Андрей Кураев - Христианство на пределе истории Страница 7

Сегодня средства контроля и способы добычи информации о жизни человека весьма эффективны, и с каждым поколением жизнь человека, его дом и даже его душа становятся все прозрачнее.

Сначала посмотрим на материальный аспект жизни человека. Авторитарный строй тем и отличается от тоталитарного, что он контролирует «социальное тело» человека, не претендуя на власть над его душой. Доходы человека, его материальное положение, товары, производимые и потребляемые им, – все это находится под контролем и влиянием авторитарного общества. И хотя царство антихриста будет иметь и тоталитарные черты, пока присмотримся к его чертам авторитарным. Тем более, что в «обществе потребления» люди крайне серьезно относятся именно к материальной основе своей жизни.

Развитие экономики последних столетий привело к полной экономической зависимости человека от государства. Первый шаг на этом пути – это уничтожение крестьянского «натурального хозяйства» и создание региональных рынков. Человек, не включенный в активные торговые отношения с городом, отныне уже не в состоянии прокормить свою семью. Следующий шаг – создание общенациональных рынков. Город или область, не участвующие в общенациональной кооперации, разоряются и все равно теряют как экономическую, так и политическую независимость. Наконец, в ХХ веке складывается система общемировой экономики – и теперь уже целая страна, отказывающаяся играть по правилам мирового рынка, не может отстоять своей независимости.

С точки зрения экономической эффективности – это чрезвычайно действенная система. Но она вызывает одно следствие, которое может оказаться роковым для конца истории: человек потерял навык к самостоятельной жизни. Степень его зависимости от внешнего мира не убавилась, а многократно возросла. Современному человеку угрожают опасности, о которых не беспокоился человек «традиционного общества». Он зависим не только от погоды и стихий, но и от поставок бензина и газа, тепла и энергии, а теперь еще и от потока информации. Отключение одной из артерий, питающих квартиру, город, область, страну, ведет к вымиранию их обитателей даже при таких погодных условиях, которые обогатили бы традиционные хозяйства.

Стирание национально-государственных границ происходит весьма своеобразным образом. Государства лишаются своей суверенности. Но кто же перенимает власть из их рук? Международные правящие структуры, не имеющие своего отечества, но имеющие финансовые и политические интересы во всем мире.

Трудно не заметить, что этот процесс поразительно соответствует интересам прежде всего еврейской диаспоры. Народ, рассеянный по всему миру, заинтересован в том, чтобы государственные границы и таможни не разделяли его на трудносообщающиеся островки. Народ, не собранный в своей стране (в отличие от всех остальных), ничего не теряет при ликвидации самостоятельности национальных правительств. Народ, веками контролирующий весьма значительную часть мировых финансовых потоков, склонен более всех приветствовать переход власти от политических центров к центрам финансовым[56]. Народ, всюду живущий в меньшинстве, не будет возражать против мутации демократических структур в криптократические. Ведь если демократия будет прямой, осуществляющейся по принципу: «один человек – один голос», если представительство во власти будет демократически-пропорциональным, то у евреев нет шансов на контроль над жизнью страны проживания. Но если в инстанциях, принимающих решения, голосование будет проводиться по иному принципу: «один доллар (одна акция) – один голос», то ситуация становится весьма благоприятной именно для еврейства.

Поскольку я забрел на чужую для меня территорию политологии, уступлю слово специалисту (чьи размышления, между прочим, были опубликованы в радикально-демократическом издании): «Современная глобальная архитектура явно строится по другим, нежели демократия, меркам. Так и остался манящим миражом образ универсального парламента людей, наделенных равным правом голоса. Напротив, происходит определенное умаление, падение авторитета и влияния широких политических форумов при параллельном усилении более узких, элитарных сообществ. Снижается вес ООН, ряд прерогатив которой фактически переходит к совещаниям „большой семерки“. А на европейском континенте представительная в региональном масштабе и придерживающаяся принципа равноправия членства ОБСЕ явно оттесняется от реальной политики более замкнутыми структурами НАТО. Происходит перераспределение властных полномочий от политических структур к экономическим центрам силы (наподобие МВФ или Мирового банка). Тут коррозия демократических институтов проявляется уже гораздо отчетливее. Демократия как власть людей уступает место новой форме правления: неодемократии как власти денег, манифестацией которых является привычный в рамках подобных организаций принцип принятия решений: один доллар – один голос. На ее основе в мире под прикрытием демократической фразеологии прочерчивается контур международного олигархического режима, предпочитающего действовать с позиции силы. „Родимые пятна“ подобного миропорядка зримо проявляются в североцентричной архитектуре социального космоса и иерархичности его многоярусной конструкции, в очевидном различии возможностей Севера и Юга защищать свое собственное видение реальности, свое понимание сути стоящих перед ними проблем. Речь идет именно о неравноправии влияния на общественную перспективу и принимаемые международным сообществом решения»[57].

Итак, финансовые центры подменяют собой институты прямой демократии. Интересно, однако, что при всей глобальности этой политики творцы будущей цивилизации умеют мыслить вполне конкретно. При всех геополитических размахах своей деятельности, новый мировой порядок не упускает из поля своего зрения и жизнь самых обычных обывателей. В современном обществе создается механизм, который позволит сделать жизнь человека прозрачной, как никогда прежде. Речь идет об «электронных деньгах» и «электронной торговле».

Сегодня христиане нередко видят опасность и «антихристовы знаки» в штриховом товарном коде или в электронных кредитных карточках. Верить в то, что некие штрихи и знаки могут воздействовать на совесть человека, – значит непозволительно много отдавать на откуп магии и идолам («мы знаем, что идол в мире ничто» [1 Кор.8, 4]).

Но все же в играх со штрих-кодами есть своя опасность. При электронной торговле малейшая покупка может стать легко контролируемой. В «обществе потребления» покупка и продажа – самая важная часть человеческой жизни. И электронные деньги сделают ее полностью прозрачной.

В советские времена партия вроде бы бдительно следила за всеми нами. Но была маленькая отдушина. Приходит один человек к другому в гости: «Танюша, где ты такую кофточку купила?!» А та говорит: «Достала по знакомству. Где – не скажу. И не проси. Телефончик у меня есть, но я обещала его никому не давать. Так что – прости».

Но при электронных деньгах таких секретов быть не может, потому что сама по себе кредитная карточка не доказывает, что у меня есть нужная для данной покупки сумма денег. Бумажные купюры, если я их предъявляю в необходимом количестве, есть уже достаточный аргумент, доказывающий, что у меня есть право на приобретение интересующего меня товара. Но при предъявлении электронной карточки продавец связывается с моим банком и требует от него подтверждения о том, что на моем счету действительно есть такая сумма. И компьютер банка затем списывает эту суммму с моего счета. В результате в компьютерной памяти банка четко фиксируется, где я потратил деньги, сколько и на что. Это означает, что при желании государство через банки, куда стекается информация об электронных покупках, может узнать, куда человек ездил, где был, что покупал.

Казалось бы – это неудобство есть неизбежная плата за другие удобства, которые предоставляет кредитная карточка… Но, нет – это неудобство не неизбежно. Можно создать такую математическую программу, при которой банк, осуществляя списание нужной суммы денег с моего счета, не будет знать, с какого именно счета он списывает эти деньги… «Неотслеживаемость гарантируется тем, что банк просто не знает, что именно он подписал…»[58]. До недавнего времени считалось, что в мире паролей для того, чтобы пароль действовал, его должны знать минимум два человека, общающиеся между собой. Но, как говаривал старина Мюллер – «что знают двое, знает даже собака». Сегодня криптография может создать работающие пароли, известные только одному пользователю.

Банки проявили интерес к этим математическим моделям (ибо их клиентов всегда привлекает сохранение тайны их операций). Но спецслужбы США блокировали применение этих моделей. Таким образом, прозрачность электронных платежей есть не техническая необходимость, а политический выбор «демократических» американских властей[59].