А. Амман - А. Амман Путь отцов Страница 45

Шестьдесят лет египетская Церковь была подвластна одной семье. Кирилл был ставленником своего дяди и соответственно более предрасположен к честолюбию, нежели к святости. Его религиозное и богословское формирование проходило под надзором Феофила. Широкого образования он не получил, опору находил в традиции, а не в философии. Какое‑то время он несомненно провел в монашеской обители. Но уединение было ему в тягость: он был создан для правленья. Исидор Пелусиот укоризненно писал ему, что он носит в сердце своем городской шум и суету.

ЕПИСКОП

Феофил умер в 412 г., и Кирилл заступил на его место. Вероятно, он был тогда еще молод, ибо управлял епархией более тридцати лет. Вместе с епархией он унаследовал и многие свойства дяди, как добрые, так и дурные: в ортодоксии пребывал тверд, в личной жизни безупречен; однако перенял не только властолюбие Феофила, но и его неприязни. Так, он наотрез отказался, невзирая на настояние Рима, вписать в богослужебные диптихи (перечень епископов) имя Иоанна Златоуста. Признать его вновь, заявил он, все равно что заново принять Иуду в собрание апостольское.

Было у него в сравнении с Феофилом и одно бесспорное преимущество: он знал толк в богословии. Неустанно трудясь над текстами, он стремился быть верным букве Писания и традиции его истолкования. Несторианский раскол делит его творчество на два периода: до 428 г. он был занят экзегезой и антиарианской полемикой, затем до самой смерти всеми силами опровергал несторианство. Экзегетике Кирилл воздал более чем должное. В издании Миня она занимает шесть томов in quarto. Это не лучшая и далеко не самобытная часть его произведений.

Епископ Александрийский был верен богословской традиции своего города, представителями которой были прежде всего Афанасий, а также Дидим Слепец, о котором предпочитали умалчивать, поскольку он был мирянином и учеником Оригена. Кирилл был не настолько изощрен, чтобы чтить память Оригена, приверженного, по его мнению, «греческой болтовне». Тем не менее он осуждал и антиохийцев, даже не пытаясь их понять, а уж тем более развить. Злопамятен он был на редкость.

СОЧИНЕНИЯ

Богословские сочинения Кирилла по большей части полемичны. В них он сказался весь. Он любил изобличать и ниспровергать ереси. Начал он с выступления против ариан, вообще все его богословские произведения написаны против кого‑нибудь. Он не был способен услышать доводы противника и уж тем более — признать его относительную правоту. Именно по его милости в истории укрепилась худая репутация за Феодоритом Киррским.

На склоне лет он сочинил пространную апологию «За святую христианскую религию против книг нечестивого Юлиана». Это одно из свидетельство, что язычество в Египте оставалось активным даже и в V веке. Самое ясное из богословских сочинений Кирилла посвящено опровержению несторианства и изъяснению единства во Христе. Кирилл с упорством и неуклонностью изъясняет таинства веры. Он стремится быть точным и четким, мысль его тверда, но пишет он монотонно и многословно. Слог его скорее напыщен, нежели красив. Он чужд великим богословским образцам и открывает эру византийской схоластики.

Он в равной мере богослов и деятель Церкви; он не столько пастырь, сколько предводитель. Он любит стычки и обнаруживает в них тот же неукротимый дух, что и в своих богословских декларациях. По натуре он воитель, ему так же нужны противники, как оратору — слушатели: без них он сам не свой. Враг для него — залог успеха и оправдание всех действий.

РАСПРИ

Став епископом, он первым делом рассорился с градоначальником Орестом. Он кидался на всех: на еретиков, на евреев, на язычников. На нем лежит моральная ответственность за гнусное убийство знатной язычницы Ипатии, которую равно уважали и язычники, и христиане. Еще прискорбней его отношение к евреям. Когда те — правда, безосновательно — возомнили, что школьный учитель Иеракс подослан епископом для слежки за ними, они подняли мятеж. Памятуя угрозы епископа, они напали на христиан ночью. Стараниями Кирилла настал день, когда христиане отплатили: они врывались в синагоги, убивали всех встречных евреев, грабили их дома. Таков был конец еврейского гетто в Александрии.

Дабы укрепить свое полновластие в Египте, Кирилл взял под контроль торговлю хлебом и приумножил свое достояние, опираясь на помощь темных и необразованных коптских монахов. Постоянный напор сверху вызвал, однако, сопротивление египетских монахов: в 428 г. они пожаловались на своего иерарха в Константинополь самому Несторию. Припомнили и раздоры Феофила с Иоанном Златоустом. Несторий был старым монахом из Антиохии, города–соперника; сам лично он был безупречен, но полемический азарт и пылкий нрав побуждали его к сомнительным утверждениям: в частности, он оспаривал древний титул Богоматери, дарованный Марии.

В отличие от Иоанна Златоуста, новый епископ Константинопольский по неосторожности пустился в богословские умствования. Наведенный на след доброжелателями, Кирилл учуял ересь, отыскал уязвимое место противника и перешел в наступление, радуясь случаю заткнуть рот египетским монахам, разобраться с Константинополем и принизить Антиохию.

ПРОТИВНИК НЕСТОРИЯ

Весьма кстати оказалось и довольно льстивое письмо Кирилла папе Целестину, где он обличал заблуждения Нестория. Сам Целестин греческого языка не знал и, не проверив кирилловых обвинений, осудил Нестория на местном римском соборе, мало того — уполномочил Кирилла действовать от своего имени. К несчастью, в послании к Кириллу отступления от веры, вменяемые Несторию, не были уточнены. Епископ Александрийский, дабы обеспечить расположение двора, сам составил три послания, но успеха не имел. Император отсрочил осуждение епископа, им самим назначенного, и созвал большой собор. С таким решением согласился и папа.

По условиям созыва каждую провинцию представляли несколько епископов. Кирилл привез с собой пятьдесят, да вдобавок еще немалое число младшего клира, чтобы заручиться надежной поддержкой. В Ефесе не сделали даже попытки разобраться во всем всерьез. 21 июня Кирилл собственной властью, невзирая на протесты семидесяти восьми епископов, решил ускорить события и назначил открытие собора назавтра. Несторию надлежало явиться в Ефес в качестве обвиняемого, но без права присутствовать на соборе. Он был осужден заочно. Это известие в Ефесе, где хорошо поработала египетская свита Кирилла, встретили буйным ликованием. Кирилл возвестил об осуждении Нестория, объявив его «новым Иудой». Положительно, Иуды у него множились!

На самом же деле собор еще не закончился. Возникло сомнение: открылся ли он законным порядком? Когда прибыли епископы с Востока, их ознакомили с положением дел. Они в свою очередь составили собор (часть епископов примкнула к ним), отменили решение Кириллова собора и низложили Кирилла и его сообщника епископа Ефесского. Наконец прибыли и римские посланцы, одобрившие низложение Нестория. В первых числах августа явился посланец императора с письмом Феодосия: «По милости вашей одобряем низложение Нестория, Кирилла и Мемнона». Одним словом, полная неразбериха.

Несторий и Мемнон подчинились. Кирилл оказался более опытным дипломатом и нашел путь ко двору с помощью богатых подношений, а на Востоке в этом толк знали. Епифаний перечисляет подарки: страусы, ковры, золото и шелковые ткани. Результат сказался незамедлительно. Феодосии созвал в Халкидоне избранных, те объявили о закрытии собора и распустили епископов по домам; правда, Кириллу и Мемнону было велено дожидаться в Ефесе решения их участи. Но Кирилл уже отплыл в Александрию. Так закончился Ефесский собор.

Встревоженный и несколько ошарашенный событиями, Кирилл понял, — с некоторым опозданием, — что ему следовало пойти на соглашения и уступки. Это было тем более уместно, что Нестория удалили со сцены и заточили в монастырь. Был подписан акт о единении, где Кирилл свел свои личные соображения к двенадцати анафематизмам, предъявленным Несторию. Тот подписал текст вероисповедания, отправленный ему Иоанном Антиохийским. Заключили мир. Об этом идет речь в одном из писем Кирилла, начинающемся знаменитыми словами: «Да возрадуются небеса и да содрогнется земля!» К несчастью, мировая оказалась недолгой; между тем весь спор сводился к богословским разногласиям между Антиохией и Александрией, причем обе точки зрения дополняли друг друга. Востоку угрожал раскол, и монофизиты могли ухватиться за слова Кирилла. Это предвидел св. Исидор Пелусиот. Он послал Кириллу суровое предупреждение: «Не ищите возмездия за личные обиды в урон Церкви и не выставляйте напоказ православие, ибо породите нескончаемую схизму». Сказано как нельзя более верно.

С 433 года о Кирилле никто ничего не слышал. «Красноречивое молчание», — пишет Ньюмен: что ж, должно быть, настало время отрешиться от крайностей жизни и вражды. Известно, что он умер 27 июня 444 года.