Виктория Карпухина - Православные старцы. Просите, и дано будет! Страница 7

Батюшка не охотно рассказывает о своей жизни. Но рассказы о нем любовно передаются от одних духовных чад другим. В 2009 году «Рассказы об архимандрите Адриане» были собраны Ниной Павловой, опубликованы в ноябрьском номере православного издания «Вера-Эском», Сыктывкар.

Отец Адриан родился в марте 1922 года в деревне Турейка Орловской области, в крестьянской семье. В миру его звали Алексей Андреевич Кирсанов. Алексей рано остался без отца, рос болезненным и слабым. Однажды мама, у которой на руках после смерти мужа было трое детей, отправила Алексея в Орел к доктору. В городе была всего одна действующая церковь, Алексей вошел в нее как раз к началу литургии. Он не смог уйти, завороженный действием, и ощутил, что здесь его дом. И тотчас ему было откровение: с иконы, перед которой остановился Алексей, сошла Пречистая Дева, а икона в видении Алексея преобразилась в поле брани.

Вскоре началась война. Алексея, работавшего на заводе, эвакуировали в Таганрог на военный аэродром.

Как Господь спас меня от убийства

Работал слесарем до 1941 года. Вдруг объявляют войну, и нашу бригаду всю забирают в Таганрог. Работали в военном городке на аэродроме. Мы смазывали самолеты мазью и отправляли в тыл, потом заставили цеха взрывать, цеха взорвали, а полковник, который взрывал, сказал: «Воевать вам нечего, армия из Таганрога быстро ушла…» Я пришел домой, и мама удивилась, как я спасся, и немцы не смогли меня убить. Дома мама меня хоронила: то в печку посадит, чугунами задвинет, то к партизанам по лесам ходил. Немцы в нашей деревне стояли. Потом наши пришли, к весне ближе, в белых халатах. И полковник говорит мне: «Что ж ты делаешь, ты на печке, а солдаты воюют за Родину». А я ему говорю: «Больной, не могу воевать». Они позвали фельдшера, он меня вылечил от коросты. И меня взяли в армию. Потом я попал в Коломну, где я охранял гаубичные пушки, а потом меня комиссия признала больным, сердце больное, и меня призвали на завод имени Лихачева, в Москву работать. И я проработал там до 1953 года. Так что на войне я ни одного немца не убил… Так Господь меня спас…

...

Из воспоминаний отца Адриана

В 1953 году Алексей задумал поездку в Троице-Сергиеву лавру. Время было непростое, делиться такими планами с сослуживцами было опасно. Чтобы не вызывать подозрений, сказал товарищам по заводской бригаде, что едет свататься к невесте. И для убедительности оставил в кассе зарплату. В Лавре он обратился к архимандриту Иоанну с просьбой принять в число братии. Отец Иоанн был строгим человеком, и Алексей ему чем-то не приглянулся – больно прыткий, без рекомендаций «с улицы» пришел… К тому же Алексей был простоват, прямолинеен, красиво и убедительно свою историю изложить не умел. Сначала отец Иоанн решил его домой отправить, а потом смягчился и принял послушником – посуду мыть. Алексей был счастлив такой милостью.

Деньги для матери отца Адриана

…Однажды отец Адриан получил от матери слезное письмо, где сообщалось: сгорел их дом, живут теперь в землянке. А в землянке в дожди вода по колено, и тяжело заболела мать. Вот и умоляла мать сыночка хотя бы на время оставить монастырь, заработать денежку и построить им дом, ибо помощи ждать больше не от кого. Из монастыря отец Адриан тогда не ушел, но денно и нощно молил святителя Николая Мирликийского помочь его больной матери.

Долго ли молил, не знаю, но вдруг приносят ему сумку с деньгами, а в сумке записка с просьбой передать эти деньги матери монаха, у которой сгорел дом. Кто прислал эти деньги – до сих пор неизвестно. Но когда, купив дом, мать о. Адриана стала осматривать его, то обнаружила на чердаке большую икону Николая Чудотворца, и святитель улыбался ей.

...

«Вера-Эском», ноябрь 2009 г.

Через какое-то время архимандрит Иоанн смягчился, видя усердие послушника, и перевел его в трапезники. В трапезной с Алексеем приключилась неловкость: как-то во время обеда под ногами вертелась забредшая со двора кошка, юноша за горой тарелок не заметил ее и… наступил на лапку. Кошка заверещала, а отец Иоанн возмутился: «Ты и кошек обижаешь, что же с людьми-то сделаешь – уходи!» Послушник расплакался, стал просить прощения… Отец Иоанн опять смягчился и, так и быть, оставил его в трапезной. А затем перевел заведовать производством свечей.

Дивные истории, подобные откровению перед иконой Богородицы, случались с послушником Алексеем (а впоследствии старцем Адрианом) и в Троице-Сериевой лавре.

Из воспоминаний отца Адриана

Была у меня привычка купаться зимой, под Сочельник. Лед уже застыл, толстый стал. На средине вода идет, а по краям лед стоит. А были мы со странницей Анной. Надо воды взять, и я ей говорю: «Отойди подальше, я разденусь. Возьму воду, и пойдем». Она отошла, а я пошел поближе ко льду, а лед тоньше – тоньше, я раз – и под воду пошел. И до самого до дна с бутылками, а оттуда стал выплывать, подо льдом, а потом вытянул поправа, где лед уже не обламывался, смотрю: а бутылки стоят на льду, уже налитые водой. Я тогда взял одну бутылку Анне, а одну себе с благодарственными молитвами. А Анна после этого уже в монашки пошла и стала Анисьей.

Когда настоятелем Лавры стал отец Пимен (Извеков), будущий Патриарх, Алексей принял монашеский постриг с именем Адриан.

Как-то отцу Адриану приснился сон, что быть ему скоро иеродиаконом. Он пришел с этим сном к своему духовнику отцу Тихону и говорит: «Я в сане нужды не имею, я бы хотел каяться да тарелки мыть». Но сон сбылся, и отец Тихон благословил принятие сана. После этого вскоре было в храме большое скопление народа, отца Адриана назначили исповедовать, а монастырские старцы Кирилл и Наум – соборовали. Среди пришедших было много больных психически – отец Адриан видел среди них бесноватых: воинственные, кричащие, страшные. Отец Адриан чувствовал, что может помочь этим людям, и с тем пришел к своему духовнику отцу Тихону. Отец Тихон ответил: «Есть такой чин – изгнание бесов, но на это надо благословение наместника». Отец Пимен возражать не стал, но отправил иеродиакона к Патриарху Алексию I (Симанскому). Патриарх почувствовал, что отец Адриан может нести это послушание, подумал и благословил. Вот с того самого дня начался подвижнический путь отца Адриана. С самого утра собирались под его келией толпы невменяемых людей – бьющихся, визжащих, с безумными глазами… А их надо было учить молитве, учить держать пост, наставлять на духовный путь. В 5 часов утра отец Адриан их исповедовал, потом читал молитвы, изгоняющие злого духа. Подопечные отца Адриана никому не были нужны – порочные, безнадежные, обуза для своих ближних или просто нищенствующие… Заботами отца Адриана они преображались: понимали, что такое утешение, начинали искать утешения, для чего повсюду ходили за «своим» батюшкой. А батюшка, не считаясь со временем, по сотне раз втолковывал им простые истины и правила поведения.

Исцеление и партбилет

В Троице-Сергиевой лавре у отца Адриана было послушание – отчитывать бесноватых. Исцелялись многие, и не только на отчитке. Люди, приговоренные, казалось бы, к пожизненной инвалидности, работали потом воспитательницами в детском саду, врачами в поликлинике и мастерами на производстве. А один партийный деятель после исцеления положил в райкоме партбилет на стол и стал открыто исповедовать Христа. Все это вызывало негодование уполномоченного по делам религий, и не только у него.

...

«Вера-Эском», ноябрь 2009 г.

Как ни странно, такое непраздничное, неприглядное послушание отца Адриана вызвало и зависть, и наушничество, и прямые доносы в монастырской обители. Уж очень явственным было выражение преданности множества больных людей своему доброму учителю. Остальные же иноки вынуждены были опасаться агрессии подопечных отца Адриана – будто сам черт на них кидался, когда насельники пробегали мимо! Отталкивающее зрелище убогих людей нарушало благообразный вид Лавры. А ведь нельзя забывать, что Троице-Сергиева лавра – это не только сердце русского православия, место паломничества тысяч верующих, но и центр притяжения иностранных туристов.

Политическое изгнание

В Троице-Сергиевой лавре иностранцы бывали особенно часто. Их привозили сюда, чтобы убедить – в СССР нет гонений на религию, и правда лишь то, о чем поется в песне: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Иностранцам, в свою очередь, было любопытно посмотреть на этот дикий темный народ, который, в отличие от просвещенной Европы, все еще верует в Бога и, по слухам, ходит в лаптях. Так вот, однажды в Лавру привезли американскую делегацию довольно высокого ранга, судя по тому, что ее сопровождали руководящие лица из ЦК КПСС. Все шло как обычно. Американцы с любопытством разглядывали монахов, как разглядывают в музее кости мамонтов, – осколок прошлого, старина и уже отжившее свой век музейное православие. Но тут из кельи вышел отец Адриан, исповедник Бога Живого и молитвенник-бесогон. Он просто молча прошел мимо. Но руководящая американская леди вдруг забесновалась, завизжала, захрюкала и, не зная ни слова по-русски, стала материться площадным матом, выкрикивая при этом: «Поп Адриан, убью! Убить попа!»