Максим Грек - Догматические сочинения Страница 67

Еще поговорим об опресночном богослужении. Откуда получило начало служение на бесквасном хлебе, то есть, на опресноках? Так как Господь Бог наш, Иисус Христос, назвал Свое Тело хлебом квасным, как показывает евангельская история, где говорится, что Иисус Христос сказал иудеям: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, и прочее (Иоан. 6, 51). Также и на Тайной Вечери, взяв хлеб и преломив, дал ученикам Своим, говоря: приините, ядите: сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. Такожде и чашу по вечери, глаголя: пийте от Нее вси: сия есть Кровь Моя, нового завета, яже за вы и за многия изливаема, во оставление грехов (Мф. 26, 26; 1. Кор. 11, 24; Лук. 22, 20; Мф. 26, 28). Теперь ясно, что под видом вина и воды мы причащаемся Крови Господней, ибо из преподобного ребра Господня вышла кровь и вода; причащаясь сего, мы веруем, что это самая Кровь Его, по Его божественному завещаний. Также веруем, что хлеб этот есть самое Тело Господа нашего Иисуса Христа, — тело, имеющее душу и ум, а не бездушное, как опресноки. Употребление при жертвоприношении опресноков есть дело иудейское, и ни одна из православных Церквей или святых патриархий, — ни Константинопольская, ни Александрийская, ни Антиохийская, ни Иерусалимская, — бесквасного хлеба при служении не допускают. Употребляют опресноки только одни иудеи да проклятые армяне, от которых впоследствии приняли это и латиняне, подражая им. Правило же 70е святых верховных апостолов заповедует так: "Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из числа клира, постится с иудеями, или празднует с ними, или употребляет их опресноки, или делает что-либо подобное, таковой да извержется; если же мирянин, да будет отлучен". И Пятого Лаодикийского собора правило 11е говорит так: "Никто из священного чина и из мирян да не ест иудейские опресноки. Дозволившей же себе это, если будет священник, да извержется, а если мирянин, да отлучится". И вообще все божественные правила отнюдь не допускают опресноков, а, напротив, запрещают это и, как иудейское, отвергают. Ясно и то, что как божественные апостолы, исшедши из Иерусалима, просеяли во всем мире и везде служили на квасном хлебе, так преподали и всем народам. Павел, учитель языков, пишет к коринфянам: братие, аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус, в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб, и благодарив преломи, и рече: приимите, ядите (1. Кор. 11, 23), а не сказал: преем опресноки, но хлеб. И до сих пор в Иерусалиме служение совершается на квасном хлебе. И верховный Апостол Петр, придя из Иерусалима в Антиохию, проповедовал в ней и содержал тамошний престол, а потом оттуда пришел в Рим. В Антиохии же он поставил Евода первым патриархом, почему до сего времени Антиохийский престол называется Петровым. И если бы верховный Апостол Петр служил на опресноках, то в Антиохии поступали бы так же. Напротив, находим, что ни в Риме, ни в Антиохии, и ни в одной из стран Востока никто из апостолов не служил на опресноках, но все апостолы предали всем народам совершать божественную и бескровную службу (на квасном хлебе). Брат Божий Иаков и Клеопа в Иерусалиме, Марк в Александрии, Фаддей в Сирии, Фома в Персии и в Индии, Евангелист Иоанн в Ефесе, Варфоломей на Кипре, Филипп в Никомидии, Симон Кананит в Аравии и прочие из числа двенадцати апостолов и остальные семьдесят два разошлись по вселенной и, проповедуя тайну божественного причащения, предали совершать оное совершенным квасным хлебом. Все остальные народы царств Востока и Севера, Запада и Юга, и все четыре патриарха — Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский и вселенский престол Константинополя, с самого начала и до сего времени служат на квасном хлебе, исключая только папы Римского и тех, которые находятся под его властью; следовательно, одни только латиняне изобрели это в последнее время. Переняли же они это от проклятых армян, этих первых еретиков: армянам же преподал это Аполлинарий. Но достовернее и более истинным следует признать доказательство, удостоверяемое многими, содержащими предание изначала, нежели недавно изобретенный одними латинянами обычай. И зачем много говорить, когда и немногим можно заградить уста ратующих против истины? Ведь не вчера и не третьего дня установлено (это таинство), и не в углу где либо и не в темном месте оно совершилось. Не в древнем ли Риме и в самом царствующем граде (Константинополе) все это совершалось в присутствии самодержцев, архиереев и учителей, когда оба эти знаменитые грады вполне процветали не только боговдохновенною философиею и всякою внешнею премудростью, но и блистали святостью и целомудренною жизнию, кротостью духа и полнотою священных и гражданских законов? Ибо апостолы, согласившись между собою, преподали по всей вселенной совершать бескровную жертву на кислом хлебе, как и чудеса, которые ранее сотворил Христос над пятью и семью хлебами, совершены над хлебами кислыми, а не над опресноками. Употребление же опресноков, как явствует из сочинений современных нововведению писателей, получило начало от ереси аполлинариевой. Нас же да сохранит Бог от такой прелести!

Но зачем я много тружусь по этому предмету, пиша о божественном законе? Ведь я не пророк и не проповедник, посланный к людям жестоковыйным! Имеют они закон и пророков; ведь все вообще Писание от начала и до сего времени вопиет о божественном христианском законе и громогласною проповедью с похвалами превозносит благочестивое и боголюбезное установление. Если же люди развращенные уклоняются от этих путей, заблуждают от учения писаний и слуха своего к их святому напоминанию не направляют, то тем более отвергнут они мое писание. Поэтому я нахожу излишним приводить здесь много доказательств из Писания и божественных книг о прекрасном и любезном узаконении и предоставляю собственной их совести. Каждому дано различать доброе и злое, и чем более услаждается и увлекается, тому и последует. Ибо все человеческое естество, по Писанию, как оказывается, от младенчества более склонно ко злу, чем к добру. Поэтому, для оставляющих мир и любовь должны последовать многие соблазны и ереси. Но горе человеку тому, чрез которого они приходят! Кто крепко держится своего ложного мнения и с убеждением в совести об истинности и верности своего заблуждения крепко возражает, без всякой надежды, обращения, тот еретик. Если же он так поступает по неведению, то признается заблудшим, а не еретиком. Св. мученик Иустин Философ говорит о себе самом: "Могу заблудиться, но еретиком не буду". Должно знать, что если кто думает о себе, что он понимает лучше других и сильно привязан к своему мнению, или, завидуя другим, лучшим его, производит раздор в обществе и составляет раскол или ересь, таковых еретиков следует отвергать, ибо общение с таковыми очень прилипчиво, как сообщение с прокаженными. Писание свидетельствует, что, по многим причинам необходимо быть ересям; однако такого человека, по первом и втором обличении, мы должны отвергать, как говорится в послании апостола Павла к Титу (гл. 3), зная, что таковой развратился, и с таковым, пишет апостол, даже пищи не должно употреблять.

После всего сказанного я кончаю слово и налагаю печать молчания на уста, ибо послание это все увеличивается и. как видится, превосходит меру. Следует только упомянуть об остальных твоих вопросах, о которых ты прилежно спрашиваешь меня, малоученого, то есть, об отделении латинян от греков. С любовью и со всяким усердием, с полною кротостью и с совершенным благонравием, отложив всякое нерадение, напишу и об этом к благоустройству и на пользу желающим познать истину. Скажу же следующее.

Разделение произошло в царствование благочестивых царей Константина и матери его Ирины. Я уже много раз говорил тебе, каким образом и по какой причине отделились латиняне от греков, и к чему они привязались: но не о всех оправданиях латинян мною было сказано, а для краткости многое мною умолчано, при чем я напомнил лишь немного кое чего из божественных законоположений о причине разделения. Не я это говорил, как читал ты в Писании: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас (Мф. 10, 20). Ибо если не от Святого Духа, действующего внутри, исходит учение, то напрасно трудится язык говорящего. Читал, ведь, ты сказанное псалмопевцем: Господь даст глагол благовествующим силою многою (Пс. 67, 12), Хотя я, окаяннейший из всех смертных грешников, и не евангелист, и не утверждаю, что имею эту силу, однако боюсь слова Господня, сказанного Иезекиилю: если не соглаголеши беззаконнику, да отвратится от пути своего, крове его от руки твоея взыщу (Иез. 3, 18). Чтобы избегнуть этого угрожающего наказания, я был вынужден высказать вышеприведенное. Кто боится Бога и слушается Его, тому, по пророчеству Малахии, возсияет солнце правды (4, 2) и множество мира (Пс. 36, 11), и тот будет иметь мир в силе Господней (Пс. 121, 7). Исаия в 6й главе пророчества своего говорит: увы мне, яко умолчах. Поэтому я признал справедливым не умолчать о вышесказанном, но открыто написать тебе, другу моему. Ты же терпеливо и с радостью прочти это, и если что найдешь недостаточным, то я это тебе исправлю с полною ясностью. Еще много имам глаголати тебе, говоря, по обыкновению своему, словами Евангелия, но не можеши носити ныне (Иоан. 16, 12). Когда же будешь просвещен разумом, то спросишь о том господина и учителя Даниила, митрополита всея России, тот наставит тебя на всякую истину. Ибо я написал тебе не по ученому, слогом грубым и дебелым, а тот своею ученостью просветит и вразумит тебя. Тогда открыто увидишь, что насколько отличается светом своим солнце от звезд, настолько и он отличается от нас благодатью и светом. Тогда, оставив луну, пойдешь за солнцем, как Андрей, брат Петра, ученик Иоанна Крестителя, этого светильника, предшествовавшего Христу, когда услышал Иоанна, похваляющего Христа, то, оставив светильник, то есть, Иоанна, соделался первым учеником Солнца — Христа. Таким образом, верится мне, и ты поступишь. Когда увидишь ученого святого митрополита, одаренного в превосходной степени и в изобилии разумом Христова закона и опытностью, то с любовью будешь его слушать. Прости же меня, честнейшей друг, за краткость моего неразумного Писания, в котором я вкратце начертал то, что было прежде умолчано, и написал не столько, сколько этого требовал твой книжный разум. Потерпи до другого, более удобного времени, а теперь прими от меня то, что я мог сделать. Ибо невозможно для меня исполнить это теперь, как я ранее сказал. Дело это великое, действительно великое и неудобопонятное, ибо не страшатся они о присносущном происхождении Божественного Параклита весьма дерзко и думать и говорить. Заблуждения латинян, служащие преградою между ими и нами, так велики, и их пагубное учение и мудрование — таковы и так далеко отстоят от учения Церкви, что только одному Богу возможно исправить их. Мужайся!