Идрис Шах - Командующее Я Страница 41

О.: Во-первых, следует спросить себя, не являются ли некоторые из этих вопросов (или даже все) риторическими. Я склонен думать, что именно так и есть. Кроме того, минутное размышление любому позволит дать ответы на некоторые или на все представленные вопросы.

Я прошу об этом потому, что мы не отвечаем за терапевтическую работу с риториками. Наоборот, в интересах присутствующих настоящих учеников у нас есть нечто вроде обязанности: выявить и исключить риториков, чтобы последние как можно скорее получили свою терапию там, где это возможно.

Поэтому, прежде чем отвечать на вопросы, нам надо изучить учеников. Они, возможно, нуждаются в корректирующей подготовке или в исключении. Например, часто оказывается, что их риторика коренится в неэффективном способе мышления. Может быть, все, что им нужно, — направить разумную часть их ума на наш предмет, хотя такое переучивание занимает некоторое время.

Чтобы приступить к этому процессу отбора, полезно проводить время с людьми, изучать их в групповой работе и оценивать их реакции на разнообразные материалы, письменные и иные, и ситуации. Также может оказаться полезным проинформировать их о правильной аналогии на физико-ментальном уровне.

Иногда в питании недостает никотинамида — витамина В, известного также, как ниацин. Его недостаток вызывает психическое состояние, при котором человек начинает подозревать всех людей в заговоре против себя. Такие люди действительно могут стать буйными, агрессивными и одержимыми. Но ирония состоит в том, что, когда вы предлагаете больному лекарство (витамины или даже только витаминизированный хлеб), он видит в этом доказательство вашего злого умысла: будто вы пытаетесь его отравить или свести с ума…

ИДЕАЛИЗМ

Идеализм никогда не должен исключать желания познать истину. Если же это происходит, то разрушается нечто гораздо более ценное, вторичным проявлением которого, собственно, и является идеализм. Идеалисты должны быть всегда готовы к поиску ответов на вопросы и никогда не воображать, что все ответы им уже известны. Так называемые идеалисты, желающие готовых ответов — а они не являются подлинными решениями вопросов, — не идеалисты, а разрушители добра. Идеалисты, которым недостает необходимой базовой информации о сфере их деятельности, крайне вредны для рода человеческого.

Приведем примеры.

Профессор Уорд Эдвардс показал, что человек стремится делать разумные умозаключения, используя всю доступную информацию. Пока все хорошо. Однако он также установил, что умозаключения, построенные на недостаточных данных, человек, вероятнее всего, будет упорно отстаивать, даже если последующие более достоверные данные их опровергают.

Это означает, что подобные люди почти наверняка окажутся неспособными изменить свой способ мышления, когда возникнет такая необходимость.

С помощью тщательно разработанных тестов профессор также обнаружил, что более трети тестируемых не в состоянии принимать правильные решения потому, что «одурманены предрассудками, пристрастиями и логической непоследовательностью».

Обычный идеалист захочет отвергнуть это свидетельство, возможно, потому, что, по данным еще более основательного теста на гуманизм, он вообще не является идеалистом. Идеалистом можно было бы назвать того, кто страстно стремится понимать и служить, в особенности — человечеству. Однако самозваный идеалист, с которым мы чаще всего сталкиваемся в жизни, оказавшись лицом к лицу с тем фактом, что кому-то бывает трудно прийти к правильному решению, скорее всего, отреагирует на эту информацию подобно любому другому, кто заранее уверен в противоположном: заявит, что человек изначально логичен, решителен и способен формировать здравые мнения, а также в состоянии наилучшим образом использовать любую предоставленную ему информацию, если она подана в разумном виде. Если такой идеалист прав, то профессор Эдвардс ошибается, и доказать это можно одним лишь способом: провести тесты, которые дадут иные результаты, чем у профессора.

Однако все идеалисты, которым я предлагал рассмотреть описанные выше факты, реагировали однозначно: они категорически отрицали их, вместо того чтобы обсуждать или ставить эксперименты. Поэтому, по моему мнению, они вовсе не идеалисты, а люди, воображающие себя идеалистами и способные убедить в этом окружающих. Создается впечатление, что сами идеалисты попадают в описанную профессором Эдвардсом категорию людей, не способных изменить свой образ мыслей.

Трудно не поддаться искушению отметить, что было бы просто нелогично продолжать считать, что идеалисты — это люди, считающие себя таковыми, тогда как их способности к принятию решений и изменению мнений не протестированы, и, соответственно, не выяснено — не обманываются ли они, не пытаются ли бессознательно втянуть других в то, что, возможно, окажется ложной системой взглядов.

Этот вопрос поднят не только в работах профессора Эдвардса. С тех пор как данная проблема была сформулирована, очень часто подтверждается, что убеждение, которое принято считать истинным и альтруистическим, может быть сформировано или совершенно явно воспроизведено с помощью внушения и обусловливания.

И раньше в глаза бросались тревожные факты, что люди с весьма разными, даже взаимоисключающими идеями могли считать себя гуманистами, идеалистами и быть таковыми в глазах других людей. То есть, как только принцип, что два человека могут с равной искренностью придерживаться абсолютно противоположных взглядов, был принят, возникновение необходимости проверить, каким образом формируются мнения и что стоит за «верой в добро», стало лишь вопросом времени.

Относительность «добра», то есть тот факт, что нечто является добром при одних обстоятельствах и злом — при других, можно скрыть, и он практически не будет воздействовать на мышление человека. Но это возможно только до тех пор, пока люди живут в изолированных обществах, часто соперничающих или враждебных, между которыми практически отсутствует взаимообмен.

Прежняя позиция, основанная на том, что различные сообщества должны жить обособленно, дабы чуждые влияния не «загрязняли» культуру, могла существовать только за счет принципа: «не раскачивать лодку». При современных связях эта точка зрения уже не состоятельна.

ЗАПОМИНАТЬ БЕСЕДЫ

В.: Мне трудно запомнить ваши беседы, хотя иногда, придя домой, я даже пытаюсь их записать. Почему?

О.: Не всегда необходимо запоминать беседы. Некоторые из них облекаются в форму, создающую трудности для той памяти, которой мы привыкли пользоваться. Существует, однако, другой аспект, более важный для вас и еще для нескольких человек, присутствующих здесь сегодня. У людей может сформироваться привычка приходить и слушать. Они полагают, что погружаются в «атмосферу». Это есть форма самовнушения или, возможно, лень. Они не ловят сути беседы, а просто плывут по ее течению.

СЛИШКОМ ТУМАННО

В.: У меня есть чувство, что цель — передо мной, это — вызов, и я должен ответить на него. Я чувствую, что приближаюсь к моей цели. Двадцать лет, начиная с учебы в семинарии, я изучал духовные вопросы. Затем я окунулся в занятия оккультизмом и метафизикой всех сортов. Я верю, что с помощью всех этих усилий я постепенно созидаю в себе источник просветления и оно обязательно придет.

О.: Неужели? Что ж, тогда я просто продолжу. Вы пришли ко мне за подтверждением и чтобы поделиться со мной своими чувствами, не правда ли? Если когда-либо вы ощутите: какова эта цель, где вы находитесь, как вы изменились, какова природа нового опыта, который у вас появился, — возвращайтесь ко мне, если я все еще буду здесь.

ТЮРЬМЫ МЫШЛЕНИЯ

Люди считают себя духовными, в то время как их мышление столь загрязнено субъективными психологическими мотивами, что они полностью утратили ощущение того, что такое духовное.

Существует три основные «тюрьмы» мышления, они манипулируют человеком, тогда как должны ему подчиняться. Узником человека делают следующие характеристики:

требование, чтобы все происходило в определенной последовательности. Все должно укладываться в сроки и. обеспечиваться стимулами, в пределах оговоренных «узником» периодов времени;

ожидание награды и наказания в связи с представлениями о духовном, вне зависимости от того, имеет ли это и в самом деле отношение к духовному;

мышление в терминах сделки: «ты — мне, я — тебе».

Если вам удастся избавиться от первых трех проявлений, вас тут же начнет преследовать по пятам еще одно проклятие: требование либо знакомого, либо незнакомого… Люди ищут знакомое ради комфорта или подтверждения, незнакомое — ради эмоциональных стимулов или возбуждения…