Олег Давыденков - Догматическое Богословие Страница 8

Догмат есть препятствие для разума. Пытаясь осмыслить догмат, человек должен совершить подвиг самоотречения, отречения от своего разума, т. е. отказаться от претензии на всезнание, на постижение всего и вся в этом Богом созданном мире, образом, постижение догматов всегда связано с определенным аскетическим усилием, актом отречения от своего ума.

Святитель Филарет Московский говорил: «Необходимо, чтобы никакую, даже втайне сокровенную премудрость (мы) не почитали для нас чуждою и до нас не принадлежащую, и со смирением устрояли ум к Божественному созерцанию и сердце к небесным ощущениям» [7, 148].

Иначе говоря, нужно не приспосабливать догмат к своему образу восприятия, а, наоборот, пытаться привести свои познавательные способности, ум и сердце в такое состояние, которое позволяет нам понимать смысл догматов.

В. Н. Лосский говорит, что догмат «должен переживаться нами в таком процессе, в котором вместо того, чтобы приспосабливать его к своему модусу восприятия, мы, наоборот, должны понуждать себя к глубокому изменению своего ума, к внутреннему его преобразованию, и таким образом становиться способным обрести мистический опыт» [1, б].

В процессе усвоения догматов человеческим сознанием, можно выделить три последовательных этапа:

Этап первый, когда догмат является предметом простой уверенности или рационального убеждения, но живого и внутреннего отношения к содержанию догмата нет, т. е. содержание вероучительной истины человеком не ощущается и не переживается. Догмат остается для человека именно некой внешней законообязательной истиной, которую нужно исповедывать только для того, чтобы иметь возможность являться членом Церкви и приступать, когда имеется такое желание, к таинствам. Иначе говоря, связь, между догматом и духовной жизнью человека отсутствует.

Чаще всего причиной такого состояния является человеческая греховность, состояние, которое на традиционном аскетическом языке называется окамененным нечувствием. При этом сердце человека остается без всякого сочувствия к содержанию догматов.

Второй этап — это такое состояние, когда отношение к вероучительной истине, начинает наполняться жизнью и из области ума переходит в область чувства, т. е. вероучительная истина начинает ощущаться, переживаться человеком как не просто обязательное внешнее правило, а как истина спасительная, и догмат становится для сознания человека как бы источником света, который просвещает его темные греховные глубины, новым жизненным началом, вносящим в его природу новую истинную жизнь. Иначе говоря, человек начинает устанавливать связь между своей духовной жизнью, спасением, которого он ожидает, и содержанием догматов.

Например, догмат о Пресвятой Троице начинает переживаться человеком как откровение о Божественной любви, о любви как основополагающем и единственно верном отношении между людьми, потому что как в Боге суть три Лица в единстве природы, так и люди должны стремиться к осуществлению этого идеала: множества лиц в единстве природы.

Человек начинает понимать, что Боговоплощение — это не просто событие, имеющее своей целью поразить человеческое воображение, или сообщить человеку истинное учение, а что это есть самое таинство нашего спасения, что Боговоплощение открывает человеку путь к реальному соединению с Богом, потому что Бог вочеловечился для того, чтобы человек получил возможность обожиться.

Так же можно говорить и о других догматах. Например, человек начинает чувствовать, что Церковь — это не только некий институт, учреждение, не «комбинат духовных услуг», в котором можно удовлетворить свои религиозные потребности, а Тело Христово, в котором мы реально соединяемся со Христом или друг с другом в таинствах.

И, наконец, третий этап — это высшее, благодатное состояние, когда догматические истины созерцаются.

Созерцание — это такое переживание человеком содержание догмата, которое приводит человека к непосредственному общению с Богом и соединению с Ним. У святых отцов переживание содержания догмата действительно возводило ум и душу к непосредственному соединению с Богом, т. е. для них между догматом о Троице и самой Пресвятой Троицей, между догматом о Боговоплощении и самим Богочеловеком как бы нет расстояния. Догмат непосредственно возводит, возносит их душу, их ум к высшему, являясь как бы своего рода словесной иконой, от которой как от образа можно восходить к первообразу.

Святитель Филарет Московский говорит о таком созерцании применительно к догмату Воскресения Христова:

«Церковь уже ответствует на желание наше и не только нам обещает видение Воскресшего, как возможное, но и возвещает как уже действительное. Она поет «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу». Если мы видим воскресение, то видели и Воскресшего: потому что воскресение видимо только в Самом Воскресшем. Если, положим, что Матерь Церковь имеет в виду преимущественно достойных и совершенных чад своих, и в их то лице говорит так утвердительно: мы видели воскресение; то нам, несовершенным и недостойным, остается по крайней мере надежда, что и мы того же можем сподобиться, если поревнуем и потрудимся сделаться достойными и совершенными… Из сего видно…, что дара созерцаний духовного может сподобиться всякий истинно верующий» [7, 299-300].

2. Развитие догматической науки

2.1. Полнота новозаветного Откровения и развитие догматической науки

Божественное Откровение есть «то, что Сам Бог открыл человекам, чтобы они могли право и спасительно веровать в него и достойно чтить его» [8, 5].

Именно из Божественного Откровения почерпается все учение Православной Церкви. И Откровение Божественное — это не есть однократный акт, а процесс. В Ветхом Завете Бог постепенно открывал людям некоторое знание о Себе, приспособляясь к способности восприятия дохристианского человечества.

В Новом Завете мы имеем завершение и исполнение ветхозаветного Откровения в лице Господа Иисуса Христа. Апостол Павел так и начинает свое послание к Евреям (Евр. 1, 1-2): «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни говорил нам в Сыне…», т. е. Христос открыл нам все необходимое для спасения. В Ветхом Завете Откровение носило фрагментарный характер, поскольку каждый автор Священных Книг, каждый из пророков сообщал только некоторую грань знания о Боге, которая ему лично открылась. Кроме того, это знание было опосредованным, поскольку каждый из пророков говорил о том, что он, как человек, знает о Боге.

Во Христе мы имеем завершение Откровения, во Христе Откровение не фрагментарно, а полно, потому что Христос — это не просто тот, кто что-то знает о Боге, а Сам Бог. Здесь уже не люди свидетельствуют о своем опыте, а Сам Бог открывает истину о Себе. Поэтому во Христе мы имеем полноту Божественного Откровения.

Священное Писание прямо говорит, что Господь Иисус Христос открыл Церкви всю полноту истины, по крайней мере, ту полноту, которую человек способен вместить. В Евангелии от Иоанна (Ин. 15, 15) говорится, что Господь возвестил ученикам «…все, что слышал от Отца..».

Из этого же Евангелия мы знаем, что Святой Дух, сошедший на учеников в День Пятидесятницы, никакого нового откровения, никакого нового учения не принес, Он только напомнил ученикам то, чему учил Христос. Сам Господь во время прощальной беседы с учениками говорит о Святом Духе, что он «…от Моего возьмет и возвестит вам» (Ин. 16, 14). По толкованию большинства эгзегетов «От Моего возьмет» — означает: «возьмет от Моего учения».

Вся эта полнота истины сохраняется в Христовой Церкви. Священномученик Ириней Лионский говорит:

«Апостолы как богач в сокровищницу, вполне положили в Церковь все, что относится к истине, и вверили ее епископам» [9,331].

В Священном Писании также говорится, что апостолы всю полноту истины, полученную от Христа, возвестили Церкви (Деян. 20, 27), они возвещали Церкви «Всю Волю Божию», а не только некую часть ее.

Именно в силу полноты Новозаветного Откровения, которое подтверждается тождественностью опыта святых всех эпох и всех народов, никаких новых откровений, никаких новых вероучительных истин, никаких новых заветов быть не может, и поэтому любые подобного рода явления попадают под анафему апостола Павла (Гал. 1, 8): «…если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема».

2.2. Теория «догматического развития»

Как в таком случае относиться к появлению догматов? Сам факт, что в Церкви появляются новые догматы, является ли свидетельством появления в Церкви новых вероучительных истин?