Неизвестен Автор - Автобиография монаха Страница 7

На следующее утро я заметил возросшую враждебность в отношении ко мне обитателей ашрама. Они отравляли дни моей жизни неизменной грубостью. Прошло три недели; затем Дайананда уехал из ашрама на конференцию в Бомбей, и на мою беззащитную голову обрушились все беды.

"Мукунда--паразит; он пользуется гостеприимством аршама, ничего не предоставляя взамен". Случайно подслушанная фраза заставила меня впервые пожалеть о том, что я подчинился требованию Дайананды и отослал отцу назад деньги. С тяжелым сердцем я отыскал своего единственного друга Джитендру:

--Я ухожу из ашрама. Пожалуйста, передай мои почтительные извинения Дайананджи, когда он вернется.

--Я тоже уйду,--Джитендра говорил с решимостьтю.--Все мои попытки медитировать здесь встречают такое же неодобрение, как и твои.

--Я встретил одного святого, подобного Христу. Давай навестим его в Серампуре.

И вот "птичка" приготовилась "порхать" в опасной близости от Калькутты.

Примечание к главе 10

/1/ "Санскрит" означает "отшлифованный", "полный". Санскрит--брат всех индоевропейских языков. Его алфавит называется "деванагари"--буквально "обитель богов". "Знающий мою грамматику знает Бога!"--так Панини, величейший филолог древней Индии воздал хвалу математическому и психологическому совершенству санскрита. Тот, кто проследит за этим языком до его подлинных источников, должен, в самом деле, дойти до всезнания.

/2/ Это был не тот Джитендра /Джотия Гхош/, который, как помнит читатель, ужасно боялся тигров.

/3/ Тропа, предварительный путь к Богу.

/4/ Индийские писания учат, что семейные привязанности являются обманом, если они препятствуют преданной душе искать Деятеля всех благ. Тому же учил и Иисус: "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня" /Ев. рх от Матфея. X.37/.

/5/ Легендарный "отец" свами ордена--величайший индийский философ последних 2000 лет. С непобедимой логикой, в очаровательном грациозном стиле Шаккара объяснял Веды в строго монистическом духе Адвайты /недуализм/. Великий монист также писал стихи, полные благоговейной любви. Его "Молитва Божественной Матери о прощении грехов" содержит рефрем: "Хотя есть много сыновей, никогда не было плохих матерей".

стр. 93.

Глава 11. Два мальчика без гроша в Бриндаваде

--Если бы отец лишил тебя наследства, Мукунда, это было бы вполне заслуженно! Какую нелепую жизнь ты ведешь!

Нотации старшего брата возмутили меня. Джитендра и я, только что с поезда, покрытые пылью с головы до ног, как раз явились в дом Ананты. Ананта недавно переехал из Калькутты в древний город Агру; там он служил старшим бухгалтером в правительственном отделении общественных работ.

--Ты хорошо знаешь, Ананта, что я стремлюсь получить наследство только от Отца Небесного.

--Сначала деньги, а потом может прийти и Бог! Кто знает? Жизнь может быть слишком долгой.

--Сначала Бог, а деньги--это лишь слуги Его. Кто же может сказать заранее? Вдруг жизнь окажется черезчур короткой?

Мои слова были вызваны обстоятельствами данного разговора и не содержали никаких предсказаний. Но, увы, жизнь Ананты действительно пришла к концу очень скоро /1/.

--Эта мудрость, я полагаю, получена в святой обители? Но я вижу, что ты покинул Бенарес.

В глазах Ананты светилось удовлетворение: он все еще надеялся, что мои крылья в конце концов окажутся в родном гнезде.

--Мое пребывание в Бенаресе не было напрасным! Я нашел там все, к чему стремилась моя душа! И можешь быть уверенным, это был не твой пандит с его сыном!

Ананта вместе со мной рассмеялся при этом напоминании: ему пришлось согласиться, что Бенаресский ясновидящий, которого он нашел, оказался весьма недалеким человеком.

--Каковы же твои планы, мой бродячий братец!

--Джитендра уговорил меня поехать в Агру. Мы полюбуемся там Тадж Махалом,--объяснил я.--Затем мы поедем к моему вновь найденному гуру; его обитель находится в Серампуре.

Ананта радушно устроил нас со всеми удобствами. Но я заметил, что в течение вечера он несколько раз устремлял на меня задумчивый взгляд.

"Знакомый взгляд!--подумал я.--Опять замышляется какая-то хитрость!"

Дело выяснилось уже на следующее утро, во время раннего завтрака.

--Итак, ты полагаешь, что вполне независим от отца и его богатства,--возобновил Ананта с невинным видом прерванный вчера разговор.

--Я сознаю свою зависимость от Бога.

--Дешевые слова! До сих пор твоя жизнь была лишена трудностей. Но каким несчастьем была бы необходимость для тебя обращаться за пищей и кровом к Незримой Руке! Тебе скоро пришлось бы просить милостыню на улицах.

--Никогда! Я не стану верить в прохожих больше, чем в Бога! Он в состоянии найти для того, кто Ему предан, тысячи источников существования, кроме нищенской чаши!

--Опять громкие слова! Но представь себе, что я предложу подвергнуть испытанию твою возвышенную философию и в этом реальном мире?

--Я согласен, Разве ты ограничиваешь Бога лишь областью размышлений?

--Хорошо, посмотрим. Сегодня у тебя будет возможность или опровергнуть мои взгляды, или подтвердить их.

Ананта сделал драматическую паузу, затем сказал медленно и серьезно:

--Я желаю послать тебя и твоего товарища Джитендру сегодня утром в соседний Бриндабан. Вы не должны брать с собою ни одной рупии, вы не должны просить милостыни--ни денег, ни пищи--вы не должны никому рассказывать об условиях вашей поездки. Вы не должны голодать в Бриндабаде и не должны там оставаться. Если вы вернетесь сюда, ко мне в бунгало, к двенадцати часам ночи, не будет более удивленного человека во всей Агре.

--Принимаю твой вызов!--В моем голосе не было ни тени колебаний; сердце мое было твердо, а в душе вспыхнули воспоминания о неожиданных благодеяниях: об исцелении от холеры благодаря обращению к портрету Лахири Махасайа, неожиданный подарок двух бумажный змеев на крыше дома в Лахоре, решающее напутствие в Барейли, переданного садху через ограду дома пандита в Бенаресе, видение Божественной Матери и Ее полные величия слова любви, Ее быстрый ответ на мои мольбы, переданные через учителя Махасайа, проявление незримого водительства, которое в последнюю минуту воплотилось в дипломе высшей школы, наконец, последнее благодеяние--живой учитель из облака мечтаний всей моей жизни. Я не мог согласиться, что моя "философия" непригодна для жестоких условий мирских испытаний.

--Твое охотное согласие говорит в твою пользу,--сказал Ананта.--Я сейчас же провожу тебя на поезд.

Обратившись к Джитендру, который от удивления открыл рот, он прибавил:

--А ты должен будешь идти с ним вместе, как свидетель, и, весьма вероятно, как вторая жертва.

Через полчаса мы с Джитендрой получили билеты в одну сторону до места назначения. Уединившись в уголке станции, мы подверглись обыску. Ананта быстро удовлетворился его результатами, убедившись, что у нас нет никаких спрятанных припасов; впрочем, в наших простых дхоти скрыть что-нибудь было просто невозможно.

И вот, когда наша вера вторглась в область финансов, мой друг подал голос протеста:

--Ананта, дайте мне хоть одну или две рупии для безопасности. При неудаче я смогу дать вам телеграмму.

--Джитендра!--воскликнул я с резким упреком.--Если ты возьмешь хоть пайсу, я не соглашусь на испытание!

--В звоне может есть что-то успокаивающее,--пробормотал Джитендра, но, увидев мой суровый взгляд, не сказал больше ни слова.

--Мукунда, я не бессердечен.--В голосе Ананты послышались нотки смирения: может быть, его мучила совесть из-за того, что возможно, он стыдился своего скептицизма в вопросах религии,--Если случайно или по милости Бога ты успешно выдержишь это испытание, я попрошу тебя дать мне посвящение, как твоему ученику.

Такое обещание до некоторой степени было необычайным, ибо самый случай выходил за принятые рамки, В индийской семье старший брат редко склоняется перед младшим, наоборот, они почитают его и подчиняются ему, как второму по старшинству после отца, Но у меня уже не оставалось времени для ответа: поезд отправлялся.

Мы ехали милю за милей; но Джитендра хранил угрюмое молчание. Наконец он зашевелился и больно ущипнул меня:

--Не вижу никакого знака, который показывал бы, что Бог приготовил нам что-нибудь еще поесть!

--Успокойся, Фома неверующий, Господь вместе с нами.

--Нельзя ли устроить, чтобы Он поторопился? Я уже умираю с голоду от одних только ожиданий. Я уехал из Бенареса, чтобы посмотреть на мавзолей Тадж, а не для того, чтобы строить тут свой собственный!

--Не унывай, Джитендра! Разве не следует сначала взглянуть на священные места Бриндабада? Я глубоко обрадован, что мы будем ступать по той земле, которую благословили стопы Господа Кришны.

Двень нашего купе отворилась, вошли два человека. Следующая остановка должна была быть последней.

--Молодые люди, у вас есть друзья в Бриндабаде?--проявил к нам неожиданный интерес сидевший напротив незнакомец.