Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 7 Страница 7

Мудрование и деяния монаха Порфирия стоили ль труда, который Вы употребили на изложение их? Как уже довольно давно было видно, что он не подчиняет своего мудрования Вашему руководству, то, по моему мнению, давно пора освободить Вашу обитель от его самочиния и Петербург от его поучений.

На себя, по-прежнему, жалуюсь Вам, как на болезненного и потому мало деятельного. Вот, мой и Ваш праздник приближается, и я еще не знаю, в силах ли буду предпринять путь в Лавру.

Мир и благословение Божие с любовию Вам призываю.

Вашего Высокопреподобия

покорнейший слуга

Филарет, М<итрополит> Московский.

Москва.

Сент. 22, 1841

{стр. 28}

О. Казначею мое доброе воспоминание и поклон.

Откровенная и стремлением к добру одушевляемая беседа М. М. А. оставила во мне доброе воспоминание. Господь да утешит Его утешением временным и вечным.

№ 11

Хотя Вы запрещаете мне, Преподобнейший Отец Архимандрит, писать, однако я не могу на приятные черты братолюбием водимой руки не отвечать подобным образом. Очень утешительно мне общение Ваше с моим смирением, и для меня не только приятно, но, надеюсь, и назидательно было бы разделить с Вами молитву и беседу и видеть устроение братии Вашей. Но невольник я и моих занятий и моих немощей, и потому не в силах Вам обещать того, от чего отказываться отнюдь не желаю. Желание и благодарность мою примите, а исполнение да строит Господь. Благословение Божие и мир Вам и братии Вашей с любовию призываю.

Филарет, М<итрополит> Московский.

СПб.

Мар<т> 10, 1842

Письма

святителя Игнатия

к святителю Филарету,

Митрополиту Московскому [22]

№ 1

Ваше Высокопреосвященство!

Милостивейший Архипастырь и Отец!

Когда имел я счастье быть у Вас и Вам благоугодно было спросить, не имею ли усердия участвовать в Цензуре духовных книг, — то внезапность вопроса не дозволила мне представить на благорассмотрение Вашего Высокопреосвященства удовлетворительного ответа Сими строками хочу пополнить оный.

Нахожу деятельность цензора весьма для себя отяготительною и по душе и по телу. По телу: должен я по крайней мере в неделю раз ездить в Петербург, для общих совещаний с прочими членами цензурного комитета. Весьма часто должно будет мне являться для объяснений к членам Святейшего Синода, в случае {стр. 29} их нездоровья или отлучки должен повторить приезд. Для человека, живущего в Столице и пользующегося здоровьем, сие удобно и легко; но мне при сильном расстройстве нерв, загородному жителю, до безмерия отяготительно. За каждую поездку в город плачу дорого; должен лежать целые сутки, так ослабну, так заломит все кости! По душе: решился я принять монастырскую жизнь не для цели честолюбия земного, ниже для цели пострижения; напротив должен был не без сильной душевной борьбы отказаться от честолюбивых видов и призраков, являвшихся мне во всем блеске в мирской моей жизни. Если присовокупить к сему любовь моих родителей, то могу сказать: сколько сделал я пожертвований многоценных, дабы наследовать уединенную келлию, то село, на коем скрыт бесценный бисер! Десять лет уединяясь (более или менее) в келлии и отвлекая ум мой от многообразности и многочисленности предметов — уже чувствуя, что многие воспоминания во мне замерли, — не могу без очевидного бедствия душевного вдаться в море забот внешних, суждений, прений, выездов, — в жизнь путешественника. Самым пребыванием в Сергиевой Пустыне до зела отягощаюсь, — и единственно потому не утруждаю просьбою о увольнении из оной Государя Императора, чтобы не быть перед Ним до конца неблагодарным — молчу до времени, ожидая, что перст Божий укажет мне приличное к уединению время. О сем прилежно молю Господа. — Изволили также спрашивать: чем я занимаюсь? Позвольте, нет у меня лишнего времени. Не говорю уже о том, сколько оного похищает у меня слабость тела, монастырские заботы, — а паче всего выезды.

Прошу и убеждаю Ваше Высокопреосвященство: как милостивое расположение Ваше и доверенность внушили Вам мысль возложить на меня упомянутую должность, так оное же милостивое расположение и внимание к слабостям моим, к душевному направлению и к покорнейшей просьбе да убедят Вас оставить грешного Игнатия плакатися о гресех его. Довольно, предовольно для осуждения моего на страшном Суде Христовом собственных грехов и Настоятельского ига, недостойно носимого. — Прошу святых молитв и прощения за многословие.

Архимандрит Игнатий.

21-го декабря 1837

Его В<ысокопреосвященст>ву, Филарету, Митроп<олиту> Московскому

{стр. 30}

№ 2

Ваше Высокопреосвященство!

Милостивый Архипастырь и Отец!

Позвольте мне и в единонадесятый уже час поздравить Вас с пресветлым праздником Воскресения Христова и приветствовать радостнейшим приветствием: Христос Воскресе.

С того времени, как узнал я, что Вы должны провести нынешнее лето в Петербурге, не могу не беспокоиться насчет Вашего здоровья, коим запасаетесь Вы в продолжении лета на целый год. Кажется, Сергиева пустынь относительно воздуха могла бы заменить Москву, более других окрестностей Петербургских, если б Вы благоволили провести в оной нынешнее лето. Комнаты сухие, при Вашей неприхотливости весьма достаточны, кухня особенная, стойла для шести лошадей, навес для кареты, для Секретаря особенная, отдельная и поместительная комната, для келейника так же, земляники в саду предовольно.

Прошу Вас и молю, Высокопреосвященнейший Владыко, не отриньте сего усерднейшего приглашения!

Не нужно говорить, сколько братия и я были бы утешены Вашим присутствием. Нашу радость разделили бы все те, кои к Вам привержены и кои готовы Вас встретить, заботиться о Вашем летнем пребывании, как бы о верном залоге вашего здоровья.

Высокопреосвященнейший Владыко! Прошу Вашего Архипастырского Благословения и молитв. С истинным высокопочитанием и преданностью честь имею быть Вашего Высокопреосвященства Милостивейшего Архипастыря и Отца покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

30-го апреля

№ 3

Ваше Высокопреосвященство!

Милостивейший Архипастырь и Отец!

Здесь нашел я молодого Иеромонаха Даниила с весьма хорошими способностями, но с пьянственною слабостию, за которую он исключен из Киевской Академии, на Коневце он ведет себя довольно воздержанно. Я предложил ему заняться переводами святых Отцов, и с утешением увидел его готовность {стр. 31} к таковому труду. Наше монашество крайне нуждается в книге св. Аввы Дорофея, которая, по мнению Нямецкого Паисия, есть первая книга, долженствующая быть в руках новоначального. Эту мысль разделяло все опытное монашество, и даже сам Феофан Новоезерский [23], хотя дух Новоезерского братства был и есть совершенно противный духу этой книги, основывающей все здание добродетелей монашеских на откровении помыслов. В Сергиевой Пустыне я распространял сколько мог сию книгу, покупая для нее и издаваемую с оною книгу Ефрема Сирина; несмотря на то, что имеем до двадцати экземпляров, и еще нуждаемся; в особенности новоначальные отягощаются наречием Словенским. Как сочинение Аввы Дорофея находится у меня в Голландовой библиотеке на Греческом и Словенском языках, так думал бы я занять Даниила переводом оных на Российский язык, разумеется, в пользу казны, если труд сей найдет покровительство Вашего Высокопреосвященства, о чем прошу милостивейшего уведомления хотя чрез моего Казначея: ибо зная множество занятий Ваших, я не желал бы, чтоб Вы утруждали для меня многотрудящуюся руку Вашу. Теперь занимаюсь пересмотром книги св. Исаии Отшельника, и очень утешаюсь обильною духовною пользою от оной точащеюся. О когда бы наши монашествующие вместо газет и жизни Наполеона занимались Дорофеем, Исаиею, Макарием и прочими деятельными Отцами.

За тем поручаю себя и братство Отеческой любви, Архипастырскому благословению и молитвам Вашего Высокопреосвященства, с глубочайшим почтением и преданностию имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейший послушник

А<рхимандрит> Игнатий.

Август 1841 г.

Имею честь представить Вам новоизбранного Казначея Сергиевой Пустыни Иеромонаха Игнатия.

{стр. 32}

II

Святитель Филарет (Амфитеатров),

Митрополит Киевский