Андрей Кураев - Оккультизм в православии Страница 41

Итак, вера в "порчу" приводит к тому, что человек не видит своих грехов (ставших причиной его злоключений), но впадает в грех осуждения других людей. Татьяна Горичева приводит диалог своего духовного отца архимандрита Иоанна (Крестьянкина) с некоей паломницей: "Вчера слышала, как старец говорил с одной женщиной. Она стала жаловаться, что какая-то другая паломница все хочет ее околдовать. Наш старец слушал-слушал, да и говорит: "Я 70 лет живу на свете и ни одного плохого человека, кроме себя самого, не встречал, а ты мне про колдуний говоришь""[281]. И другой пастырь советует то же: "Когда человек уверен, что его уже "сглазили", "испортили" или "прокляли", когда его не покидает мысль, что кто-то из людей причинил ему зло, и он хочет найти этого носителя зла, - такому человеку важно понять, что зло ему причинил не человек, а диавол (попущением Божиим). Что делать? Стать членом Христовой Церкви, прекратить поиски "врага" среди людей, внимательнее присмотреться к своей жизни"[282]. "Вы истинную веру смешали с суеверием, верите всяким силам, Предчувствиям, гаданиям, колдовству. Это все наследие нашего языческого прошлого. Прошла уже тысяча лет после крещения Руси. А вы никак не можете отложить суеверия и быть действительно православными христианами", - проповедовал архимандрит Иоанн[283].

И именно эти увещания находятся в церковной традиции. И прежде было замечено, что люди, верящие в "порчу", "утверждают, что их испортил такой-то или такая-то, не понимая того, "то такою хитростию враг поддерживает Свое над больными обладание, скрываясь под кровом питаемой в помыслах больных злобы и самооправдания. Страждущий от бесов человек должен внимательно рассмотреть себя, припомнить все грехи, совершенные им от семилетнего возраста, и сознать в особенности тот грех, в котором заключается причина болезни. Потом он должен все эти грехи искренне исповедать пред священником, примириться с ближними, оставить всякую против них злобу, и положить твердое намерение и начало не обращаться вновь на старые грехи, и, наконец, с сокрушением приступить к принятию Святых Христовых Тайн"[284].

Лечиться от страха перед "порчей" преподобный Илларион Оптинский советует так: "Много приводили к старцу страдающих нервными и душевными болезнями, которых обычно называют - порчеными. Старец находил, что причиною подобных болезней бывают часто непримиримая вражда, раздоры семейные и тяжкие нераскаянные грехи. Старец указывал больным не мнимую, а действительно найденную им причину их болезни и приводил к сознанию, раскаянию и сокрушению о своих грехах. Если больные указывали на кого-либо как на причину своей болезни, что часто бывало с нервными больными, то отец Илларион советовал тогда испросить у того лица прощения, если оно живо, а если скончалось, то примириться с ним, отслужить на его могиле панихиду о его упокоении и дома за него молиться, принести покаяние, принять епитимию и положить начало добродетельной жизни"[285].

Совсем иной рецепт "лечения" от "порчи" предлагает книжка "Сказание о житии блаженной старицы Матроны": "Одну больную привезли, порченая была. Матрона ей рукой по голове водит, другой рукой крестит, а сама читает. Больную вырвало в таз - враг вышел, ящерица с рожками, и кружит по тазу. Мать плеснула в таз кипятку - ящерица сдохла, она ее в туалет спустила. А Матрона потом сказала: "Надо было ее посадить в баночку и закрыть крышечкой ведьма бы сама и пришла""[286]. "И вот пришла Прасковья, жалуется на здоровье, по всему телу и внутри какой-то кусок ходит кругом, шевелится по всему телу. Ей Матрона говорит: "Завтра утром в церковь пойдешь, причастишься там. После Причастия должна быть у тебя рвота, а ты не пожалей покрышку-то на голове, и прямо в нее, а после этого вместе с платком бросишь в печку". Прасковья все это сделала, вышел кусок кровяной, запеченный; и бросила в огонь. И когда горело, из трубы шел столб черного дыма, высоко-высоко шел. И Прасковья выздоровела, и после этого Матронушка ей сказала: "Ты будешь лечить людей". Она была крупная, здоровая женщина. Вывихи вправляла даже скотине. Вправляя вывихи, переломы, грыжи людям и животным. Шли к ней с зубами, с нарывами, со всеми болячками. Она исцеляла"[287]. "Матушка говорила: "Психических заболеваний нет, есть духовные, одержимые разными духами злобы... Бесы проникают в человека с воздухом при дыхании, живут в крови". Часто после приема святой воды бывают рвоты, так Матушка говорила: "Это хорошо, они с рвотой выходят""[288]. Странно, что настойчивые советы "блевать" после принятия Святыни издателям не показались кощунственными.

Впрочем, в житийной литературе (даже той, что вошла: в Четий Минеи) встречаются рассказы об успешных действиях колдунов против христиан (то есть о "порче"). Но не есть ли это тот случай, о котором говорил митрополит Платон: "В повестях (церковных) зело много басней, небылиц и безместностей"? Что сказалось в этих житийных эпизодах (например, в "Житии" преподобного Макария Египетского повествуется о том, как колдун превратил некую христианку в лошадь, а в "Житии" святителя Киприана - о том, как он сам, в бытность свою колдуном, превращался в птицу)? Эти эпизоды написаны в соответствии с учением Церкви или навеяны народным восприятием "духовной брани"? Вновь повторю: в церковно-учительной литературе, в творениях святых богословов такое понимание "духовной брани" отсутствует. У подвижников благочестия не было веры в то, что колдун, на кого хочет, на того и нашлет свою "порчу" и, во что хочет, в то и превратится.

Сегодня некоторые православные писатели (правда, не могу сказать, что по делу) упоминают библейский стих о том, что "создал Бог зверей земных по роду их" (Быт. 1, 25), как аргумент для полемики с теорией эволюции и развития животных видов. Но если в этом стихе видеть отрицание того, что из одного животного может появиться другое, - то не тем ли резче этот стих отвергает возможность "перевоплощения" человека в лошадь или птицу? Так что у меня вопрос к духовным академиям и к Синодальной богословской комиссии: обязан ли православный христианин, почитающий жития святых как одно из свидетельств церковного предания, верить во все, что в них написано, - в том числе и в оборотней? Если обязан, - то не дополнить ли Символ веры соответствующей формулировкой? "Верую в оборотней, в "сглазы", в суккубов и инкубов"...

Второе пришествие апокрифов 6

Очень многое в нашу церковную жизнь приходит минуя цензуру богословского разума. Приходит, обживается. И спустя несколько поколений уже начинает казаться частью Предания (скажем, убеждение в том, что нельзя есть арбуз в день усекновения главы Иоанна Предтечи, или уверенность в том, что страшный грех - передавать свечку через левое плечо). Здоровое чувство церковного консерватизма требует найти духовный смысл и оправдание любой подробности церковного быта. И уже не от своего опыта, а под давлением некоего "авторитета" человек говорит: "Да, пожалуй, раз это встречается в церковных рассказах, то в этом есть смысл..." Именно такая интонация все же мелькает у двух оптинских подвижников, когда они касаются темы народной веры в "порчу". Они ссылаются на то, что им представляется частью подлинного церковного предания. Так, преподобный Амвросий Оптинский пишет: "От очес призора, от ревности и зависти и от невидимых духов молится священник избавить родительницу и новорожденного. Значит, сомневаться в дурном глазе нельзя"[289]. А преподобный Макарий Оптинский свое согласие с существованием "порчи" обосновывает ссылкой на три житийных рассказа[290].

Но у агиографической литературы долгая и сложная история. Нельзя просто так ссылаться на жития (в тех случая, когда они говорят о вещах, не подтверждаемых Писанием и учением древних отцов), не задаваясь вопросом о том, когда и кем было написано это житие, какие оно имеет варианты, когда и кем оно правилось... То же можно сказать и о чинопоследованиях наших треб и служб.

Когда и кто составил именно тот вариант молитвы "В первый день внегда родити отроча", на который ссылается преподобный Амвросий? В "Требнике" митрополита Петра Могилы, изданном Киево-Печерским монастырем в 1646 г., это прошение читается так: "Ей, Господи, от недуга и язвы, от рвения и зависти и от очесного негодования..." Имеет ли отношение это "очесное негодование" именно к магии, или же это просто синоним зависти?

По поводу перевода этого неясного места из "Требника" А. Г. Дунаев подготовил справку, которую уместно здесь привести:

"Для выяснения богословской и филологической значимости аргумента оптинского старца, ссылающегося на "Требник" в доказательство существования "порчи" и влияния ее на христиан, необходимо обратиться к оригинальному греческому тексту. Он гласит: "...καιοφθαλμων βασκανιαζ". Слово βασκανιαζ имеет два значения: первое "волшебство", второе - "зависть" (A Greek-English Lexicon, compiled by H.G.Liddell and R.Scott, revised by H.S.Jones with a Supplement. 1968, Oxford, impression 1994, s.v., p.310), которые были тесно связаны между собой. Например, в третьей книге романа Гелиодора "Эфиопика" "сглаз" объясняется передачей зависти по воздуху. В словаре G.W.H.Lampe'а (A Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1961, impression 1995, s.v., р.293) - самом авторитетном лексиконе для перевода греческих отцов - засвидетельствованы эти же значения, только "сглаз", "волшебство" (evil еуе, bewitchment) встречается гораздо реже - приведен лишь один пример (у Евсевия Александрийского, 7-я гомилия, PG 86, со1. 356 В). Можно даже сказать, что значение "волшебство", засвидетельствованное у Евсевия (да и то надо еще посмотреть, в каком контексте), чрезвычайно редко у святых отцов (и, значит, вообще не встречается в том смысле, который позволял бы говорить о каком-то "сглазе" против христиан). Просмотрев множество святоотеческих текстов (около ста пятидесяти - вместе с контекстами!) по компьютерной версии Thesaurus linguae graecae (1993, CD-ROM), я не нашел ни одного примера употребления этого слова христианскими авторами в смысле "волшебство" (за исключением приведенного ниже). У всех святых отцов слово раскста встречается в подавляющем большинстве случаев вместе со словом φθονοζ (зависть) и т.п., являясь его почти полным синонимом (у Игнатия Богоносца, Епифания Кипрского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Палладия, Романа Сладкопевца, Иоанна Дамаскина и т.д.), однако без добавления "очес".