Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции Страница 48

Прославленный в качестве самого прекрасного из духовных трактатов четырнадцатого века, трактат неизвестного автора Облако неведения[LXXIX] представляет собой замечательный образец "апофатического" мистического богословия, ибо говорит о Боге языком отрицания. Так как Бог невыразим, мы не можем знать, чем Он является; мы можем знать только, чем Он не является. Трактат целиком принадлежит традиции, восходящей к Псевдо-Дионисию через Ришара Сен-Викторского и рейнландских мистиков; эта традиция позднее утвердится в Испании и найдет свое совершенное воплощение в св. Иоанне Креста. Не стоит, по-видимому, обвинять трактат Облако неведения в деперсонализации Бога, стоящей за крайним идеализмом и апофатизмом.[423]

Облако неведения — самая знаменитая, но не единственная работа этого неизвестного автора. Наряду с Облаком и Посланием о молитве ему приписывают и более глубокую работу — Книгу о тайном совете. Четвертая работа — Послание о различении возбуждений. Еще три работы — переводы и редакции: Сокрытая Божественность Дионисия (вольный перевод работы Псевдо-Дионисия Theologia mystica); Трактат о науке премудрости, которую люди прозвали Бенджамином (по названию работы Benjamin minor Ришара Сен-Викторского); и Трактат о различении духов[LXXX] (основанный на нескольких проповедях св. Бернарда).[424]

Главный тезис всех этих работ состоит в том, что созерцательная молитва является просто нарастанием обычной благодати, даруемой каждому христианину; она достигается через любовь, а не через знание. В самом начале автор принимает учение Псевдо-Дионисия о том, что "самым богоугодным познанием Бога является познание, обретаемое через неведение". Он не отрицает того, что о Боге можно узнать нечто по аналогии, однако разум должен быть очищен от всех понятий и образов, чтобы основой "слепого возбуждения любви" могла служить вера.

Мистическое созерцательное знание основывается на вере, возбуждается любовью и совершенствуется в премудрости. Примером в этом смысле является Мария Магдалина, приведенная Божественностью Христа в такое состояние восхищенности, что, преклонив перед ним колени, уже не помнила образа и понятия не имела о Его физическом теле. Также и созерцающий видит Бога "погруженным во мрак знанием", тогда как любовь стремится прикоснуться к Божественному и объять Его.

Созерцательное знание "сверхконцептуально", и этим объясняется его погруженность во мрак, также как и то, что понятия и образы были бы помехой, препятствующей созерцанию. Следовательно, в состоянии созерцания происходит смещение от концептуального знания к интуитивному, опытному, лишенному образов знанию, побуждающему любовь к действию. Совершенствование этого основанного на любви знания приводит к премудрости, которая, по словам автора, подобна горящей свече, освещающей и себя, и все окружающее. Таким образом, премудрость созерцания раскрывает христианину с одной стороны — его ничтожность и убожество, а с другой — несказанную славу Божию.

Премудрость как совершенство созерцательной любви есть дар свыше, хотя ее обретение логически следует за обретением благодати и любви. Однако же происходит ее обретение только в силу очищения и полного отказа от всех эгоистических желаний. Проходя этот путь очищения в безмолвной любви, христианин погружается в темную ночь страданий. Для тех, кто с достоинством претерпевает эту темную ночь, рассвет нового дня озаряется дивным видением Бога в Его подлинной сущности. Тогда воспринимает себя христианин не самим собой, но частью целого, и становится по благодати тем, чем является Бог по природе. Лишившись своего "я", он преображается в Христа и соединяется с Отцом в самом сокровенном из возможных в этой жизни союзе.

Автор книги Облако неведения утверждает, что каждый христианин в силу дарованной ему при крещении благодати призван к самому высшему из возможных союзов — союзу с Богом, однако реально пережить его дано только созерцающему. Но созерцательный или мистический опыт, хоть и составляет часть потенциальных возможностей "обычной" благодати, вследствие того, что созерцание — это просто достигшая совершенства вера, любовь и премудрость, тем не менее этот опыт всегда дается как особый дар, а потому доступен не всем христианам.

Проводя различие между призванными к спасению и призванными к совершенству, автор утверждает, что последние призваны также и к созерцанию. Человек может спастись, не вкусив созерцания, но без созерцания он не может стать совершенным; поэтому-то Церковь и ставит созерцательный образ жизни выше всех других. В отличие от Ричарда Ролла, автор Облака настаивает на необходимости духовного руководства и на умении различать духов, хотя бы в силу огромной опасности самообмана. Однако духовный наставник должен быть человеком, прошедшим немалый путь в духовной жизни.

Автором основополагающей для английской духовной традиции работы Лестница совершенствования[LXXXI] [425] был каноник-августинец Уолтер Хилтон (ум. 1396). Работа, написанная как руководство для анахоретов, полагает в качестве цели христианского самосовершенствования созерцание. Однако по сравнению с Роллом и автором Облака Хилтон расширяет понимание христианской духовности. Так, если Роллу свойственно почти пренебрежительное отношение к деятельной жизни, а автор Облака ограничивает христианское самосовершенствование достижением созерцательной молитвы, то по учению Хилтона союз с Богом можно обрести как через деятельную, так и через созерцательную жизнь, о чем не следует забывать при изучении книги Лестница совершенствования, задача которой — научить созерцающего способам достижения совершенной созерцательной жизни.

Различаются, согласно Хилтону, три типа или три степени созерцания: во-первых, знание о Боге и о духовных вещах, приобретенных из учений и из чтения Писания; во-вторых, аффективное созерцание, обретаемое благодаря действию благодати и Самого Христа (каждый может достичь его; оно присуще святым; оно приводит к непрерывной молитве, умиротворяющей и утешающей); в-третьих, совершенное созерцание, которое является действием Святого Духа и часто сопровождается экстазом, состоянием восхищенности и отрешенности.

Третья, высшая ступень созерцания — род духовного брака, в котором душа преобразуется, так сказать, в образ Троицы. Это особый дар, ниспосылаемый не всем, но только посвятившим себя созерцательной жизни в уединении. Ему предшествует период напряженного и мучительного очищения.

Разработанное Хилтоном богословие созерцания можно суммировать следующим образом: до падения человек являл образ Божий и был устремлен к Богу высшими способностями разума, памяти и воли; однако после падения он утратил ориентировку и впал в "забытье и неведение о Боге, а также в чудовищное себялюбие".[426]

Жизнь христианина — это восстановление или воссоздание в человеке образа Божиего в его первозданном состоянии, что оказывается возможным для человека благодаря заслугам Иисуса Христа. Если христианин пребывает в состоянии благодати, то в нем воссоздается образ Божий низшей степени; если же, пребывая в состоянии благодати, он к тому же имеет в себе действующего Духа Святого, то и образ Божий восстанавливается в гораздо большей степени, по мере возрастания в созерцательной жизни. Таким образом, благодаря присутствию в душе нетварной любви, Духа Святого, созерцание является осознанием благодатной жизни; "душа узнает нечто о том, что ей раньше было известно только по вере".[427]

Первое, что требуется от христианина, вступившего на созерцательный путь, — желание Бога, или "открытое стремление воли к Богу". Однако первый ответ на это желание может вылиться в разочарование, ибо, обратившись внутрь в поисках Бога, душа находит не образ Божий, но образ греха. Однако в сущности это добрый знак, ибо осознание нашей немощности и греховности вдохновляет нас к искоренению в нас всего злого ради обретения возможности полной самоотдачи Богу. Умерщвление самости и греха описывается как "паломничество в Иерусалим" и "преодоление ночи". Ночь — это тьма, страдания, испытания, но в конце концов душа обретает покой, потому что "Иисус, Который есть и любовь, и свет, пребывает во тьме, что бы она ни несла — муки или умиротворение".

Важная роль в духовной традиции отводится Юлиане Норвичской (ум. 1442). Именно она свидетельствует о действии и проявлениях благодати в мистической жизни. Ситвелл так говорит о ней:

Получая необычные милости и опыт, она остается внешне уравновешенной, смиренной, мудрой и любвеобильной; в ней проявлены все черты характера и дары благодати как доказательство подлинности ее утверждений. В своей книге Откровения божественной любви[LXXXII] она выступает не как учитель и наставник, предлагающий карту и общую информацию для приступающих к изучению местности в своих интересах и для озабоченных только ее изучением, она выступает как вернувшийся путешественник, располагающий непосредственным описанием этой местности и всего увиденного там.[428]