Леонтий Неапольский - Житие Симеона Юродивого Страница 7

Однажды за городскими воротами юноши бегали, затеяв игру, [59] и в числе их сын почтенного диакона Иоанна, друга Симеона; немного дней ранее он согрешил с замужней женщиной, и в него, когда юноша, никем не замеченный, выходил из дома ее, вселился диавол. И вот святой задумал наставить его на путь и исцелить, и говорит играющим: “Если не возьмете меня в игру, я не дам вам бегать” — и начал бросать в них камни. Сторона того юноши, которого святой задумал исцелить, согласилась принять его. Но Симеон отошел к противной партии, ибо знал, что сделает. И когда играющие побежали, он бросается за одержимым бесом юношей и, догнав его, для всех неприметно ударяет по лицу и говорит: “Не прелюбодействуй, несчастный, и демон не приблизится к тебе”. И тотчас демон свалил юношу с ног, и все сбежались к нему. Когда, извергая пену, одержимый лежал на земле, он увидел, что юродивый изгоняет из него черного пса и бьет его деревянным крестом. Спустя долгое время юноша пришел в себя, и его стали спрашивать, что с ним было, но он ничего не мог ответить, кроме: “Кто‑то сказал мне: „Не прелюбодействуй"”. Когда авва Симеон почил в мире, юноша как бы очнулся и все подробно рассказал о том, что с ним случилось.

[160]

Как‑то мимы [60] давали в театре представление. Среди них был один фокусник. Святой, желая воспрепятствовать подобному злу (тем более что упомянутый фокусник творил и добрые дела), решил не уходить и встал внизу на арене, где играли мимы. И как только увидел, что фокусник начал свое нечестивое дело, метнул в правую руку его камешек, начертав на нем крест, и тот сделался сухорук. Ни один человек не видел, кто бросил этот камень. Ночью фокуснику является во сне святой и говорит ему: “Я поступил, как замыслил, и если ты не поклянешься, что отстанешь впредь от подобных занятий, не исцелеешь”. Тот фокусник поклялся Богородицей: “Больше я не стану делать такого”. И, встав наутро, увидел, что рука его здорова, и рассказал все, что ему приснилось, кроме того, что это Симеон предстал ему во сне, а мог вымолвить только: “Какой‑то монах в венце из вай сказал мне это”.

Во времена блаженной памяти императора Маврикия, [61] когда страшное землетрясение разрушило Антиохию и грозило уже Эмесе (как раз тогда святой из пустыни возвратился в мир), Симеон, украв в школе ремень, стал стегать колонны и говорить: “Сказал тебе владыка твой: „Стой"”. И когда землетрясение началось, ни одна из колонн, которые он стегал, не обрушилась. И вот Симеон подошел к одной колонне и говорит: “Ты да не упадешь и да не будешь стоять”. И колонна дала трещину сверху донизу, и немного накренилась, и осталась в таком положении. Никто не мог понять, зачем блаженный это сделал, и все говорили, что он стегал колонны по безумию своему.

[161]

В действительности же следовало славить Бога и дивиться делам его, ибо в тех поступках Симеона, которые люди считали безумными, часто являл он чудеса. Однажды, перед тем как город поразила моровая язва, он обходил все школы и, целуя мальчиков, каждому говорил как бы в шутку: “Счастливого пути, мой хороший”. Лобызал он не всех, но лишь на кого указала ему благодать Божия. И говорил учителю каждой школы: “Ради Бога, несмысленный, не бей ты мальчиков, которых я целую, ибо им предстоит длинный путь”. А учителя, смеясь над ним, иногда ударяли его ремнем, иногда давали знак мальчикам, и те осыпали его бранью. Когда же пришла моровая язва, ни один из тех, кого облобызал авва Симеон, не остался в живых — все умерли.

Святой имел обыкновение приходить в дома богачей и выкидывать разные шутки; часто он делал вид, что целует хозяйских рабынь. Однажды рабыня какого‑то знатного человека, беременная от одного мирянина, не желая открыть соблазнителя своего, на вопрос госпожи, кто ее испортил, сказала: “Меня изнасиловал юродивый Симеон”. Когда он, по своему обыкновению, пришел в дом этот, госпожа рабыни говорит ему: “Прекрасно, авва Симеон, что ты испортил и обрюхатил мою рабыню”. Тот тотчас рассмеялся и, склонив голову [62]свою и сложив пальцы, сказал: “Прости, прости, смиренная, когда она родит, ты получишь маленького Симеона”. Пока не пришел день ее, авва Симеон оставался при этой рабыне и приносил ей пшеничный хлеб, мясо и рыбу, говоря: “Ешь, жена моя”. Когда же женщине [162] пришло время и час рожать, она мучилась три дня в смертельных муках. И вот госпожа ее говорит юродивому: “Помолись, авва Симеон, потому что жена твоя не может родить”. Он, приплясывая и в лад хлопая руками, сказал ей: “Иисус свидетель, Иисус свидетель, смиренная, ребенок не родится, пока женщина не скажет, кто его отец”. Когда роженица услышала об этих словах Симеона, она сказала: “Я оклеветала его — ребенок у меня от одного эмесянина”. Тут женщина сразу разрешилась. И все дивились, и одни считали Симеона своим домашним святым, другие говорили: “Его предсказания от сатаны, ибо он настоящий дурак”.

Некие два отца из монастыря вблизи Эмесы стали раздумывать и искать причину, почему впал в соблазн еретик Ориген, [63] почтенный от Бога таким ведением и мудростью, и один говорил: “Присущее ему ведение было не от Бога, а от изобилия природных дарований: обладая вообще гибким умом, он изострил его чтением Святого писания и творений святых отцов, и это помогло ему написать свои сочинения”. Второй возражал: “Не может человек по одному природному изобилию дарований говорить то, что он сказал, особенно в своих Гексаплах”. [64] (Потому‑то вселенская церковь до сего дня признает Гексаплы.) Снова первый стал так отвечать ему: “Право, есть язычники, обладающие большей, чем он, мудростью и составившие больше него книг. Что же, и тех следует хвалить из‑за пустого их многословия?”. Так как отцы эти не могли прийти к согласию, один говорит наконец другому: “Мы слышали от людей, ходивших в [163] святые места, что в пустыне иорданской много великих монахов, пойдем спросим их”. Дойдя до святых мест и помолившись, они направляются в пустыню Мертвого моря, куда удалились приснопамятные Иоанн и Симеон. Бог не дал труду тех отцов свершиться втуне, и они встретили авву Иоанна, который к тому времени тоже достиг великого совершенства; увидев их, он сказал: “В добрый час пришли оставившие море и ищущие почерпнуть воды в пустыне”. У них была долгая и боголюбезная беседа, и отцы сказали Иоанну, для чего они свершили столь длинный путь. И он говорит им: “Отцы, я еще не удостоился благодати в толковании приговоров Божиих, возвращайтесь в страну свою к юродивому Симеону, и он сможет разрешить этот ваш спор и все, что только захотите, и скажите ему: „Помолись об Иоанне, чтобы и ему выпала десятка"”. [65] Когда они пришли к Эмесу и спросили: “Где здесь юродивый по имени Симеон?”, все стали смеяться над ними и говорить: “Зачем он вам, отцы? Он ведь не в своем уме и всем досаждает и над всеми смеется, особенно же над монахами”. Они все же стали искать его и нашли в харчевне, где он, подобно медведю, лакомился бобами. Один из отцов, сразу же смутившись этим, сказал себе: “Истинно, мы нашли мужа, исполненного подлинного ведения: он может нам многое растолковать”. Приблизившись, отцы говорят ему: “Благослови”. Симеон говорит им: “Не в добрый час вы пришли и кто послал вас — немыслен”; затем он взял за ухо отца, сердце которого смутилось, и дал ему такую пощечину, что у него три дня горела щека, и говорит: “Почему [164]гнушаетесь бобами? Ведь их мочили сорок дней, а Ориген их не ест, потому что слишком далеко вошел в море да и не смог оттуда выйти, и утонул в пучине”. [66]Отцы удивились, ибо Симеон сказал им все, даже слова: “Юродивый хочет десятку? Сам он такой же несмысленный, как вы. Скажи, доставались тебе пинки? Идите, идите”. И тотчас взяв кружку с горячей фуской, [67] он обжег им губы, так что отцы не могли повторить слов его. Однажды, когда Симеон служил еще у харчевника, он стал играть на лютне в переулке, где обитал нечистый дух. Он играл, читая молитву великого Никона, чтобы прогнать оттуда духа, ибо тот замучил многих людей. И вот, когда дух бежал из места того, Симеон в обличии эфиопа прошел по харчевне и все там сокрушил. Вернувшись, пречудный говорит своей хозяйке: “Кто это тут все переломал?”. Она сказала: “Пришел какой‑то эфиоп, будь он проклят, и все переломал”. Симеон со смехом говорит ей: “Маленький, маленький, да?”. Она говорит: “Да, юродивый, правда, маленький”. Он говорит ей: “Это я послал его, чтобы он тут все разбил”. Когда женщина это услышала, она бросилась бить Симеона, а святой, подобрав с полу грязи, кинул ей в лицо, и застил глаза ей, и сказал: “Теперь меня не поймаешь. Либо перейдите в веру мою, либо черный этот каждодневно будет здесь все сокрушать”. Хозяева харчевни были ведь еретиками акефалами. Симеон ушел, и, гляди, на следующий день в тот же час явился эфиоп и снова сокрушил все у всех на глазах. Утесняемые такой напастью, муж и жена стали православными. Их исцелил от неверия Симеон. Но они не смели [165] никому говорить о нем, хотя всякий день юродивый, проходя мимо, вышучивал их.