Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна Страница 55

Беседа XXXI

Изъяснение 3, 35–36. Вера без доброй жизни бесполезна для спасения. – Почему Иисус Христос удаляется. – Происхождение самарянки. – Продолжение о том же. – Отмена обрядностей иудейских. – Добрый пример, преподанный самарянке в отношении любви и ревности, с которыми должно относиться к слову Иисуса Христа. – Она призывает других к Иисусу Христу, между тем как иудеи отвращали от него. Делать неблагоугодное Богу значит жить бесполезно и к собственной гибели. – Душа бессмертна. – Тело также будет бессмертно, чтобы мы могли наслаждаться небесными благами. – Бог предлагает нам небо, а мы привязываемся к земле, нанося оскорбление Господу.

1. Великая польза постепенности открывается во всех делах. Так мы успеваем в науках, не вдруг всему научаясь от наставников. Так мы построили города, воздвигая их понемногу и постепенно; так сохраняем и нашу жизнь. Не удивляйся, если этот порядок в делах житейских имеет такую силу; и в духовных делах можно усматривать великую силу этой мудрости. Только таким образом и иудеи могли освободиться от идолослужения, будучи удаляемы от него незаметно, мало-помалу, сначала не слыша ничего возвышенного ни в догматах, ни в правилах жизни. Так и после пришествия Христова, когда настало время для открытия высочайших догматов, апостолы всех приводили ко Христу, на первый раз ничего не изрекая возвышенного. Так и Христос с большею частию слушателей беседовал сначала. Так поступает и Иоанн (Креститель), говоря о Христе, как бы только о необыкновенном человеке, и только прикровенно изображая возвышенные Его свойства. Вначале он говорит: не может человек приимати ничесоже, аще не будет дано ему с небесе (ст. 27); потом касается чего-то возвышенного, говоря: Грядый свыше над всеми есть (ст. 31). Далее опять низводит слово к чему-то смиренному, между прочим говоря: не в меру бо Бог дает Духа (ст. 34); потом опять возвышает (слово): Отец бо любит Сына и вся даде вруце Его (ст. 35); затем, зная, какую пользу приносит угроза наказания и как многие водятся не столько обетованиями благ, сколько угрозами мук, заключает свою речь так: веруяй в Сына имать живот вечный, а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем (ст. 36). И здесь опять, говоря о наказании, возводит слово к Отцу. Не сказал: гнев Сына, хотя и Он есть Судия, а представил им Отца, желая тем более устрашить. Но неужели, скажешь, достаточно веровать в Сына, чтобы иметь живот вечный? Никак. Послушай, как Сам Христос объясняет это, говоря: не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное (Мф. 7, 21). И одной хулы на Духа достаточно, чтобы быть ввержену в геенну. Но что говорить об одних догматах? Хотя бы кто право веровал и в Отца, и в Сына, и в Духа Святого, но если не живет как должно, вера не принесет ему никакой пользы ко спасению. Поэтому также, когда Христос говорит: се же есть живот вечный, да знают Тебе, Единаго истинного Бога (17, 3), не подумаем, что этого и довольно для нашего спасения. Необходима еще добрая жизнь и благоповедение. И хотя Иоанн сказал: веруяй в Сына имать живот вечный, но затем присовокупляет еще нечто более сильное (так как он слагает речь свою не только из утешительных, но и из противоположных слов, и смотри, каким образом); он прибавляет: а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем. Однако ж и отсюда мы не должны заключать, что довольно одной веры для спасения. Это доказывают многочисленные места в Евангелии, где говорится о жизни. Поэтому-то Иоанн и не сказал: в этом одном состоит живот вечный, или: только верующий в Сына имать живот вечный; но о том и другом он говорит только вообще, что в них есть живот вечный. А если затем не последуют дела жизни, то наступит великое наказание. И не сказал Иоанн: гнев ожидает его, но: пребывает на нем, показывая этим, что гнев никогда не отступит от него. Чтобы слов: не узрит живота ты не относил к смерти временной, а веровал, что наказание будет бесконечное, он употребил такое выражение, которое означает непрестанное мучение. Делал же это Иоанн для того, чтобы такими словами привлечь учеников своих ко Христу. Поэтому не лично им делал увещание, а говорил вообще, чтобы тем более привлечь их. Не сказал он: если вы уверуете, или: если вы не уверуете, а употребляет общие выражения, чтобы слова его не были для них подозрительны. Но он говорит с большею строгостию, чем Сам Христос. Христос сказал: не веруяй уже осужден есть (ст. 18); а Иоанн: не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем. И это весьма справедливо, потому что не одно и то же говорить самому о себе и о другом. О Христе могли бы думать, что Он часто так говорит по самолюбию и тщеславию; но Иоанн был безопасен от такого подозрения. Если же впоследствии и Христос употреблял более сильное слово, то уже тогда, когда иудеи имели о Нем высокое понятие. Егда убо разуме Иисус, яко услышаша фарисее, яко Иисус множайшия ученики творит и крещает, неже Иоанн: Иисус же Сам не крещаше, но ученицы Его: остави Иудею и иде паки в Галилею (4, 1–3). Итак, Сам Он не крестил, но это разглашали вестовщики, желая возбудить в слышащих о том ненависть к Нему. Почему же Он оставил Иудею? Не по боязни, а для того, чтобы пресечь клевету и утишить ненависть. Силен был Он и Сам удержать их, если бы они восстали на Него, но не хотел этого делать часто, чтобы не оставить их в неверии о действительности Его воплощения. Если бы Он часто, при нападениях, избегал их, то это для многих могло бы быть подозрительно. Поэтому-то во многих случаях Он действовал более по-человечески. Он желал, чтобы веровали как тому, что Он Бог, так равно и тому, что Он, будучи Богом, носил плоть. Поэтому и после Воскресения Своего Он говорил ученикам: осяжите Мя и видите, яко дух плоти и кости не имать (Лк. 24, 39). Поэтому же и Петра порицает, когда тот говорит Ему: милосерд Ты, Господи, не имать быти Тебе сие (Мф. 16, 22). Так много Он заботился об этом деле.

2. Притом же это есть не маловажный догмат в Церкви, а самое главное в деле нашего спасения, и чрез это именно все для нас сделано и совершено: и смерть разрушена, и грех отъят, и клятва уничтожена, и бесчисленные блага дарованы нам в жизни. Поэтому Христос и желал так сильно, чтобы веровали в Его воплощение – этот корень и источник бесчисленных для нас благ. Действуя же по-человечески, Он не допускал сокрываться и Своим Божеским делам. Так, удалившись в Галилею, Он продолжал то же самое, что и прежде делал. Не напрасно удалялся в Галилею, но для того, чтобы совершать великие дела у самарян, и устрояет это не просто, а с свойственною Ему мудростию, чтобы не оставить иудеям никакого предлога даже к бесстыдному извинению. Выражая это, евангелист присовокупляет: подобаше же Ему пройти сквозь Самарию (4, 4), и тем показывает, что Он это сделал как бы ненамеренно. Так делали и апостолы. Как они, преследуемые иудеями, шли к язычникам, так и Христос, когда иудеи изгоняли Его, обратился и к язычникам, например сделал это ради жены сирофиникийской. Цель была та, чтобы отнять у иудеев всякое извинение и чтобы они не могли сказать: Он, оставив нас, пошел к необрезанным. Таким образом и ученики Его, защищая себя, говорили: вам бе лепо первее глаголати слово Божие, а понеже отвергаете е и недостойны творите сами себе вечному животу, се, обращаемся во языки (Деян. 13, 46). И Сам Христос: неемь послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева (Мф. 15, 24), или: несть добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом (15, 26). Когда же они отвергли Его, то этим самым отверзли дверь язычникам. Однако и тогда Он не преднамеренно идет к язычникам, а как бы мимоходом. Итак, проходя мимо, прииде во град Самарийский, глаголемый Сихарь, близ веси, юже даде Иаков Иосифу сыну своему. Бе же ту источник Иаковль (Ин. 4, 5–6). Для чего евангелист так обстоятельно говорит об этом месте? Для того, чтобы ты, слыша, как говорит жена: еда ты болий еси отца нашего Иакова, иже даде нам студенец сей (ст. 12), – не находил этого странным. Это было то место, где Симеон и Левий, в отмщение за Дину, произвели жестокое убийство (см.: Быт. 34, 25).

Нелишне сказать, откуда произошли самаряне, потому что вся эта страна называется Самариею. Откуда же самаряне получили свое название? Сомором называлась гора по имени ее владельца, как и Исайя говорит: глава же Ефремови Соморон (Ис. 7, 9). Впрочем, обитавшие там назывались не самарянами, а израильтянами. С течением времени, когда они оскорбили Бога, то, в царствование Факея, Феглаффеласар, пришедши, взял многие города, напал на Илу, умертвил его и царство его отдал Осии. На Осию напал Салманассар, взял другие города, сделал их себе подвластными и обложил данью. Осия сначала уступил, потом отложился от его власти и прибегнул к помощи ефиоплян. Ассирийский царь, узнав об этом, пришел с войском, победил израильтян и, для отвращения новых восстаний, уже не позволил им оставаться в стране той, а отвел их в Вавилон и Мидию; а оттуда из разных мест вывел другие племена и поселил в Самарии, чтобы на будущее время обезопасить свою власть в этой стране, занятой уже верными ему жителями. Тогда Бог, желая показать Свою силу и то, что Он предал израильтян не потому, чтобы они были бессильны, но за грехи их, насылает на варваров львов, которые делали зло всему народу. Извещенный об этом, царь посылает некоего священника[35] преподать им Закон Божий. Но и тогда они не оставили совершенно своего нечестия, а только отчасти, и уж впоследствии времени, отвергнув идолов, начали чтить истинного Бога. Между тем иудеи, возвратившиеся, наконец, из плена, возымели ненависть к ним, как иноплеменникам и своим врагам, и по имени горы стали называть их самарянами. Немалая вражда с ними у иудеев происходила и оттого, что самаряне принимали не все книги Священного Писания, а только книги Моисеевы и не много придавали важности пророкам. Они же, со своей стороны, старались уравнять себя в благородстве происхождения с иудеями, хвалились своим родом от Авраама и считали его своим предком, так как он происходил из Халдеи, а Иакова, как его потомка, называли своим отцом. Но иудеи гнушались ими, как и всеми иными народами; потому-то и Христа они поносили именем самарянина, когда говорили: Самарянин еси Ты и беса имаши (Ин. 8, 48). По той же причине и Христос в притче о шедшем из Иерусалима в Иерихон вводит самарянина, оказавшего ему милосердие (см.: Лк. 10, 37), – человека, по мнению иудеев, низкого, презренного, гнусного; также и в числе десяти прокаженных называет одного иноплеменником (а это был самарянин); да и Сам заповедал ученикам Своим: на путь язык не идите и во град Самарянский не внидите (Мф. 10, 5).