Шри Сатья Саи Баба Бхагаван - Ведические наставления о целях, смысле и задачах жизни Страница 56

Самоуверенное эго, заставляющее человека отождествлять себя с телом и его оснащением, мотивы использования этого оснащения и реакции, которые плодятся этими мотивами, должны быть подчинены истинному «Я» – волне в океане космического сознания, – вот все, что нужно сделать! Вместо этого человек называет себя «я» (ахам) и кичится своим индивидуалистическим сознанием (ахамкарой). Но ему неведомо внутренне значение слова ахам! Ахам – это словесный символ того, чем человек на самом деле является. «А» – звук, символизирующий вездесущего Бога, известного также как Вишну. В Гите Кришна говорит: «Среди букв Я – это „А“». Хам – это шакти (энергия, мощь, сила). Поэтому когда кто-то указывает на себя как на ахам, то невольно признает, что он – это уплотнившаяся энергия вездесущего, вселенского, абсолютного Брахмана, называемого также Вишну.

Кроме того, Господь говорит в Гите: «Майя критам идам сарвам» (Все это Я сделал из Себя самого)! Если Он – это всё, то вы и все дживы (индивидуальные существа) – тоже Он. Как тогда можно клеймить кого-то как плохого, смаковать сплетни о нем и составлять список его слабостей и ошибок?

На это могут возразить: «Но ведь плохое и хорошее так ясно видны, как же мы можем отрицать их или не замечать?» Они очевидны только до тех пор, пока индивидуум прочно не утвердится в истине, что «Васудевах сарвам идам» (Бог это всё). А до этого момента тело управляет мыслью, желания осаждают ум, эго правит интеллектом, и человеком овладевают противоречия. Когда же, подобно мальчику Прахладе, человек погружен в божественное сознание и пропитан им, у него не может возникнуть чувства утраты или гордости успехом, удовольствия или боли. Он погружен в Слово, и его не интересуют его значения, во всем многообразии проявившиеся в объективном мире. В результате невежества кажется, будто одно Слово имеет много значений. Это Слово – парашакти (высшая сила), и она придает ценность и вескость каждому его значению.

Сегодня можно прояснить еще одно понятие – экаграта (сосредоточенность). Духовные искатели часто жалуются, что не могут достичь сосредоточения. Они имеют в виду, что им не удается надолго сосредоточиться на пламени, свете, иконе, изваянии. Глаз концентрируется на том, что видит, нос – на каком-то запахе, ухо – на мелодии. Но ум концентрируется на Одном (Экам), на Брахмане, описанном как «Экам нитьям вималам ачалам сарвадхе сакшибхутам» (едином, вечном, чистом, неизменном, всезнающем свидетеле всего). Экаграта, следовательно, указывает на внутренне созерцание Брахмана (всесущего «Я»). Интеллект, эго, чувства – все они должны служить этой великой цели и помогать в достижении идеала. Они должны бдительно следить за тем, чтобы не отвлекать зрение и не отклонять его от Брахмана.

Следует, однако, отметить, что такая садхана в настоящее время – большая редкость. Очень немногие нацеливают внутренний взор на всеобщее и вечное, прислушиваются к его великой тайне. Это бедствие, обрушившееся на человека: его ум оторвался от вечной стоянки и пошел носиться по волнам сомнений и разногласий. Брахман Один, неизменный, вечно сущий. Ум, исполненный стремления к Брахману, будет видеть Одного во всем, не обращая внимания на усмешки и улыбки судьбы. Но сейчас человеческий ум затянут на глухие пути, которые могут привести его лишь к страху и смятению. Человек обвиняет мир и называет его обителью зла и раздоров.

Но изъян не в мире, а в самом человеке. Раздор – в нем самом, и он видит кругом раздоры; обладая недобрым нравом, он видит вокруг одно зло. Самая яркая лампа не рассеет темноты, которая всегда окружает слепого. Те, кто имеет глаза, видят, что вокруг сияет свет. Темнота, в которой клянется слепой, – в нем, не снаружи. Так и человек, который в мире с собой, будет излучать вокруг себя мир. Природа – это красота, истина, покой. Человек видит ее уродливой, ложной и жестокой. Вот и вся причина.

Странно, но это так: бессмертие заключено в человеке, бриллианты валяются в грязи и пыли, мудрость обитает в этом скоплении мускулов, Атма озаряет обитель дживы (индивидуального существа). Человек не смотрит в себя, он беден, хотя прямо у него под ногами зарыты сокровища. Наследник неиссякаемого блаженства, он рыщет в поисках мимолетных, обманчивых утех. В награду он получает только отчаяние, разочарование и поражение. В этих бесплодных занятиях он проводит все подаренные ему годы жизни, и даже в последние минуты он охвачен горестью и страхом. У него нет покоя, когда он покидает тело, так как он упустил шанс с его помощью обрести этот покой.

Жил когда-то дровосек, промышлявший тем, что собирал в лесу дрова и продавал их в ближайшей деревне за гроши, которых едва хватало, чтобы жена и дети не умерли с голоду. Однажды утром, когда он выходил за порог своей хижины, жена напомнила ему, что на следующий день – новогодний праздник, и попросила собрать немного больше дров, чтобы на лишние пайсы купить детям по шарику сладкого риса. Дровосек кивнул и отправился в путь. Ему удалось собрать побольше дров, но с этой тяжкой ношей на голове он быстро выдохся и, не дойдя до деревни, вынужден был снять ее с головы и положить на землю, чтобы немного передохнуть. Это навело его на мрачные мысли.

У него вдруг пропало желание жить дальше, и он воззвал к ангелу смерти, божеству Мрутья дэвате, умоляя забрать его. Он воскликнул: «О смерть! Неужто у тебя нет ко мне жалости? Почему ты так долго не вспоминаешь обо мне? Как я хочу умереть и избавиться от этого постылого ярма!» Божество смерти сжалилось над несчастным и появилось перед ним, чтобы исполнить желание. Но дровосек тут же пошел на попятный и ловко переиначил цель своего воззвания к смерти. Он сказал, что не хотел умирать, просто от отчаяния взмолился о помощи. Он сказал: «Нет, нет. Некому помочь мне взвалить на голову эту вязанку, и я позвал тебя в надежде на помощь. Только по этой причине я молился. Пожалуйста, подсоби мне поднять эту тяжесть и водрузи ее мне на голову! До деревни уже рукой подать».

Поскольку человек по природе бессмертен, он старается вырваться из объятий смерти. Воля к жизни очень сильна, гораздо сильнее, чем желание умереть.

Эта история о встрече со смертью и бегстве от нее похожа на легенду о Солнце и темноте. Как-то раз почитатель солнечного божества произнес во славу Солнца 1008 его имен, и на Солнце это произвело очень большое впечатление. Поскольку имена произносились с пылкой преданностью, бог слушал очень внимательно. Однако он встревожился, когда услышал одно из имен, а именно, Андхакара двеши – «Тот, кого считают врагом темноты». Солнце не могло допустить, чтобы его враг остался в живых, и решило, что будет сражаться с этим демоном, чье имя – Темнота, до победного конца. Но стоило Солнцу издали заметить его, как демон исчезал, и солнцу так и не удалось его схватить. В конце концов бог Солнца заключил, что темноты не существует и это лишь плод воображения его почитателей! Так же поспешно исчезает тьма смерти перед сияющим ликом бессмертия.

Обитающий в теле не рождается и потому не умирает. Но человек держится за ложную идею, что он – тело и потому рождения и смерти ему не избежать. Серебряную чашу ювелир может превратить в тарелку, а потом в шкатулку, но хотя имя, форма и функции могут меняться, серебро остается тем же во всех трех предметах, его вещество не меняется, несмотря на рождение в виде тарелки и шкатулки и смерть в виде чашки и тарелки. Когда человек стоит у кромки воды, в воде появляется его тень. Люди говорят, что тень – это человек, но Веданта говорит, что это не так. Когда по тени бьют палкой, человеку это не вредит – значит, это не он; но когда кто-нибудь замечает, что его тень уродлива и смешна, он сердится! Значит, это он. Тень одновременно – и он, и не он. Она и не истинна, и не обманчива, она – правда-ложь, митья (миф).

Глаз удален от объекта, который видит; глаз – это инструмент, используемый «Я» – лучом сияния Атмы (божественной души). Чувства – это зеркала, и когда свет от луча падает на них, в них отражаются объекты и вещи. Атма сияет, и все внутренние органы восприятия пробуждаются к своим обязанностям накопления знания и поиска блаженства. Их долг – работать в соответствии со своей природой, но результат этой работы не должен быть самоцелью. Он последует сам собой, когда долг вершится умело, решительно и с полной отдачей. Нож режет овощи, но не ест их, он чистит фрукты, но у него не возникает искушения отведать их сладости.