Эрвин Люцер - Крест Гитлера Страница 40

В подобной Церкви мир находит дешевое покрытие для своих грехов: нет потребности в раскаянии и еще меньше — в каком-либо настоящем желании быть избавленным от греха... Дешевая благодать — это оправдание греха без оправдания грешника... Это — благодать без ученичества, благодать без креста, благодать без Иисуса Христа, живого и воплощенного.127

Бонхёффер видел то, что другие либо не могли, либо не желали увидеть, а именно — то, что следование за Христом подразумевает намного больше, чем катехизисы и обряды. Следовать за Ним означает сконцентрироваться на послании о Кресте, не затуманивая его таким образом, чтобы оно соответствовало политическому zeitgeist («духу времени»). Он был приверженцем отделения церкви от государства; он настаивал на христианстве, свободном от политического вмешательства.

Этот человек, призывавший церковь вернуться к своей миссии, в итоге присоединился (как некоторые говорят, ошибочно) к заговору, имевшему целью убить Гитлера. Что бы мы ни думали об этом решении, его героизм, радение и (с человеческой точки зрения) ошибка заслуживают тщательного анализа. Заплатив большую личную цену, он поднял флаг Христа, хотя большинство отклонилось в сторону, чтобы последовать за другим знаменем. Он делал все, что мог, чтобы освободить Крест от свастики.

ЖИЗНЬ БОНХЁФФЕРА

Бонхёффер родился в Бреслау (теперь это польский город Вроцлав — прим. ред.) в 1906 году — всего лишь через тридцать пять лет после начала Второго Рейха, когда Уильям I был коронован в Версальском дворце как кайзер Вильгельм. Когда Германия пережила унижение, вынужденная признать свое поражение в Первой мировой войне, Дитриху было двенадцать. Кайзер, как вы помните, оставил престол, и была установлена Веймарская республика.

Отец Дитриха, Карл, был профессором психиатрии и неврологии при клинике университета в Бреслау. Когда Дитриху исполнилось шесть лет, семья переехала в Берлин, где его отец был назначен на должность профессора психиатрии и нервных заболеваний в одной из берлинских клиник. Несмотря на то что за время своей жизни он множество раз покидал Берлин, он всегда воспринимал этот город как свой дом.

Семья Бонхёффера верила в христианское благочестие, однако церковь не посещала. Они читали Библию, но только в особых случаях. Водное крещение и конфирмация были для них важны, однако посещение церкви рассматривалось как необязательное и излишнее для приверженности высшим идеалам. Вполне понятно, что для семьи стало неожиданностью заявление Дитриха в возрасте семнадцати лет о том, что он хочет изучать богословие. Фактически, это решение было незаметно для других принято в его разуме задолго до того — возможно, даже тогда, когда в возрасте восьми лет он вместе со своей сестрой проводил время в беседах о смерти и о вечности.

Его самый старший брат Вальтер был убит во время Первой мировой войны спустя две недели после того, как попал на фронт. Немцы были настолько уверены в победе, что когда признали свое поражение, то нация погрузилась в траур. Два уцелевших старших брата Дитриха были убеждены, что Германия для того, чтобы быть спасенной от своего унижения и политического беспорядка, нуждается в чем-то большем, чем богословие.

Клаус, самый старший из уцелевших братьев, старался убедить своего младшего брата в слабохарактерности протестантской церкви в Германии и был огорчен тем, что Дитрих посвящал свою жизнь такому неподходящему делу. На это Дитрих решительно отвечал: «Если церковь слаба, то я реформирую ее!».

Другой брат, Карл, был еще более огорчен намерениями Дитриха. Он разворачивал карту Солнечной системы, указывая на последние научные открытия. Карл был убежденным скептиком и боялся, что его брат был близок к тому, чтобы посвятить себя никчемному делу — делу, которое больше не имело значения в современном научном веке. Однако Дитрих ничего этого не принял и отвечал: «Dass es einen Gott gibt, dafur lass' ich mir den kopf abschlagen» («Я буду верить в существование Бога, даже если вы снесете мне голову»). Его решение изучать богословие оставалось непоколебимым.

Родители Дитриха выразили слабый энтузиазм по поводу решения их сына учиться на христианского служителя. Мать по этому вопросу помалкивала, а отец, будучи уверенным в том, что дитя само должно принимать решение о карьере, не чинил ему препятствий. Тем не менее, семья считала церковь стоящей в стороне от свирепствующего в то время политического и экономического хаоса. Ожидалось, что изменения, которые действительно принимались во внимание, должны были прийти из какого-либо другого места.

Бонхёфферы относились к числу тех немногих семей, которые поддерживали Веймарскую республику, веря в то, что только демократия может гарантировать личные свободы. Однако, когда год спустя были объявлены условия Версальского договора, семья, вместе с остальной Германией, была возмущена тем, что они восприняли как вопиющую несправедливость.

Когда в 1923 году инфляция достигла своего пика с миллиардом марок за один доллар, семья терпела лишения. Немцы тратили свои деньги в день их получения, потому что инфляция возрастала ежедневно. Карл (отец) рассказывал, что когда в это время подошел срок оплаты его двух страховых полисов стоимостью пятьдесят тысяч марок каждый, он пообещал детям, что купит на эти деньги бутылку вина и немного клубники. Фактически, от бутылки вина пришлось отказаться — денег по страховке хватило только на клубнику.

Невзирая на безудержную инфляцию, Дитрих приступил к осуществлению своей мечты и в 1923 году поступил в Тюбингенский университет. Он учился там всего лишь год, уделяя основное внимание богословию и истории церкви. На следующий год он поступил в Берлинский университет, продолжив изучение богословия под бдительным присмотром такого либерального ученого, как Адольф фон Гарнак. Там Бонхёффер столкнулся с учениями, подрывавшими историческую христианскую веру посредством критических исследований, настаивавших на том, что Библия полна ошибок и мифов. Были широко распространены дискуссии о личности исторического Иисуса — истинного Иисуса, Который, по мнению либералов, был просто выдающимся человеком и не более того.

Бонхёффер был впечатлен подобными теориями, однако никогда не соглашался с заключениями своих профессоров. Он был в дружеских отношениях с швейцарским богословом Карлом Бартом, который также отказывался принимать либеральное учение того времени и настаивал на том, что церковь должна вернуться к провозглашению «Бога как Бога». Барт проповедовал о том, что Бог был явлен во Христе как ни в ком другом. До тех пор, пока церковь не вернется к своей задаче проповеди Евангелия, она отказывается исполнять свою миссию.

В этом котле теологических разногласий у Бонхёффера обострился интерес к роли церкви в обществе. В возрасте двадцати семи лет он опубликовал свою диссертацию под названием «Причастие святых», которую позже Карл Барт назвал «богословским чудом». В ней Бонхёффер заявил, что церковь — это «Христос, существующий в виде сообщества». По его словам, церковь — не церковь до тех пор, пока она не начнет «существовать для других».

Он соглашался с Лютером в том, что церковь не является идеальной организацией, которая никогда не нуждается в реформах. Наоборот, будучи обществом, она может оказаться неправой по отношению к Евангелию. Церковь всегда должна быть обращена ко Христу как к своему центру.

И в наше время мы нуждаемся в том, чтобы услышать его пылкие слова: «Для современной эпохи есть только одна надежда, которая настолько бессильна, настолько немощна, настолько отчаянно хрупка и достойна жалости, и к тому же одинока — возвратиться в церковь как к месту, где человек с любовью поддерживает другого, где человек принимает участие в жизни другого, где есть близкие отношения с Богом, где есть прибежище, где есть любовь».128 Как и пообещал своим братьям, он начал реформировать слабую церковь.

Поскольку Бонхёффер еще не достиг возраста, необходимого для посвящения в духовный сан, он согласился с назначением на должность помощника пастора в Испании (1928—29). Там впервые он столкнулся с крайней бедностью и помог организовать помощь нуждающимся. Он бросал вызов своей церкви: «Бог скитается среди нас в виде людей, обращается к нам в тех, кто встречается на нашем пути, будь то незнакомцы, нищие, больные или даже те, кто ближе всех к нам в повседневной жизни — они становятся Христовым требованием к нашей вере в Него».

По возвращении в Германию он был принят на должность профессора Берлинского университета. Это позволило ему получить стипендию для обучения в Объединенной теологической семинарии в Нью-Йорке. В Америке он подружился с богословом Рейнхольдом Нибуром, который привлек его внимание к социальным вопросам. Он проводил бесчисленные часы с чернокожими студентами, которые помогли ему понять ту боль, которую в Америке причиняет расизм. Он часто посещал служения поклонения в церквях чернокожих и привозил записи их песен в стиле «спиричуэл» в Германию, чтобы воспроизвести своим студентам. Он также стал пацифистом, уверенным в том, что война по своей сути противоречит Евангелию. По его мнению, в сражениях христиане убивают друг друга за мирские политические идеалы, затмевая более значимые духовные реалии. В Америке он сосредоточился на изучении Нагорной проповеди.