода, встречал своего учителя. Тот, прежде всего с поклоном и низко наклонив голову, подходил к иеромонаху Сергию под благословение. У японцев установился обычай принимать благословение не руками, а головой. И только после этого начинался очередной урок. Усердие и старание в скором времени дали хорошие результаты: во время службы Сергий уже произносит отдельные фразы, держа перед собой бумажку с японскими словами, написанными русскими буквами. В дальнейшем обходился уже без нее, вполне сносно овладев языком.

Зимой-весной 1891/92 года иеромонах Сергий был прикомандирован в качестве судового священника на военный крейсер «Память Азова». На нем он побывал в Нагасаки, а зимовала команда в Гонконге. Ему удалось на удивление быстро установить добрые отношения с офицерами и матросами крейсера. Морская жизнь произвела на молодого иеромонаха неизгладимое впечатление, и в дальнейшем он не раз вспоминал о недолгой своей службе на крейсере.

По возвращении из командировки, летом 1892 года, владыка Николай направил Сергия Страгородского в Киото. Ввиду невозможности найти частную квартиру, Сергий жил в церковном доме. Православных в Киото было немного, всего шесть домов, которые к тому же были разбросаны в противоположных концах города, и всех своих прихожан Сергий стремился посещать регулярно. Одновременно на него возложена была обязанность преподавать в духовной семинарии в Киото догматическое богословие. Лекции он читал на японском языке.

Молодой миссионер делал заметные успехи. Не зря же впоследствии епископ Николай говорил, что из всех присланных ему из России помощников Сергий был единственным, кого он желал бы видеть своим преемником. Но осуществиться этому было не суждено.

Весной 1893 года Сергия вызывают в Россию. Край языческий — Япония — остался далеко-далеко, о нем напоминали привезенные на родину для близких своих и для себя некоторые памятные предметы.