Николай Ведерников - Быть священником вчера и сегодня (сборник) Страница 42

Чревоугодие тоже нарушение ответственности по отношению к своему телу, а через это, естественно, и к душе, потому что это страсть. Желание удовлетворить свои вкусовые пристрастия, жить этим и мечтой об этом в аскетике называется гортанобесием; словом, всякое удовлетворение своим страстям, которое противоестественно, чрезмерно, не нужно, излишне – всё это безответственное отношение к своему телу. Отсюда и душе вред наносишь, потому что это грех, нарушение внутренней гармонии.

Для христианина существен еще один род ответственности: ответственность перед обществом, перед законом, перед своей страной, перед сотрудниками учреждений, с которыми мы связаны. Обширен круг тех вещей, перед которыми мы ответственны. Мы отвечаем перед государством, перед теми порядками, в которых находимся, перед законом и перед людьми, которые связаны выполнением всех этих правил. Нельзя ими пренебрегать; а то и сам поплатишься, а главное, через тебя могут пострадать другие.

Однако, если мы делаем по своей вере, но вопреки каким-то законам государственным, то тут мы имеем право нарушить их. Как сказано у Апостола: слушайте больше Бога, а не человеков (Деян. 4, 19), не людей; если закон, вопреки нашим убеждениям и совести, мы не можем грешить перед своей совестью и перед Богом. Но к закону надо относиться серьезно. Так, мученикам первых веков говорили: вот статуя императора, что тебе стоит, положи ладана, возложи венок, поклонись ей, и ты будешь совершенно свободен; а верь хоть во Христа, хоть в кого хочешь верь. Они говорили: нет, император только человек, если будем поклоняться ему, мы отречемся от Христа, мы предадим Его. И они не делали, шли на мучения, жизнь отдавали – это не просто так. В этом-то и есть ответственность.

В неверующей светской среде, или просто малоцерковной, представление об ответственности имеет часто другое основание: оно чисто внешнее. Человек старается держаться в рамках приличия, светских обычаев, соблюдать этикет ради своей какой-то выгоды, чтобы его не изгнали из сообщества уважаемые им люди. Представьте: прийти, допустим, на правительственный банкет, и… высморкаться в салфетку; как на вас посмотрят, пригласят ли вас в следующий раз? Вряд ли; вот и всё, и кончена ваша карьера – светская, конечно. И это совсем другая ответственность; здесь нет духовной цели.

Ответственность перед Богом требует иногда того, чтобы мы поступились и светскими обычаями, и какими-то принятыми в обществе отношениями ради чего-то более существенного; поэтому человек, отвечающий перед Богом, не всегда приемлется миром, светским обществом; духом мира сего не приемлется. Внешние интересы: тщеславие, карьера, стяжание денег – ему чужды; и общество, которое живет этими целями, не принимает такого человека, потому что у них разные интересы; его могут уважать за верность своим убеждениям, но он не свой в таком обществе. Дух мира сего от князя мира сего (Ин. 12, 31) —это надо помнить.

А князь мира сего – это диавол, который руководит всей антидуховностью, антилюбовью; и дух мира сего – это дух эгоизма, себялюбия, короче говоря, служения своим страстям. Так вот, когда человек живет не по Богу, идет в ногу со всем антидуховным обществом, именно когда он служит всем страстям и угождает себе, его часто начинают уважать, и он приемлется миром: Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин. 15, 19), – говорит Христос. Тому, кто хочет жить духовной жизнью, бывает в мире нелегко. Он должен готовиться быть изгнанным, отверженным, вообще забытым; вот это надо помнить. Дух Христов чужд духу мира сего, и слово Божие говорит нам о том, что они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня (Мф. 10, 17—18); Сам Христос сказал, что мир Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15, 18).

Человек, живущий духовной жизнью, не может быть в единстве с миром, его путь совершенно особый. Есть монастырь и есть монастырь в миру, то есть в любом случае должен быть настоящий подвиг. Это и есть идеал, в том смысле, что человек может жить в кругу своей семьи духовной жизнью. Есть блаженные семьи, где существует единство мировоззрения, взглядов на жизнь, и надо дорожить таким вот единством.

Но бывает, когда близкие люди начинают жалеть человека, это то, про что сказано: И враги человеку домашние его (Мф. 10, 36); они стараются отвратить его от духовной жизни из саможаления, возбудить у него жалость к себе. Вот, ты не с нами, ты не развлекаешься, не делаешь того, что мы делаем, не ходишь в гости и так далее; начинают преувеличивать, что ты изнуряешь себя, постишься. Вот так ближние, даже самые близкие люди, могут быть врагами; потому что в семье одни придерживаются одного мировоззрения, другие – другого. Это бывает даже внутри христианской, казалось бы, семьи; один человек стремится к активной духовной жизни, а другой, наоборот, плывет по течению, живет как придется: я, мол, верю в душе, мне достаточно. И часто в семье возникают непонимание и разногласия; это очень тяжело, особенно между близкими людьми – между мужем и женой, родителями и детьми. Один стоит на почве мира сего, а другой – на почве духовной; один Богу хочет служить, а другой хочет служить себе и вкусам и обычаям мира сего, быть достойным в глазах людей. Надо знать, что всегда возможно отрицательное и враждебное отношение к духовной жизни, потому что дух мира сего всегда враждебен духу Христову; знать, но не бояться ничего. Даже у священников со своей семьей бывают разногласия такого рода; совершенное отчуждение может быть. Но бояться этого не надо, потому что нам это предсказано Господом. Это в порядке вещей: люди разные, и у них разные духовные дарования или отсутствие этих дарований в какой-то мере, и разная степень их духовной приобщенности. Так что здесь и осуждать нельзя, и вместе с тем нельзя идти на поводу у духа мира сего. Поэтому христианину – настоящему христианину, конечно, не по названию, а по сущности – бывает трудно жить; трудно, но можно. Только всегда надо помнить, что христианская ответственность – это ответственность особая: непосредственно перед Богом.

Но и верующие, воцерковленные люди, которые живут как будто церковно, часто отвлекаются, то есть стараются обращать внимание на всё внешнее: нужно то-то, поклонов столько-то, молитв столько-то, или боятся оскоромиться в чем-то, или еще что-нибудь, забывая о том, что всё это только средство. Ответственность в этих вещах нужна, и нужна строгость к себе, но это не должно быть на первом месте в нашем сознании. Главное – любовь к Богу. Задача христианина – быть человеком среди людей, быть человечным; а мы до этого часто не поднимаемся. Совсем не редкость, что бываем бесчеловечны, равнодушно проходим мимо и страдания человеческого, и нужды человеческой.

Человечность – это умение в каждом видеть человека. Вот на что надо обратить внимание, вот этого хочет Господь: нашего сердца; дать сердце другому человеку: Сын мой! отдай сердце твое мне (Притч. 23, 26). Вот на что Господь обратит внимание на Страшном суде; а суд-то – это не только в конце, суд – по смерти каждого из нас, частный суд; и ведь всё это наступает, это приближается.

Глава VII О некоторых ошибочных суждениях

В современной православной литературе можно встретить мысль о том, что духовник – скульптор человеческой души. Мысль эта очень сомнительна, как и всё, что порождает отношение несвободы. Есть такое понятие аскетики – младостарчество, когда священник думает, что, приняв сан, он уже старец, имеет право руководить и вести человека на небо. Это полный абсурд: у него ни опыта нет, ни соответствующих знаний. Он не имеет такого права. Вот и получается младостарчество. Вполне возможно, что при этом и пастырь, и пасомый попадают в яму. Такое мнение священника о себе ведет в погибель, а не на небо. Сейчас, к сожалению, подобное бывает с молодыми, недавно рукоположенными пастырями: они мнят себя старцами. Это страшная вещь.

Старец – явление харизматическое, можно сказать, духовный гений, и не каждому это дается, а единицам. Отец Иоанн (Крестьянкин) правильно говорил: «Сейчас нет старцев, но есть опытные старички». Так что сегодня нельзя подходить к священникам как к старцам. Руководствуйтесь святоотеческой литературой, своим духовником и смиренно идите этим путем, спокойно, без каких-либо взрывов, без каких-то особых сверхмощных подвигов, Боже сохрани. Сейчас время скромное, люди святые должны быть в тени, не должны сообщать никаких внешних чудес, а скромно исполнять волю Божию на своей должности, смиренно жить по Промыслу Божию и никаких сверхзадач себе не ставить, – вот таков путь сейчас, в наше время. И это очень важное указание старцев.

Но духовник вправе дать оценку самого греха, потому что грех есть грех. Духовник, естественно, помогает человеку его осознать, если тот сам не осознает; называет надлежащим именем грех, который тот совершил. Он должен помочь, для этого он и существует, – но без насилия, а только чтобы человек осознал, разобрался в себе. А уже вторгаться в свободу человека, в его отношения с Богом духовник не должен; ему нужно присматриваться, как Господь воздействует, – и помогать человеку раскрываться навстречу этому воздействию. Духовник должен устранять препятствия на пути, расчищать дорожку, – в этом задача духовника.