Иоанн Тобольский (Максимович) - Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей (редакция 2010) Страница 7

Подобным образом рассматривает блаженный Августин дело об убиении Христа, нашего Спасителя. «Иуда, беззаконный предатель Христов, и гонители Христовы – все беззаконники, все нечестивцы, все неправедники, все погибшие; однако ж Отец Сына Своего не пощадил, но предал Его (попустил убить Его) за спасение всех нас. Вот таинственная причина попущения Божия на убиение Единородного Своего Сына законопреступниками, – причина в то время необъяснимая. Рассуди сам, любезнейший мой, если можешь, всякое подобное дело, отдели обе его стороны (законопреступника, совершающего злое дело, от Бога, соизволяющего на попущение), изъясни потом; исполни пред Господом твои обещания, которые высказаны тобой пред Ним (см.: Пс 75:12)[24]. Рассмотри, что сделал тебе нечестивый, что – праведный? Тот захотел умышленно совершить зло, сознавая свою неправду; этот попустил совершиться злоумышлению, и попустил справедливо для того, чтобы воля нечестивого погибла, а праведное попущение прославилось. Не удивляйся же, что Бог попускает совершаться злу: Он попускает это по праведнейшему Своему суду, попускает мерой, числом и весом. У Него нет неправды, ты сам только всецело предайся Ему, вверься Ему»[25].

Для успокоения себя известно одно только верное средство: когда тебя кто обидел или оскорбил, не обращай внимания на злость оскорбителя; но обратись к правосудному Богу, попустившему обидеть тебя твоему противнику, и не воздавай ему злом за сделанное зло: ибо оно попущено Богом для достижения целей добрых и справедливых, хотя и неизвестных тебе до времени. Этого обычая держались все святые угодники Божии: они не доискивались кто и за что их оскорбил, но всегда обращали сердца свои к Богу, смиренно признавая справедливость Божия попущения. И потому они считали нанесённые им обиды за благодеяния для себя, а своих противников – за благодетелей, говоря: вот наши истинные благодетели, они не льстят нам; те же, которые хвалят и величают нас в глаза, льстят нам – вредят нашему внутреннему усовершенствованию. Поэтому святые свой мысленный взор всегда обращали к Богу, во всяком деле полагались на Промысл Божий и всего доброго ожидали от Бога.

С другой стороны, отсюда же видно, что грех, учинённый против ближнего через Божие попущение, не заслуживает ни малейшего смягчения вины грешника потому только, что его противозаконное деяние дало Богу повод произвести от зла большее добро; ибо к совершившемуся добру подан только повод согрешившим, и не от себя, но по богатству Божественной благости; намерение же у согрешившего было злое и осталось злым. Так, например, если бы кто из злодеев, подложив огонь под хижину бедняка по злобе на него, сжёг её, а добрый и состоятельный человек, по своему сожалению к бедняку, выстроил ему на месте сгоревшей хижины лучший дом, то и в таком случае не умаляли бы вину поджигателя ни малоценность подожжённой хижины, ни то добро, сделанное бедняку в связи с поджогом и потерей им хижины.

Для лучшего уразумения сокровенных и непостижимых судеб Божиих и Его Промысла побеседуем об этом в следующей главе.

Глава III. О том, как из непостижимых судов Божиих мы можем узнавать Его святую волю

В течение всей жизни мы должны часто повторять изречение царственного пророка. Правда Твоя, Господи, как горы Божии; суды Твои – великая бездна (см.: Пс 35:7), бездна весьма велика; бесконечно велика! На эту бездну некогда как бы перстом указывали два библейских почётных служителя египетского царя Фараона: виночерпий и хлебодар. Оба одного царя служители, оба впали в немилость царя, оба отданы под арест и посажены в тюрьму за тяжкую вину, на обоих разгневался царь; и о них двоих вспомнил он во время придворного пиршества, обоих мог бы он и помиловать, если бы то угодно было правде Божией, или же осудить на смертную казнь при равной их вине; однако ж одного осудил на бесчестную казнь, а другого помиловал и отправил на прежнее место служения: хлебодара велел повесить и отдать в пищу хищным воронам, а виночерпий снова предстоял царскому столу (см.: Быт 40). Таковы судьбы Божии: одних Он по праведному Своему суду удаляет от Своего лица, других удостаивает Своего лицезрения по великой Своей милости. И кто может исследовать великие дела Его? Кто может измерить силу величия Его? и кто может также изречь милости Его? – говорит сын Сирахов (Сир 18:3–4).

Сколь сокровенны и непостижимы судьбы Божии о Навуходоносоре, царе Вавилонском, и о фараоне, который не знал Иосифа (см.: Исх 1:8), и о которых справедливо сказал блаженный Августин: «Один (Навуходоносор) за бесчисленные свои нечестия был наказан Богом и через то был приведён ко спасительному и весьма полезному покаянию (исправлению себя). Напротив, фараон ожесточился, несмотря на казни Божии, пренебрёг ими и погиб в Красном море со всем своим воинством; оба они были – люди; оба цари языческие, оба были наказаны. Почему же неодинаковый конец получили? Один понял карающую руку Божию, вздохнул пред Богом и исправил своё поведение; другой не повиновался возвещённой ему воле Божией, остался в своём греховном упорстве – и погиб».

Вот другой пример непостижимости суда Божия. Один из лучших царей иудейских был Аса, который делал добро пред Богом и укрепил своё царство, ниспроверг идолов во всей земле Иудейской, истребил идолопоклонство, эту скверну первых царей в колене Иудовом и Вениаминовом, положил конец поклонению высотам и дубравам. Однако ж этот славный царь, долгое время похвально царствовавший, бывший тридцать лет примером благочестивых царей, в конце своего царствования потерял былую славу свою. Он заключил в тюрьму пророка Ананию, обличавшего его в дурных поступках, казнил многих невинных граждан и, наконец, заболев, не обратился к Богу с покаянием в своих согрешениях и с молитвой о своём исцелении, но прибегнул к врачам и знахарям. О, как переменился он к худшему, как не похожи последние его деяния на первые! Первоначально бывши царём правды, сделался самонадеянным ослушником воли Божией, объявленной ему через пророка (см.: 2 Пар 15–16). Напротив, беззаконнейший и нечестивейший Манассия довёл народ иудейский до той степени нечестия, что он стал хуже тех народов, которые Бог истребил от лица сынов Израилевых, познал в несчастии своём тяготеющую на нём руку Божию, обратился к Богу, раскаялся в своём нечестии и получил прощение и милость Божию (см.: 2 Пар 33:9:-13). О Боже, суды Твои – бездна великая, бездна без меры глубокая!

Саул и Давид – первые цари народа израильского, как они удивительны по различию над ними суда Божия! Оба они были вначале достойны похвалы, оба тяжко согрешали с соблазном для всего царства, оба подверглись тяжким наказаниям, но как по-разному подействовали на них эти наказания! Саул отвердел в своём нечестии и бедственно скончался; Давид обратил наказание в лекарство для себя и оказался возлюбленным избранником Божиим. Здесь неуместны вопросы: почему это и для чего? Такие вопросы происходят по наваждению духа злобы и многих погубили: что, подлинно ли сказал Бог: не ешьте плодов ни с какого дерева в райском саду? – спросил некогда хитрейший из всех зверей жену (Еву) (см.: Быт 3:1). На этот вопрос Еве следовало бы отвечать лукавому зверю: мы знаем, что Бог заповедал нам не есть плодов с одного только дерева познания добра и зла, но почему и для чего Он заповедал это, того мы не должны спрашивать у Бога: Его святой воле так было угодно, причины же такой Его воли испытывать нам нельзя: Кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперёд, чтобы Он должен был воздать? Всё (существующее) из Него, через Него, Им и в Его власти (Рим 11:34–36). Думаю, найдутся утверждающие, что не запрещается иногда спросить о причине той или другой заповеди. У кого спросить, нежели у Бога, Которому одному известно, что хорошо или что только позволительно? Если слуга у своего господина или подчинённый у своего начальника требует объяснить ему причину своего приказания или какого-либо распоряжения, то первый почтёт это за оскорбление себе, а второй – за бунт и неповиновение. Ты же осмеливаешься на большую дерзость против Бога. Кроме Его святой воли нет другой причины у Промысла Божия, подобно тому как бы и вовсе оной не существовало.