Сборник статей - Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии Страница 41

Предположение Шолема о том, что концепция Метатрона как Малого YHWH ведет свое происхождение не из енохической литературы, а из преданий, связанных с фигурой Иаоила,[513] или некоторых других преданий,[514] выглядит вполне убедительным.[515] Данная гипотеза также получает дополнительное обоснование если обратиться к материалам, содержащимся во Второй книге Еноха, где можно обнаружить упоминания таких титулов Еноха-Метатрона, как Отрок, Владыка Божьего Присутствия и Князь Мира, но где он не исполняет роль Малого Яхве. В славянском апокрифе в этом отношении обнаруживается соответствие ранним енохическим преданиям, где патриарх также не идентифицируется с концепцией Божьего имени.[516]

Убеждение Шолема в том, что предание об Иаоиле играло важную роль в процессе формирования мистической традиции, связанной с фигурой Метатрона, имеет большое значение с методологической точки зрения, так как эта гипотеза вновь показывает, что изучение происхождения всех титулов Метатрона не должно ограничиваться только источниками енохической традиции или вообще каким-либо иным одним источником. Не приходится сомневаться в том, что вклад в развитие образа Метатрона был внесен многообразными течениями в рассматриваемых традициях. Большинство новых титулов Метатрона, возможно, появились в результате взаимодействия с течениями, внешними по отношению к енохической традиции, а именно благодаря заимствованиям из преданий, связанных с именами Адама, Моисея и других героев-посредников.

Концепция Иаоила и ее возможное влияние на традицию, связанную с Метатроном, имеет большое значение также для понимания различных течений в этой традиции, в которых человеческое происхождение этого великого ангела не рассматривается, а вместо этого он воспринимается предсуществующим. В одном из таких течений этот ангел представляется как небесный двойник седьмого допотопного патриарха, перенесенного на небеса до потопа и преображенного в бессмертное ангельское существо. Согласно Шолему, существовало еще одно течение, оказавшее влияние на окончательное формирование концепции Метатрона, в котором Метатрон не был связан с Енохом или каким-либо иным небесным прототипом, а воспринимался как ангел, появившийся в начале, или даже до начала сотворения мира. Этот первоначальный Метатрон обозначался в источниках как Метатрон Рабба.[517] По мнению этого исследователя, традиции, связанные с именами Иаоила или Михаила[518] играли важную роль в процессе формирования концепции этого второго, «первоначального Метатрона».[519] Шолем высказывает предположение о том, что изначально существовали два не зависящих друг от друга течения в традиции, связанной с Метатроном, которые, по-видимому, ассоциировались с разными группами источников в раввинистической литературе: концепция предсуществующего Метатрона с талмудическими,[520] а концепция Еноха-Метатрона с таргумическими и аггадическими текстами. По мнению исследователя, эти два изначально не зависевшие друг от друга течения переплелись на более позднем этапе развития рассматриваемой традиции. Шолем отмечает, что отсутствие концепции Еноха-Метатрона «в Талмуде или в самых важных Мидрашах, очевидно, связано с осторожностью талмудических авторов по отношению к представлению Еноха в благоприятном свете в целом, и к истории его восхождения на небеса в частности, и такое настороженное отношение все еще очень заметно в Мидраше Берешит Рабба».[521] Исследователь считает, что подобного рода ситуация не служит указанием на то, что концепция Метатрона-Еноха, представляет собой более позднюю стадию развития, чем концепция первоначального Метатрона, поскольку в Палестинском Таргуме на Быт. 5:24 и других мидрашах сохранились намеки на то, что концепция изначального человеческого статуса Метатрона существовала в раввинистической традиции.

Шолем отмечает, что указанием на два вышеупомянутых течения может служить различие в написании древнееврейских форм имени Метатрона. Исследователь обратил внимание на то, что имя Метатрона в источниках, связанных с традицией Шиур Кома, встречается в двух формах, «состоящих из шести букв и из семи букв», т. е. מטטרון и[522].מיטטרון Шолем указывает, что несмотря на то, что мы не можем знать изначальные причины такого различия, каббалистические авторы рассматривали разные формы одного и того же имени как обозначения двух прототипов Метатрона. В каббалистических сообществах написание имени из семи букв идентифицировалось с первоначальным Метатроном, а имя с шестью буквами ассоциировалось с Енохом, позднее вознесшимся на небеса и обретшим только частичное сияние и часть власти первоначального Метатрона.[523]

В свете гипотезы Шолема возможно предположить, что разница концепций и письменных свидетельств в понимании двух вышеупомянутых образов Метатрона, восходящая, по-видимому, к очень ранним истокам, возможно даже к иудаизму домишнаитского периода, служила препятствием для внедрения образа Иаоила и концепции «Малого Яхве» в контекст енохической традиции, как это случилось с некоторыми другими ролями и титулами Метатрона во Второй книге Еноха. Несмотря на то, что некоторые детали Откровения Авраама служат указанием на то, что авторы этого псевдоэпиграфического сочинения были знакомы с преданиями о Енохе, традиция в которой развивается концепция ангела Иаоила, в этом тексте не связана с седьмым допотопным патриархом, а соотносится с фигурой Авраама.

Метатрон как Измеритель/Мера: Шиур Кома Бога

В нашем исследовании ранее уже было отмечено, что при своем переходе в роль наместника Бога и меньшего проявления Божьего имени Енох-Метатрон превращается в существо, напоминающее или имитирующее Бога, благодаря тому, что многочисленные атрибуты и характерные черты Бога являются перенесенными на этого великого ангела. Одним из важных признаков этого своего рода божественного раздвоения служит обретение Енохом-Метатроном нового небесного тела, очень напоминающего Божью форму с ее гигантскими размерами. Несмотря на то, что основная часть преданий, имеющих отношение к теме огромной «телесности» Метатрона и ее соотношения с Божьей антропоморфной фигурой, обнаруживается в текстах, связанных с традицией Шиур Кома.[524] Так как в подобного рода материалах не содержится никаких указаний на присутствие явных связей между Метатроном и Енохом,[525] следовательно, изучение образного строя, относящегося к теме божественного тела, следует начинать с текстов, в которых связь между Метатроном и седьмым допотопным патриархом выражена со всей очевидностью. Одним из них служит отрывок из 9-ой главы Третьей книги Еноха (Synopse § 12), в котором представлено преображение тела Еноха в фигуру гигантских размеров, соответствующих величине мира по его длине и ширине: «Я был поднят и увеличен до размеров длины и ширины мира. По Его повелению у меня выросли 72 крыла, 36 на одной стороне и 36 – на другой, и каждое крыло покрывало весь мир….».[526]

Кристофер Моррей-Джоунс высказывает предположение, что внезапное преображение человеческого тела патриарха в гигантскую фигуру, охватывающую весь мир, невозможно понять без соотнесения этого мотива с антропоморфной телесностью, известной по источникам, принадлежащих к священнической традиции, а также образного строя видений Иезекииля, трактующих тему Божьей Славы (Кавод). Моррей-Джоунс отмечает, что «относительно шиур кома Метатрона нам сообщается, что его тело, подобно Каводу, наполняет весь мир, хотя автор тщательно подчеркивает различия между Метатроном и Славой Самого Бога».[527]

Следует признать, что в некоторых источниках, отражающих предания о Енохе, с том числе во Второй книге Еноха, подчеркивается различие между антропоморфной формой Господа и преображенным телом Еноха-Метатрона, с особым указанием на тот факт, что второе тело представляет собой «подобие» первого.[528] Такого рода взаимозависимость двух тел, связанных между собой уже в Книге образов и Второй книге Еноха, служит указанием на то, что в 9-ой главе Третьей книги Еноха, возможно, получает отражение древняя традиция, которую невозможно отделить от другого важного свидетельства, представленного в 3 Енох 15:1–2, повествующем о радикальном преображении тела Еноха, воссозданного в виде подобия устрашающего фасада самого Бога, известного нам как его светоносное Лицо.