Николай Кавасила - Сочинения Страница 51

VIII. Из того, что Он умолчал и не предсказал Ей ничего из будущего, стало явным, что Он не знает ничего прекраснейшего или высшего по сравнению с тем, что Он обрел наличествующим у Девы; отсюда ясно и то, что Он не лучшую Матерь из всех существующих, но вообще лучшую Себе избрал. Она подходила Ему не более тех в человеческом роде, но во всем Ему подходила, потому и удостоилась стать Ему Матерью.

Ибо было совершенно необходимо, чтобы человеческая природа некогда выказала себя соответствующей тому делу, ради которого она изначально была создана и принесла человека, который смог бы достойно послужить цели Творца.

Если мы часто нарушаем предназначение, в соответствии с которым были созданы различные орудия, употребляя их то для одних, то для других ремесел, то Творец создал человеческую природу с навсегда определенным для нее предназначением, а не с тем, чтобы изменить его затем на что–либо другое. Он создал ее с самого начала такой, чтобы, когда придет время Ему родиться (по человечеству), позаимствовать у нее для Себя Матерь. Положив прежде такое применение как некую норму, в соответствии с ним Он и образует затем человека. И потому с необходимостью должен был явиться человек, который бы во всем соответствовал (цели творения). Никакая другая конечная цель создания человека не может быть предпочтена этой являющейся высшей из всех и доставляющей Творцу наибольшие честь и славу. Равно невероятно, чтобы Бог не достиг поставленной цели в том, что Он творит. Ведь это под силу и строителям домов, и изготовителям одежды и обуви; и вообще повсюду дело сообразуется с конечной целью, хотя бы мастера эти не вполне властвовали над материей, и она не целиком подходила им, но в чем–то сопротивлялась; тем не менее, с помощью своего искусства они подчиняют ее и ведут к конечной цели. Бог же не только является Владыкой материи, но и сотворил ее вначале согласно Своему замыслу, зная, как она будет использоваться.

Итак, что же могло помешать надлежащему и всецелому согласию, и симфонии? Ведь Бог — Тот, Кто осуществляет домостроительство; оно — величайшее дело Божие и исключительно дело рук Его, Он не доверил его какому–либо служителю из числа людей или ангелов, но удержал для Самого Себя. А кто, если не Бог сможет соблюсти все, что необходимо и в надлежащем порядке? И особенно, когда дело относится не к кому–либо другому, но к лучшему из его творений? Да и кому другому, если не Самому Себе, мог Он поручить то, что здесь требовалось? Ведь и относительно епископа Павел определил, что, помимо общих попечений, он должен хорошо управлять собственным домом (ср. 1 Тим.3:4–5).

IX. Но довольно об этом. Итак, когда все сошлось воедино: управитель справедливейший, служитель опытнейший, дело из всех от века бывших прекраснейшее, — могло ли там быть что–либо неподобающее? Должны были быть сохранены всецелое согласие и симфония, и ничто несозвучное не смогло вмешаться в это великое и чудное дело. В силу того, что Бог с необходимостью является праведным и Создателем соответствующего (Его праведности), располагающим все мерою и весом (Прем.11:21), то Его принесла (во чреве Своем) Дева, соответствующая Ему во всем. Она явилась Матерью Того, Чьей Матерью в силу (Божественной) справедливости и должна была стать, так что допустимо сказать, что, если бы не было никакой другой пользы от того, что Бог сделался Сыном Человеческим, тем не менее воплощение должно было бы случиться, так как Дева по справедливости явилась бы Матерью Бога. Именно то, что Бог воздает каждому соответствующее и все творит по закону справедливости, и стало довлеющим основанием, чтобы вызвать новый способ бытия (двух) естеств. Ведь если Пренепорочная сохранила все, что должна была соблюсти по отношению к Богу, если Она явилась человеком в высшей степени благоразумным и не пропустила ничего из требовавшегося, возможно ли, чтобы Бог не воздал (Ей должное)? И если ничто из того, что может сделать Матерью Бога, не ускользнуло от Девы, и Она столь сильную к Нему стяжала любовь, едва ли мог Бог не ответить равносильным воздаянием и не сделаться Ее сыном. И если Он дал вождя лукавым по сердцам их, как бы Он не взял в Матери Ту, Которая во всем и истинно оказалась по сердцу Ему? Так что дар (Богоматеринства) был для Блаженной Девы самым подходящим и приличествующим. Поэтому, когда Гаврил ясно Ей сказал, что Она родит Самого Бога: И будет (Он) царствовать над домом Иакова во века, и Царству Его не будет конца (Лк.1:33), — Дева с радостью приняла его слово, как будто узнала о чем–то обыкновенном, нисколько не странном и не отклоняющемся от привычного порядка вещей. И Она сказала блаженным языком, свободной от тревоги душой и исполненным спокойствия разумом: Се, Раба Господня, да будет Мне по слову Твоему.

Х. Она сказала, и дело последовало за словами; Слово стало плотию и обитало с нами (Ин.1:14) . Как только Дева дала ответ Богу, Она принимает Духа, созидающего эту единобожную плоть. Подлинно был глас Ее гласом силы (Пс.67:34), как сказал Давид: и по слову Матери образуется Слово Отчее, и по гласу создания созидается Творец. Подобно тому, как при словах Божиих: да будет свет (Быт.1:8), тотчас стал свет, так и вместе с гласом Девы воссиял свет истинный. И стал единым с плотию и был носим во чреве Тот, Который просвещает всякого человека,, приходящего в мир (Ин.1:9).

О, священный глас! О, многомощные глаголы! О, блаженный язык, сразу всю вселенную вызывающий из бездны! О, сокровище сердца, в немногих словах изливающее на нас множество благ! Эти слова сделали землю небом, сделали ад пустым от узников, небо заселили людьми, ангелов соединили с человеками, единый составили хор из рода земного и небесного вокруг Того, Кто имеет в Себе и то, и другое, одним быв всегда, другим же став. За эти слова чем мы можем выразить благодарность Тебе? С какими речами мы можем к Тебе обратиться, когда нет в людях ничего достойного Тебя? Ведь речи наши от существующих (на земле) вещей, Ты же превзошла весь мир, поднявшись превыше всякой мыслимой вершины. И если нужно принести речи, это, я думаю, должно быть делом ангелов, разума херувимского, огненных языков. Поэтому, помянув похвально, в меру нашей возможности, дела Твои и воспев, сколько сумели, Тебя — наше собственное спасение, обратимся вновь к ангельскому гласу; окончим наше слово приветствием Гавриила, украсив его этим завершением: Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою! Даруй и нам сделаться жилищем Его. Даруй нам не только говорить о том, что служит к Его славе и Тебе, Его родившей доставляет похвалу, но и поступать соответственно. Сыну же Твоему подобает слава во веки. Аминь.

Перевод прот. Максима Козлова по изданию: Patrologia Orientalis. Tome XIX, fascicule 3, N 93, Paris, 1925: 366–37 Первый вариант перевода опубликован в ЖМП, 1992, N 3.

Слово на достопокланяемое и преславное Успение Пресвятой и Пречистой Владычицы нашей Богородицы

I. Думаю, всякий знает, что нет ничего значительнее сегодняшнего нашего [словесного] труда, если все в нем совершить, как должно. Я же настолько ниже того, чтобы и пытаться рассмотреть здесь [вспоминаемое событие] подобающим словом, что даже полагаю, что хотя все люди являются должниками Девы за эти [Ее] деяния, но нельзя им и надеяться достичь словами величия предмета. Так что едва ли кто обвинит нас в дерзости. Да и где место для дерзости? Не было бы сообразно со здравым смыслом приступать к речи о великом и готовиться к поражению. Ведь вряд ли кто обвинит отставших там, где [вполне] не преуспел никто. И как можно защищаться в том, в чем никто не обвиняет?

Итак, соизмерив [свой] глас с величием события, перейду к гимнам, прибавив [еще] вот что: я поднялся [с речью] не для того, чтобы учить слушателей, как бы кто из них не лишился благодеяний Воспеваемой [ныне] — всякий здесь знает об этом общем благе, — но чтобы через посильное упоминание о причине моего спасения способствовать благу души. По этой же причине, думаю, все возносят песнь Пресвятой [Богородице], и нет никого, кто не взялся [бы] за это делание, кто больше, кто меньше преуспев в предложении [хвалы]. Ведь Ей подобает множество похвал, не только за то, что через Нее начало быть, но и за то, что было даровано людям прежде [воплощения].

II. И пророки в своих вдохновенных речах воспевали блаженную Деву, и все [от века] святыни: скиния, кивот, палатки Моисея, и остальное, чем гордились иудеи, — предвозвещали чудо Девы. Ведь эти святыни и были, и начали быть только, чтобы Ее описать и заранее указать на Нее людям. Но что я говорю? Все похвалы, которые когда–либо слышали люди и когда–либо возносил наш род, все до одной должны быть отнесены к Деве. Ведь нет, подлинно нет никакого блага, ни большого, ни малого, ничего, что можно было бы назвать благом, которое не было бы принесено [в сей мир] Новой Матерью и Новым [от Нее] Младенцем, не только в рождении Его, но и до того, как Он родился.

Ведь если мы все делаем для того, чтобы богатеть в Боге и если здесь предел для нас всех благ — а это было бы недостижимо для людей без даров Девы — то как же не к Ней, началу хвалы, должно быть обращено все, что достохвально в человеческом роде? Ибо причиной всех наших благ является соединение с Богом, а этого соединения начало — Дева.