Порфирий Кавсокаливит - Цветослов советов Страница 7

Старец лично следил за тем, чтобы небольшие сбережения одной вдовы с детьми были вложены в покупку хорошего участка. Он заботился о том, чтобы сироты были материально обеспечены. Что же касается их духовного обеспечения, то он с первых же дней их сиротства принял его на себя и всегда горячо молился за них. Так еще раз исполнились слова псалма: Господь… поддерживает сироту и вдову[21].

Я всегда был очень сдержан в отношении получения подарков даже от друзей, чем, сам того не желая, часто обижал их. От Старца не укрылась эта моя слабость, которая за видимым идеалом скрывала элементы утонченной гордости. Он захотел меня от нее избавить. Хотя я никогда не говорил с отцом Порфирием об этой своей немощи, однажды он неожиданно мне сказал: «Знаешь, когда тебе что‑либо дают из любви, ты должен это принимать». Это непосредственное вмешательство Старца достигло своей благой цели. Он напомнил мне забытые слова, которые еще в юности произвели на меня большое впечатление: «Тщета — если ты принимаешь дар из эгоизма. И вечно, если ты принимаешь его с любовью, чтобы дать взаимную радость тому, кто дает тебе по любви».

Один человек, будучи весьма воздержан, хотел оставлять для своих нужд лишь совсем небольшую сумму, а все остальные деньги, которые он зарабатывал, раздавать как милостыню. Однако те средства, которые он определил для себя, были так малы, что он никак не решался привести в исполнение это свое желание. Он открыл терзающие его помыслы Старцу, и тот ответил: «Благословенный, неужели тебя беспокоит такая мелочь? Оставляй себе столько, сколько хочешь. А все свои силы употреби на то, чтобы как можно сильнее возлюбить Христа, и все эти проблемы решатся сами собой».

Однажды на машине одного моего друга мы со Старцем проезжали мимо цыганского табора. Всем знакома картина табора со множеством работающих на полную громкость магнитофонов, из которых неслись любимые цыганами народные песни. Старец молчал, в то время как я в своих помыслах жалела этих людей, скорбя об их необразованности. Особенно мне было их жалко за эти их музыкальные предпочтения. Неожиданно отец Порфирий прервал мои размышления такими словами: «Вот несчастные люди, что им еще остается делать? Вот они и ставят эти песни, чтобы получить утешение в своих скорбях». Я недоумевала. «Итак, — подумала я, — Геронда одобряет их музыкальные вкусы». Но Старец снова в ответ на мои мысли сказал: «Конечно, я не считаю эти песни хорошими».

Старец жил новозаветной любовью. Именно эта любовь являлась критерием всех его оценок. Однажды я заговорил с отцом Порфирием о нравственном кризисе нашего времени, который благодаря впечатляющим успехам оптико–звуковых средств связи стал настоящей, еще невиданной в истории человечества по своим размахам мировой эпидемией демонического отступления от Бога. Старец, полный печали, соглашался, но ничего не говорил. Однако когда я сказал, что боюсь, что Бог попустит жесточайшие наказания для того, чтобы люди пришли в себя, он немедленно возразил: «Нет, Бог не наказывает. Человек сам себя наказывает, удаляясь от Бога. Как тебе объяснить… Здесь — вода, а там — огонь. У меня есть свобода выбора. Опускаю свою руку в воду — чувствую прохладу; кладу ее на огонь — получаю ожог».

Святые места

Старец говорил нам, что всякий раз, посещая святые места, такие как гора Синай, пещера Апокалипсиса на острове Патмос, Иерусалим, он испытывал непередаваемые переживания. Он всегда подчеркивал, что освящение местности действительно происходит, что земля освящается, что она бывает обильно напоена благодатью Божией.

Отец Порфирий, в своей обычной манере, говорил, что когда он старался в обычной местности достичь молитвой духовного состояния, то ему требовалась, скажем, четверть часа или же полчаса борьбы. Но когда он молился на святом месте, то все было совсем иначе. «Например, вхожу я, — рассказывал он, — в святую пещеру, такую, как пещера святого Нифонта [22], или преподобного Нила[23]· на Святой Горе, или в пещеру Апокалипсиса… Я еще не успеваю и начать молиться, как уже само это освященное место отрывает меня от земли».

Несправедливость

Старец Порфирий сказал как‑то пришедшему к нему человеку, что он видит, что тот в своей жизни сделал какое‑то зло. Посетитель ответил ему, что он никогда не чувствовал, чтобы совесть его в чем‑то упрекала, и что на протяжении тех тридцати лет, когда он являлся владельцем одного магазина в Афинах, он был всеми уважаемым торговцем. Этот человек не помнил, чтобы он совершил какой‑то нехороший поступок.

«В своей деревне, — спросил его Старец, — ты не сделал ничего худого?» «Нет, — ответил он. — Наша семья жила в достатке. После смерти отца все перешло ко мне. Но для того чтобы Вы поняли, что я неплохой человек, приведу Вам один пример. Как‑то раз наш управляющий украл по тем временам значительную сумму. И я не передал его в руки полиции. Конечно, я его уволил, потому что нельзя же было оставлять вора смотреть за хозяйством».

Тогда отец Порфирий спросил его: «Ты сам видел, как он крал эти деньги?» «Нет, — отвечает он, — но я был уверен, что их украл именно этот человек. Только он знал, где мы держим деньги». Тогда Старец говорит ему: «Нет, эти деньги украл не он. И ты, уволив его, навлек позор не только на его имя, но и на всю его семью. Поэтому тебе нельзя теперь причащаться Тела и Крови Христовых».

Настоящим виновником кражи был другой человек.

Поэтому этот торговец немедленно отправился в свое село и там пред всеми селянами оправдал управляющего, с которым он, естественно по неведению, поступил так несправедливо. После этого он пришел в храм и причастился Святых Таин.

Грехи — грешники

Я расскажу вам одну историю, которая раскрывает величие души отца Порфирия.

Много лет назад, накануне Богоявления, Старец по обычаю ходил освящать дома. Заходя по порядку в каждый дом вдоль улицы, он, сам того не зная, вошел в один дом, который оказался домом терпимости. Когда он запел: «Спаси, Господи, люди Твоя…» и стал кропить всех святой водой, хозяйка заведения стала говорить ему: «Нет, нет, нет. Нельзя, чтобы эти девушки прикладывались ко кресту». На что Старец ответил: «Я не знаю, можно ли им прикладываться ко кресту. Так же как не знаю, можно ли и тебе прикладываться». Находящиеся там женщины поцеловали крест, и отец Порфирий сказал им несколько слов. Он говорил о любви к Богу, это была его самая любимая тема для проповеди.

Видя перед собой исполненный святости лик Старца, женщины почувствовали некое происходящее внутри них изменение, особенно когда он сказал им: «Любите Христа, Который вас любит, и тогда вы увидите, как вы будете счастливы. Если бы вы знали, как любит вас Христос! Постарайтесь и вы возлюбить Его!»

Старец Порфирий знал, что если бы эти женщины познали и возлюбили Христа, потому что знание ведет к любви, они бросили бы свою бесчестную работу.

Одной матери Старец говорил: «Молись и будь внимательна. Позаботься о том, чтобы твои дети не впали в плотские грехи. Конечно, человек согрешает и в помысле, но не так. При плотском соитии грех куда больше, потому что в этом случае в человеке происходят глубокие изменения и его душа повреждается.

Отец Порфирий всегда был спокойным, нежным отцом, снисходительно и терпеливо относящимся к человеческим падениям, потому что он обладал познанием тайн духовной брани. Старец не попадал в сокрытые ловушки сатаны, придумавшего и успешно применяющего в различных современных вариациях свой метод: «Разделяй и властвуй». Он не служил ничьим интересам, не отделял себя от грешников. Отец Порфирий ощущал себя органически связанным воедино со всеми христианами в едином теле Церкви. Он жил согласно апостольским словам: Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? [24] Чем дальше он удалялся от греха, тем больше любил, не делая различия, всех грешников. Последние, иной раз по сатанинскому наущению, восставали против Старца. Отец Порфирий всегда старался быть рядом с ними в общей для всех христиан борьбе с диаволом. Он следовал наставлению святителя Иоанна Златоуста: «Не с ним (диаволом) друг на друга восставайте, но друг с другом против того воинствуйте»[25].

Отец Порфирий говорил, что для того чтобы достичь смирения и сострадания к другим грешникам, человек должен осознать свое греховное и нравственно нищенское состояние. Поэтому Христос и говорил, что мытари и блудницы, через покаяние и смирение, предваряют прочих в Царстве Небесном[27]. Так и Старец не хотел слушать никаких обличительных слов против грешников. Он говорил: «Кого мы называем мытарями и блудницами, для Бога — пойманные воры, тогда как я и вы все — мы воры, но не пойманные. Задержанный и униженный вор, всем известная, покрытая позором блудница — смирившаяся и покаявшаяся, намного выше нас, имеющих доброе имя, но живущих никому неведомой и сомнительной жизнью».