Густав Гече - Библейские истории Страница 56

Филон попытался соединить ветхозаветную мифологию с учениями греческих стоиков, платоников и пифагорейцев. Одновременно он дал понятие абсолютного трансцендентного бога, в отличие от традиционного иудаистского толкования единого бога как бога для избранного народа. Богу служат две силы: Логос (Слово, которое называет ангелом господа, первосвященником и первородным сыном бога) и мировой дух (святой дух - хагион пнеума). Три лица (мировой бог, Логос и дух) появляются перед человеком то как троица (монос и дуас), то как единое целое, простая и абсолютная идея. А это не что иное, как первоначальный вариант христианского догмата о троице.

По мнению Филона, человек понимается как образ и подобие Слова (Логоса), а мир, сказано в Библии, сотворен богом с помощью слова. Таинственное, божественное и созидательное Слово Филон отождествляет с Логосом, божьим словом, которое одновременно является посредником между богом и человеком.

Отголоски учения Филона о нравственности слышатся в позднем христианстве (значение милосердия, подчеркивание универсальности греха и так далее).

Все это позволяет рассматривать учение Филона как христианство без Христа. Во всяком случае, без учения Филона, вернее, без его популярного варианта, известного в еврейской диаспоре, трудно понять происхождение многих христианских догматов. Такие канонические писания, как послания апостола Павла или Евангелие от Иоанна, становятся более понятными в свете учения Филона Александрийского.

Когда христианство переступило границы Палестины, в Римской империи распространились восточные культы, ставшие очень популярными. Восточные культы начали завоевывать западные земли и смешиваться с местными культами уже во времена Александра Македонского. Во время римских завоевании эти тенденции усилились и достигли своего апогея во II в. нашей эры

Наиболее популярными были древние восточные боги, которые олицетворяли смену времен года. Как все в природе после плодородного периода весны и лета увядает и умирает осенью и зимой, так и древние боги возрождались, царили, страдали и умирали, чтобы снова - повторив извечный цикл - родиться для новой жизни.

Культы умирающих и воскресающих богов, появляющихся в человеческом обличий, по мере развития классового общества наполнялись социальным содержанием. В них в известной мере находили отражение мечты и желания угнетенных, униженных: быть может, если боги страдали и умирали, а потом воскресали, люди тоже однажды воскреснут для лучшей жизни, оставив страдания в жизни сегодняшней.

Учитывая общественные отношения в Римской империи в начале нашего летосчисления и в последующее время, когда политическая раздробленность и шаткость сменились стабилизацией и даже укреплением рабовладельческого общества (принципат Августа, военная диктатура империи), нельзя удивляться тому, что те слои, которые ждали падения Рима, освобождения из-под его власти, потеряли реальную надежду. Теперь они видели возможность лучшей жизни с помощью потусторонних сил, тех умирающих и воскресающих богов, которых они почитали как будущих освободителей. В результате усиливавшегося гнета жажда спасения и освобождения достигла в низших слоях общества Римской империи (особенно в провинциях) таких небывалых размеров, что с этим фактом пришлось считаться даже императорам, пытавшимся использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. Они присваивали себе божественные регалии и объявляли себя спасителями рода человеческого. Но угнетенные массы, в религиозной форме выражавшие пассивный протест против своих угнетателей, называли императоров "лжеспасителями" и ожидали прихода "истинного" мессии, который своей божественной силой уничтожит империю.

На такой почве возросли и распространились эллинистические культы-мистерии, связавшие мифы об умирающих и воскресающих богах с надеждой на спасение. В мистериях разыгрывались сюжеты из жизни богов, сопровождаемые множеством сложнейших ритуалов. Неотделимой частью культов-мистерий являлось посвящение, связанное во всех случаях со священной трапезой, которая символизировала единение с богом.

В египетском мифе об Осирисе и Исиде рассказывается о том, как злой Сет убивает своего брата Осириса, жена которого Исида и ее непорочно зачатый сын Гор побеждают Сета и воскрешают Осириса. В конце октября устраивались шествия - "поиски" Осириса. Вершиной празднества являлось нахождение фигурки бога. Затем следовали ритуальное омовение и десятидневный пост, а также священная трапеза, в ходе которой происходило "общение" посвященных с богиней.

Большими празднествами сопровождалось и воскресение Аттиса; праздник этого умирающего и воскресающего фригийского бога отмечался 25 марта. К нему готовились в полном трауре, строго постились, чтобы затем выразить радость за пиршественным столом.

Элевсинские мистерии были связаны с именем дочери Деметры Персефоны-Коры, которая якобы была похищена Аидом. В честь возвратившейся на землю богини устраивались торжественные шествия, затем следовал ритуал посвящения. Центральным элементом посвящения было вкушение святого напитка (кикеон), что символизировало "сочетание с богиней". Можно назвать также культ персидского бога солнца Митры. Согласно мифу, Митра родился 25 декабря. Его день рождения отмечался ежегодно. Посвященным приходилось проходить семь ступеней испытания ("семь врат жизни"): ритуальное омовение, участие в священной трапезе и так далее

Знакомство христиан с эллинистическими культами-мистериями происходило в период отхода от синагоги. По времени это совпало с идеологическим кризисом, связанным с тем, что столь ожидаемый конец света так и не наступал.

Поскольку христиане перенесли миссионерскую деятельность на эллинистические общины (первая греческая община была создана в I в. в Антиохии), это, естественно, повлекло за собой необходимость приспосабливаться к потребностям и обычаям язычников, хорошо знакомых с культами-мистериями. Данное обстоятельство отражено в посланиях, приписываемых Павлу, в них часто встречается слово "мистерия" (тайна). Здесь речь идет уже о таинствах христианских. В Послании к римлянам Павел называет свое учение "откровением тайны" (14:24), в Первом послании к коринфянам упоминает "премудрость... тайную" (2:7), "домостроителей таин божиих" (4:1). В этом же послании, говоря о преображении, отмечает: "Говорю вам тайну" (15:51).

"Запаздывание" прихода мессии и наступления конца света в какой-то мере уменьшило значение и притягательную силу эсхатологической проповеди. Открытый вызов власти и аскетический, полный мистического экстаза образ жизни казались ненужными. Становилось очевидным, что желания не могут быть осуществлены в той форме, как они выражены, например, в Откровении. В то же время таинственные обещания культов-мистерий умирающих и воскресающих богов, возможность спасения для посвященных как бы указывали путь для дальнейшего развития христианства.

Под влиянием культов-мистерий ожидаемый земной спаситель - мессия постепенно принимает отдельные черты разных богов. Некоторые элементы христианского богослужения также заимствованы из культов-мистерий, в частности причащение, когда хлеб и вино "превращаются" в тело и кровь Христову. Множество параллелей можно провести между "обстоятельствами" рождения восточных богов и историей рождения Христа.

Однако мы не можем считать христианство культом-мистерией, хотя многие раннехристианские писатели называют его именно так (например, Климент Александрийский или Ориген). Но все же стоит отметить, что в христианстве нашли отражение ритуалы, праздники, верования, связанные с культом умирающих и воскресающих богов, которые своими страданиями и смертью призваны спасти людей.

Христианские общины росли, их приверженцы приспосабливались к окружающей обстановке, социальный состав верующих постепенно изменялся. Учение о царстве божьем, открытом лишь для бедных и угнетенных, требовало пересмотра. Христиане должны были отказаться от этого учения не только потому, что оно вызывало нарекания власти, но и отпугивало от общин тех зажиточных верующих, в финансовой поддержке которых нуждались христиане для широкой миссионерской и филантропической деятельности.

Христианам пришлось приспосабливать свое вероучение как для угнетателей, так и для угнетенных. Их религия по-прежнему должна была выражать протест нижайших слоев общества против существующих порядков и в то же время поддерживать существующий строй в соответствии с ожиданиями рабовладельцев. Наиболее наглядно этот процесс выражается в отношении христиан к рабовладению. Они считали, что рабы и рабовладельцы равны перед богом, что раб должен смириться со своей судьбой, не восставать против рабовладельцев, а служить им не за страх, а за совесть (1 Кор. 7:20). Двойственность проявлялась и по отношению к власти. Теперь христиане считали ее данной от бога, но выступали против культа императора, то есть сохраняли оппозицию по отношению к угнетателям. Стремление примириться с властью вызывало недовольство большинства христиан, то есть именно тех народных масс, в среде которых зародилось христианство. Это осуждалось и эбионитами, которые выступали против союзничества с языческими правящими кругами.