Сборник - Непознанный Мир Веры Страница 8

Несколько случаев — лишь самую малую часть из всего, что накопилось в Высоцком монастыре, — мы сегодня и опишем.

Своего сына в детстве она не крестила. Когда пришло время идти в армию, его отправили воевать в Афганистан. Когда Роман вернулся, озлобленный и духовно надломленный, он стал сильно пить со своими друзьями-сослуживцами, стал заливать память об ужасах этой войны. Таким образом он пил 14 лет и растерял все свое здоровье. Когда Надежда узнала из православного календаря о существовании чудотворной иконы «Неупиваемая Чаша» в городе Серпухове, то решилась поехать в далекий край, тогда уже через границу. В монастыре она заказала сорокоуст и поминание «О здравии» на год, взяла святой воды с молебна и святого масла от чудотворной иконы, приобрела образок «Неупиваемая Чаша» и акафист. И вскоре Роман принял Святое Крещение и чудесно исцелился от своего страшного недуга.

Надежда о своем сыне Романе, г. Кохтла-Ярве, Эстония

Шестнадцать лет Сергей употреблял наркотики и лишь только последний год с этим покончил окончательно.

Сергею пришлось лечь в клинику, где с него в течение трех месяцев врачи старались снять «ломку», после чего немного подлечили и его разбитое тело.

Домой после этого он не поехал, а решил спрятаться от всех в деревне у дяди. Там он ловил рыбу, ходил в лес, читал книги — любым способом старался отвлечься от воспоминаний прошлого. Но это не помогало. Ему хотелось принять наркотик. Хотелось до такой степени, что постоянно стал сниться один и тот же сон: он куда-то идет, приобретает наркотик, берет шприц, и в этот момент он просыпался, был зол и ненавидел все и всех. Вскоре появилась навязчивая идея покончить жизнь самоубийством. Только тогда он наконец решил обратиться к Богу и по совету знакомого сходить в монастырь. Был в Оптиной пустыни, в Орле, в Курской Коренной пустыни, поездил по святым местам и в конце концов попал в Высоцкий монастырь, к чудотворной иконе «Неупиваемая Чаша». С первых же моментов пребывания в обители Сергей физически стал ощущать сильную перемену: у него пропало желание принимать наркотики, исчезла мысль о самоубийстве, подавленного состояния как не бывало. Ему сейчас кажется, что его прошлое — это какая-то история из чужой книги. И теперь Сергей выстаивает длинные богослужения, говоря, что это ему в радость, а все, что с ним произошло, — это Божия благодать, ведь он полностью исцелился.

Сергей, г. Черкесск

Валентина долгое время страдала от запущенного тромбоза глубоких вен. Из-за этого нога у нее сильно опухла, постоянно болела. К тому же она с детства с трудом дышала через нос — в гайморовых пазухах скопилось большое количество гнойной жидкости.

После того, как она от всего сердца помолилась Божией Матери перед ее чудотворной иконой «Неупиваемая Чаша», нога вылечилась безо всяких лекарств, опухоль прошла и всякая боль исчезла. И притом у нее исчез в носу гнойный мешочек, к которому она уже привыкла и не обращала на него никакого внимания. В дар Божией Матери Валентина за свое чудесное исцеление послала в монастырь свое обручальное колечко.

Валентина, Тюменская область

За те три дня, что я провел на даче у Володьки, я узнал и его историю. Вернее, не его, а их — Владимира и Юлии.

Когда мы с ним виделись в последний раз в наркологическом диспансере и он с трудом, в течение месяца, отходил от алкогольного отравления, Володя познакомился с Юлей, которая по соседству лежала с таким же диагнозом в женском отделении. Володя устроил так, чтобы их выписали вместе. И только для того, чтобы вдвоем «отпраздновать» удачное выздоровление. Помыслы у Володьки были одни — у Юльки водились деньги, а он «сидел на мели». Вышли рука об руку счастливые и довольные от предвкушения привычной жизни, пошли к ней домой. И случилось так, что на их пути стоял тот самый Высоцкий монастырь, в который они почему-то решили завернуть. Когда вышли из него, молча, не глядя друг на друга, склонив головы, разошлись. Через три дня, не в силах больше терпеть непонятного желания увидеться с иконой, которая находилась при входе в храм, Володя чуть ли не бегом отправился на берег Нары, до монастыря, неумело перекрестился при входе и вошел в Покровский храм. Там, стоя на коленях перед чудотворной иконой «Неупиваемая Чаша», усердно молилась Юля…

В. А. Жуковский (1783–1852)

Непостижимость Бога есть сильнейшее доказательство бытия Его; высшая идея, какую только человек может иметь, должна принадлежать высшему свойству души человеческой, не уму, а вере.

Споры о Толстом

Л. Н. Толстый

Портрет работы И. Н. Крамского, 1873 г.

Ясным июльским днем 1989 года мы со скульптором Вячеславом Михайловичем Клыковым и его помощником Георгием Трошиным возвращались из Дивеева. Дорога была пустая. Я вел «Ниву», Вячеслав Михайлович сидел рядом, Георгий сзади.

Мы спорили о Толстом. Клыков никак не мог примириться с тем, что великий писатель был отлучен от Церкви и до сих пор это отлучение не снято.

— Что же из того, что в церковных вопросах он заблуждался? Но это был настоящий гений! А его религиозные искания сейчас никому не интересны. Остались «Война и мир», «Анна Каренина»…

Я пытался возражать, что никто не отрицает художественный гений Толстого, но надо смотреть правде в глаза — Толстой к концу жизни стал беспощадным и сознательным врагом Церкви Христовой, сам разорвал общение с нею, глумился над самым святым, что есть в Христианстве и, наконец, отвратил от Церкви и от Бога огромное множество людей, так что недаром Ленин называл его «зеркалом русской революции».

Вячеслав Михайлович в те годы только приходил в Церковь, это было его первое паломничество в Дивеево к преподобному Серафиму, и переоценка ценностей, как и у всякого, происходила в нем тяжело и болезненно. К тому же Клыков сам был в первую очередь художник: талант и тем более гений оставались для него превыше всего и никому неподсудны. Он вновь стал убеждать нас, что всякий гений от Бога. Я напомнил, как отец Иоанн Кронштадтский называл Толстого не просто злым гением, но предтечею антихриста, а его борьбу с Церковью — делом дьявольским, за несколько лет предсказал несчастное бегство Льва Николаевича из родного гнезда, неудачную попытку покаяния и смерть в полном духовном одиночестве.

Но все это были слова, слова, слова… Я не мог убедить Вячеслава Михайловича… нет, не разлюбить Толстого как писателя, а понять, почему его борьба с Христовой Церковью была так страшна, что Священный Синод пошел на столь тяжелый шаг, как отлучение. Поняв, что не переубедим друг друга, мы замолчали. Вячеслав Михайлович задумчиво смотрел вперед. Машина мчалась по залитой солнцем дороге среди бесконечных полей.

Вдруг я заметил, что Вячеслав Михайлович напряженно вытянулся, устремив расширившийся от ужаса взгляд куда-то вверх.

— ТОЛСТОЙ! — закричал он не своим голосом, указывая пальцем ввысь.

Ничего не понимая, я перевел взгляд в небо — и сам чуть было не закричал: прямо перед нами посреди ясного лазоревого горизонта нависало ослепительно белое облако — голова великого писателя.

Я резко нажал на тормоз, стараясь только не потерять управление: оторвать взгляд от этого зрелища было невозможно. Потрясенные, мы все трое вышли на дорогу.

Ничего подобного ни один из нас не видел за всю свою жизнь: облако, висевшее перед нами, с поразительной скульптурной точностью повторяло растрепанную, с огромной бородой голову Толстого. Крупный тяжелый нос картошкой, высокий лоб, резкий взгляд из-под густых бровей… Казалось, это какой-то совершенно волшебный мраморный бюст висит в небе.

Несколько секунд мы стояли молча, потом стали наперебой делиться своими впечатлениями; повторяю, в облаке не было абсолютно никакой двусмысленности — перед нами был Лев Толстой! Непонятно, что более нас потрясло: этот природный феномен или то, что мы лишь несколько минут назад так горячо спорили о Толстом.

Вдруг изображение в небе стало меняться: налетел ветер, и внутри облака на наших глазах начались бурные метаморфозы. Лицо странно вытянулось, нос картошкой принял совершенно иную форму — тонкий, крючкообразный, он хищно навис над ухмыляющимися губами, огромная борода отлетела и осталась лишь острая эспаньолка… За несколько мгновений перед нами совершилось превращение в такую страшную мефистофельскую бесовскую личину, что Клыков, схватившись за голову, закричал:

— Я понял, понял! Не надо!.. — Еще несколько секунд облако дрожало над нами, казалось, для того, чтобы увиденное навсегда запечатлелось в нашей памяти, потом налетел вихрь и в клочья разметал все по небу.

Архимандрит Тихон (Шевкунов)