Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 65

ВОПРОС: Алексей Ильич, скажите пожалуйста, как же быть если ребенок не крещен? Я же не могу водить его в церковь причащать. Мне ждать, когда он станет взрослым, а до того только вести беседы?

ОТВЕТ: Как вы считаете. Можете водить его в церковь и не причащать, пока он не крещен нельзя причащать – можете воспитывать его. Вот, например, в церкви не исповедуют до семи лет, и никто не смущается тем, что таинство покаяния он начинает принимать только с семи лет. Никто этим не смущается, так как все понимают, что он не может исповедаться, пока не понимает смысла таинства. Мы понимаем, что до того как у него будет разумное отношение к таинству, нельзя принимать его. Это мы принимаем. В отношении же крещения, хотя Христос сказал: «Кто веру имеет и креститься…» – этого никак не принимают, это невозможно принять!.. Ну, не важно… Я вам скажу так: если это, там не менее, вас смущает, и вы считаете, что вам лучше все‑таки крестить ребенка – ну пожалуйста!.. Я еще раз говорю: крещение действительно, принимается ли оно в младенчестве, принимается ли оно позднее, надо только исходить из того, когда полезнее для него?! Вот тут вы и посмотрите – что полезнее для него, когда? Ну, я вам приводил уже и примеры того, что происходит с человеком, когда он крестится позднее. Вот на моих глазах крестилась девочка, когда уже все понимала, из верующей интеллигентной семьи – мы все были потрясены тем, что с ней произошло!!! Мать особенно была потрясена. Что‑то около семи лет ей было, днем ее крестили, а потом на всенощную пошли. Она тоже пошла на всенощную. Ей там сказали: «Катя, сядь» – нет! Прошел час – нет! Два – нет! До конца так и не села! Потрясены все были… Она вообще никогда в церкви даже не бывала!.. На следующий день литургия – точно то же самое! И причащалась. Ну что вы… Причем, у нее какой вид‑то только!!! Что происходит!!! Это же много значит и это какой толчок, какая память остается у человека о благодатном воздействии Божием на него. Если хотите, чтобы оно сохранилось, чтобы оно стало залогом его последующей христианской жизни – может быть, следует потерпеть; боитесь – крестите. Я же ничего не возражаю, я только объясняю. Выбирайте сами! Это же ваши дети, и надо исходить из пользы ребенку. Вот и думайте… Многие причащались и погибли!.. Знаете? Знаете… Многие причащались в детстве постоянно и погибли! Иуда после причащения пошел и предал Христа. Разве дело в том, чтобы причаститься ради причащения? Разве мы из этого должны исходить? Мы должны исходить из пользы духовной для человека. Конечно, я понимаю, если родители какие‑то сейчас не крестят ребенка, я представляю, что на них обрушится – какой шквал! И они сами бедные будут корчиться!.. Это я понимаю… Но смотрите сами. Я ничего вам не скажу, потому что иначе меня тут же сожгут на площади.

ВОПРОС: Как ощущает себя смиренный человек, и как он себя проявляет в современном светском обществе?

ОТВЕТ: Ох, если бы я был таковым, я бы сейчас все расписал вам по полочкам. К сожалению, я еще не был им, как же вам расписать? Это совершенно невозможно! Вот как стану, обязательно вам тогда расскажу: как он ощущает, как он переживает, как он себя ведет… Я понимаю, что это конечно для всех интересно, но, увы, тут я сказать вам ничего не могу. Читайте вот книжки: «Письма Валаамского старца», «Письма игумена Никона», «Письма игуменьи Арсении», авву Дорофея – я думаю, мы там найдем очень многое из того, что беспокоит нас и что будет в высшей степени полезно! Спасибо вам.

О Церкви

Проблема Церкви по существу является центральной в понимании можно сказать всех или, по крайней мере, всех основных вопросов христианской веры. Если нет правильного понимания о Церкви, очень трудно дать правильное освещение вопросам не только связанным с самыми центральными положениями христианства, но и с теми, которые вытекают из них – то есть множество вопросов практического характера. Ибо Церковь с одной стороны, кажется, является реальностью нашей жизни, а с другой стороны – постоянно остается вопросом: что она есть? С одной стороны мы слышим и поем в храме, и читаем о том, что она есть единая, святая, соборная и апостольская; с другой стороны, сталкиваясь с конкретной действительностью, находясь, так сказать, внутри Церкви, (многие – работая в церкви, многие – приходя в церковь, слушая о Церкви, читая о Церкви; смотря на реакцию официальных церковных властей на различные вопросы как религиозного, так и мирского характера) мы подчас встаем в некое недоумение. Как это может святая Церковь и вдруг так реагировать на то или иное событие мировой жизни или религиозной жизни?

Это один, кстати, из тех вопросов, который волнует очень многих, и волнует он потому, что действительно не всегда ясно мы представляем себе, что такое Церковь по существу. Мы привыкли видеть Церковь как некое общество, которое имеет определенную структуру жизни, управления – то есть целый механизм, который подчас очень положительно воспринимаем нашим сознанием, а иногда вызывает определенные отрицательные эмоции. Все зависит от того, как эта структура не только действует, но и к каким результатам приводит это действие. Есть два по крайней мере принципиально различных – не противоположных, но различных – понимания Церкви. На самом деле их гораздо больше – я не буду вас вводить в дебри других пониманий, потому что это далеко нас уведет – а по крайней мере два, очень серьезных понимания Церкви. Я бы сказал так: одно из этих пониманий ставит в центр понимания Церкви – Бога, другое – человека.

Как примерно можно дать образ Церкви в первом случае? Алексей Степанович Хомяков, – один из наших выдающихся мыслителей, я бы сказал, даже богословов, хотя он и не получил специального богословского образования, но занимался изучением святых Отцов, истории Церкви и был глубоко вовлечен в церковную проблематику – говорил о Церкви совсем иначе чем говорили наши все учебники, и… может быть говорят и до сих пор. Он давал такое определение Церкви, которое вызвало у одних – изумление, у других – негодование и неприятие. В чем причина? Что такое произошло? Ведь он сказал не что‑то, что соответствовало бы, например, католическому пониманию, протестантскому пониманию, или если хотите, какому‑нибудь вообще нехристианскому – нет! Все его слова, все его мысли вполне укладывались в рамки христианской веры и жизни, но он сказал нечто отличное от того, к чему мы привыкли.

Может быть сначала я скажу о том, к чему мы привыкли и что мы сейчас можем прочитать во всех наших учебниках, наших катехизисах. Мы привыкли к тому, что Церковь есть ничто иное, как богоустановленное общество людей, – верующих людей, – которые имеют естественно одну веру, одни и те же таинства, церковную дисциплину, священноначалие. Вот что такое Церковь. И, вы знаете, это понимание вполне устраивало всех. Не важно, что эта формулировка была заимствована нами из других источников, потому что в святоотеческих источниках мы не находим таких определений Церкви, в Священном Писании мы такого не находим – это была одна из попыток дать определение Церкви, исходя из реальной ситуации церковной жизни. В чем недостаток этого определения? Он бросается сразу в глаза: на первый план поставлено общество людей, человек. Здесь, так сказать, хотя и не прямо – подсознательно, но утверждается, что человек является тем центром, который образует, если хотите, Церковь. Что отсюда проистекает?

Если Церковь это есть общество людей – неважно, что оно установлено Богом, Богом все установлено, Богом все сотворено, и сам человек, и весь мир – то, значит, отличие Церкви от других обществ людей заключается только в сторонах, так сказать, чисто идейных; но сама‑то Церковь есть общество людей. А если это есть общество людей, то в таком случае мы становимся перед труднейшим вопросом жизни – вот тем, который обозначен сначала. Как же она может быть святой тогда? – если это есть общество людей. В чем тогда проявляется ее святость? Этот вопрос постоянно стоял и до сих пор стоит при вот таком подходе к пониманию Церкви. А вы знаете, что именно это определение Церкви мы находим во всех наших катехизисах, догматических богословиях и т. д.

Хомяков предложил нечто иное: он написал интересную работу «Церковь одна», но написал анонимно и выдал ее за перевод с греческого. Там он дал иное определение Церкви. Кстати, когда митрополит Московский Филарет Дроздов прочитал эту работу – вот умница был – он сказал: нет, это кто‑то из наших! Какое же определение он дал? Он сказал о Церкви таким образом: «Церковь есть единство Божьей благодати живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». У него даже нет слова общество! Весь акцент на чем сделан? – единство благодати Божьей! Ну, может быть лучше сказать, что это единство Духа Божия, живущего во множестве тех, кто покоряется благодати. Можно бы сказать иначе, что Церковь есть единство именно Духа Божьего, который живет в тех людях, которые стремятся в своей жизни осуществить Евангелие.