Чарльз Сперджен - Добрые советы проповедникам Евангелия Страница 52

Мне хотелось бы включить сюда одно правило, хотя оно, надеюсь, совершенно излишне для почтенных слушателей моих, собранных здесь в настоящую минуту. Не будьте гостями на трапезе богатых людей лишь для того, чтобы заслужить их расположение и не делайтесь, так сказать, постоянной "привеской" на их чайных собраниях и вечеринках. Кто вы, решающиеся услуживать тому или другому богачу, в то время, как бедняки вашего Господа, больные и заблудшие овцы Его паствы требуют вашего внимания? Жертвовать своим рабочим кабинетом для гостиной богача есть преступление. Ухаживать за прихожанами подобным образом, так сказать, подстерегать их в их собственных домах для того лишь, чтобы привлечь их в вашу капеллу, это позор, унижаться до которого не следует никому. Положительно противно видеть, как обступают богача проповедники различных церковных общин, как коршуны мертвого верблюда. Превосходным сарказмом веет от того знаменитого письма "старого и славного проповедника к его дорогому сыну" при вступлении его в это звание, из которого мы намерены привести следующую выписку. Правда, говорят, будто это письмо заимствовано из одного журнала, но мне думается, что наш друг прекрасно знает, кто его автор. Вот что там написано: "Обращай внимание на всех почетных, особенно же на богатых и влиятельных лиц, могущих посетить твои город; засвидетельствуй им твое почтение и старайся, оказывая им внимание в гостиной, приобрести их для твоего дела. Подобным образом ты можешь оказать великую услугу делу твоего Господа. Люди любят, чтобы за ними ухаживали, и многолетний опыт подтверждает мое давнишнее уже мнение, что сила церковной проповеди весьма незначительна в сравнении с силой частного разговора. Мы должны подражать в этом иезуитам и освящать их обычаи Божиим Словом и молитвою. Иезуиты достигают своего влияния не столько проповедью с кафедры, сколько частною беседой в гостиных. В гостиной можно и прошептать что-либо на ухо кому из присутствующих, можно говорить с людьми в духе их частных личных мнений. Кафедра - очень неудобное место для этого. Гостиная - это лучшее место для действительных успехов, так что всякому духовному лицу гораздо менее важно быть хорошим проповедником, нежели хорошим собеседником в гостиной; но ты не будешь иметь успеха в светском обществе, кто бы ты ни был, если не приобретешь себе изящных манер. Я всегда восторгаюсь описанием личности апостола Павла лордом Шефтсбэри, - а именно тем, что он говорит, что апостол был высоко образованный человек. Так говорю я и тебе: Будь высоко образованным человеком. Конечно, ты и сам это должен знать, но я говорю тебе это, потому что убежден, что только таким путем можем мы способствовать обращению достаточных средних классов нашего общества. Мы должны показать им, что наша религия есть религия приличия и прекрасных манер; что мы отвергаем всякие сильно возбуждающие и волнующие средства. И - о, дорогой сын мой! если хочешь работать с пользою, то усердно молись в глубине сердца твоего, чтобы научиться тебе прежде всего приличию. Если бы спросили меня, какой первый, важнейший долг твой, я бы ответил: приличие; какая следующая обязанность твоя: приличие; наконец в-третьих - опять приличие". Те, кто помнит еще тот класс проповедников, процветавший лет 50 тому назад, хорошо поймут сатирический оттенок приведенной здесь выдержки. Это зло значительно уменьшилось в настоящее время; я боюсь даже, что мы стремимся теперь в противоположную крайность.

Всякий серьезный разговор может повести к спорным вопросам, и здесь может благочестивый проповедник наткнуться на "камень преткновения". Но всякий разумный проповедник будет обсуждать эти вопросы с великой кротостью. Более всех остальных людей должен он понимать, что сила не в страстности и что излишним волнением не возьмешь ничего. Один язычник, находясь однажды в Калькутте, среди толпы людей, слушавших диспут какого-то миссионера с брамином, сказал, что он знает, кто из них прав, хотя и не понимает языка их. Он уверен, что не прав тот, кто первый вышел из себя, потерял свое самообладание. Большею частью это наивернейшее правило.

Старайтесь избегать споров. Высказывайте ваши убеждения, но давайте и людям высказывать свои. Если вы видите, что палка крива, и если желаете, чтобы и люди увидали, насколько крива она, то положите рядом с нею прямую; и этого будет вполне достаточно. Если же втянуть вас в какой-либо спор, то приводите сильные доводы и мягкие слова. Может случиться, что вам не удастся убедить человека, взывая к его разуму, но вы можете тогда подействовать на него, добившись его доброго расположения к вам. Если не может человек справиться с парою новых сапог, стоит ему только насыпать в них немного талька, и все препятствия будут устранены. Употребляйте же, господа, и вы этот тальк. Берите с собою хорошенькую порцию христианского искусства убеждения, и вы скоро уверитесь в его действительности.

Однако, при всей своей мягкости и любезности, проповедник обязан всегда твердо стоять за свои убеждения и смело исповедовать и отстаивать их во всяком обществе. Если представляется ему удобный случай к этому или если может он даже сам вызвать этот случай, пусть так и поступает он без всяких сомнений и колебаний. Твердо стоя за свои принципы, строго, но с любовью в сердце, пусть мужественно говорит он и благодарит Бога за свое право поступать так. Ему нечего умалчивать. Сумасброднейшие изобретения спиритов, наиболее дикие утопии преобразователей мира, глупейшие городские сплетни и безумнейшие идеи атеистов требуют быть выслушанными нами и должны быть выслушаны. А разве не должны мы заставить и их выслушать Христа? Разве можем мы не передать им завета Его любви из опасения, что обвинят нас в навязчивости или назовут ханжами? Разве может быть исключенной из разговора религия - лучший и благороднейший из всех предметов в мире? Если же общество и будет этого требовать, мы объявляем прямо, что не подчинимся такому требованию. Наконец, если не можем мы осилить этого противодействия, то пусть общество остается при своем, но мы должны покинуть его, как разрушающийся дом. Мы не можем позволить принудить нас к молчанию. Мы не видим причины для этого. Мы не желаем идти в такое место, куда не можем взять с собою и нашего Господа. Если другие свободны грешить, то мы не отдадим своей свободы их наказывать и предостерегать.

Разумно применяемый частный разговор наш может быть могучим средством для спасения душ. Серьезные размышления могут быть вызваны одною какою-либо фразой, и эти размышления могут повести к обращению людей, до слуха которых не достигают наши проповеди. Способ, так сказать, схватить человека за рукав, прямо в глаза высказать ему истину часто бывает очень успешным. Но это предмет не подходящий уже к настоящей лекции, а потому и закончим мы ее выражением надежды, что ни в нашей частной беседе, ни в наших речах с церковной кафедры нас не будут принимать за какую-то породу добродушных, добросердечных людей, вся задача которых состоит лишь в том, чтобы делать всех довольными самыми собою и не доставлять никому ни малейшего повода к беспокойству, как бы ни безбожна была жизнь того или другого человека. Подобные люди посещают семьи своих слушателей и весело шутят с ними, тогда как они должны были бы плакать над ними. Они садятся за их трапезу, они спокойно вкушают с ними пищу в то время, когда должны были бы предостерегать их бежать "грядущего гнева". Они подобны тем американским часам-будильникам, про которые слышал я, что изготовители их ручаются, что они могут будить и не будить своих обладателей.

Наш долг сеять не только на хорошей, плодоносной земле, но и на камне, и при дороге. Мы должны представить обильную жатву в день судный. Да обретем же мы тогда эту пшеницу, которую отправляли мы за море при различных условиях и обстоятельствах в течение всей земной жизни нашей.

13-я лекция Бедность

Что делать тем проповедникам, у которых слишком скудны их средства? Я разумею здесь тех из нас, у кого недостаточно необходимых книг и мало или вовсе нет денег для их приобретения. Собственно говоря, такого положения вещей не должно бы и существовать; приходам следовало бы самым должным образом заботиться об этом. Насколько это по силам им, должны бы они сами доставлять проповеднику своему не только материальную пищу, но и духовную. Хорошая библиотека должна была бы составлять необходимую часть церковного имущества. Деньги, употребленные на нее, были бы затрачены с пользою и принесли бы высокие проценты. Вместо того, чтобы красноречиво распространяться об упадке влияния кафедры, приходским старшинам следовало бы доставлять необходимые средства для поднятия этого влияния, доставляя пасторам материал для их проповедей.

Несколько лет назад пытался я уговорить приходские общины заводить у себя библиотеки для пасторов, как предмет первой необходимости; немногие предусмотрительные люди поняли важность этого предложения и начали приводить его в исполнение. С великой радостью увидал я там и сям появление шкафов, а на полочках их - книжные томики. Мне очень хотелось, чтобы такое начало было положено и всюду. В самом деле, урезывать пастора весьма плохая экономия. Те приходы, которые не могут дать хорошее содержание своему пастору, должны бы хотя сколько-нибудь пополнить этот недостаток созданием постоянной приходской библиотеки; и если бы из года в год понемногу пополнять ее, она могла бы сделаться, наконец, ценной. Пасторат моего почтенного деда обладал собранием очень ценных сочинений старых пуританских проповедников, которые переходили по наследству от одного пастора к другому. Я еще очень хорошо помню многие из этих мощных фолиантов, именно те из них, которые особенно привлекали меня своими удивительными заглавными буквами, изображавшими пеликанов, грифов, мельниц, играющих мальчиков или углубленных в чтение старцев. Могут сказать, что книги могли бы теряться при перемене пользующихся ими лиц. Но я готов поручиться, что ничего подобного быть не может; а избранный приходом комитет, который вел бы список всем книгам, точно так же мог бы заботиться об их сохранении, как заботятся теперь о сохранении церковного имущества, например, кафедр, скамей и т. п.