Реза Аслан - Бог. История человечества Страница 8

В целом нужно отметить, что заявление Фрейда о том, что религиозные идеи – это «иллюзии, удовлетворяющие древнейшие, сильнейшие и острейшие желания человека», является эхом идей его немецких предшественников Карла Маркса, который, как известно, называл религию «опиумом народа», и Людвига Фейербаха, который определял Бога как «чувство желания», порожденное нашими сердцами. «То, чего желает человек… и есть Бог», – писал Фейербах в «Сущности христианства»[12].

Почти все, что писал Фрейд об истоках религиозного импульса, уже развенчано. Но его восприятие религии как «удовлетворения желаний» оказывает продолжительное воздействие на современных критиков религии, многие из которых с энтузиазмом соглашаются с тем, что основная цель религии в человеческой эволюции – облегчить недовольство, уменьшить страдания и тревогу, успокоить страх перед неизвестным. Однако и это объяснение религиозного побуждения слишком все упрощает и глубоко ошибочно.

Давайте представим на мгновение, что адаптивное преимущество смягчения тревоги и облегчения чувства вины действительно существует, хотя нет никаких научных данных, которые это подтвердили бы. Религию, исходя из самой ее сути, ни при каких условиях нельзя считать источником покоя. Напротив. Религия порождает у человека столько же тревоги и вины, сколько и снимает. Как писал великий американский антрополог Клиффорд Гирц, «религия, вероятно, обеспокоила стольких же людей, скольких и утешила»[13].

Религия часто оказывается гневной и своенравной, порой она требует очень значительных физических и психологических усилий со стороны верующих. С точки зрения эволюции она требует действий, которые влекут за собой огромные расходы энергии и ресурсов, в то время как то и другое гораздо лучше было бы потратить на выживание и воспроизводство [14].

В одном из вариантов теории Фрейда утверждается, что основная цель религии в эволюции человека – мотивировать альтруистическое поведение, контролировать первобытные общины и не давать им разорвать друг друга в клочья. Иными словами, единственное, что удерживало Адама от того, чтобы подняться с места у огня, ударить соседа ножом в грудь и отобрать у него мясо, – это вера в то, что за ним наблюдают духи его предков. Они выступают божественными законодателями, вынуждая его либо поступать в соответствии с моралью, либо подвергнуться риску наказания. Обещая вознаграждение в загробной жизни, религия убеждает Адама воздерживаться от определенных действий или корректировать их, тем самым снижая воздействие эгоизма на отдельных представителей сообщества [15].

Разумеется, религия действительно может способствовать развитию альтруистического поведения в межличностном общении (хотя может и поощрять эгоизм). Вопрос в том, действительно ли моральное влияние религии на общество так уникально. Когнитивный психолог Пол Блум много лет занимается проблемой влияния религии и религиозных взглядов на моральные убеждения. И он пришел к выводу: доказательств того, что «религии мира оказывают значительное воздействие на мораль человека», мало. Более того, множество исследований показывает, что положительное и отрицательное моральное действие религии не более и не менее значительно, чем положительное и отрицательное воздействие любой другой общественной практики [16].

Даже если чисто теоретически допустить, что религия может снижать влияние эгоистичного поведения в обществе, это по-прежнему недостаточно объясняет, как или почему религия возникла изначально. То, что мы именуем «религиозной моралью», не играло никакой роли в духовной жизни первобытных людей. Вера в «божественного законодателя», который определяет, что хорошо, а что дурно, появилась менее 5000 лет назад; вера в посмертное вознаграждение за надлежащее поведение еще моложе.

Боги Древнего мира едва ли были нравственными – они стояли выше пустяковых забот человеческой морали. Боги Месопотамии и Египта были жестокими и дикими; человека они считали прежде всего рабом своих прихотей. Греческие боги были капризными, тщеславными, корыстолюбивыми существами, которые возились с людьми шутки ради. Яхве – ревнивый бог, который постоянно требует убить всех мужчин, женщин и детей, которые не поклоняются одному ему. Аллах – воинственное божество, которое устанавливает множество драконовских наказаний в этой и последующей жизни для тех, кто ему противостоит. Как эти боги, для которых нравственность в лучшем случае за гранью их интересов (а в худшем случае они просто безнравственны), могли служить образцом морального поведения для людей?

В конечном счете все эти вроде бы разумные и общепринятые теории происхождения религиозного чувства имеют одну общую черту: они описывают то, что делает религия, а не то, откуда она взялась, как и почему возникла. Несмотря на все, что мы, казалось бы, знаем, есть доказательства, что религия не делает людей хорошими или дурными. Она не управляет нашим поведением и не способствует сотрудничеству в обществе. Она повышает альтруизм и формирует моральное поведение не в большей и не в меньшей степени, чем любой иной общественный механизм. Она не обладает по природе своей сплачивающим действием. Она не увеличивает преимущество одной соперничающей группы перед другой. Она не всегда утешает разум или успокаивает душу. Она не снижает тревожность автоматически и не способствует репродуктивному успеху. Она не содействует выживанию сильнейших [17].

Процитируем антрополога Скотта Атрана: религия «материально затратна, неумолимо противоречит фактам и даже здравому смыслу. Религиозная практика дорого обходится и с материальной точки зрения (хотя бы если учесть время на молитву), и с эмоциональной (вызывает страхи и надежды), и с когнитивной (развиваются и основанные на фактах, и противоречащие здравому смыслу системы верований)». Поэтому, как заключает Пол Блум, «религиозные верования – маловероятный кандидат для биологической адаптации»[18].

Но если это верно, если религиозный импульс не приносит адаптивного преимущества, а следовательно, не обладает эволюционным смыслом, то почему религия вообще возникла? Что подстегнуло анимизм наших далеких предков, их первобытную веру в себя как в воплощенные в теле души? Если религиозный импульс Адама возник не в ответ на его страхи или поиск предназначения, если он не связан с окружающей его средой или его тревожностью, если он не особенно помогает Адаму адаптироваться и выжить, как он вообще стал эволюционным фактором?

Ответ, видимо, состоит в том, что таковым он не стал. По крайней мере, это утверждают ученые нового поколения, которые в последние несколько десятилетий применяют когнитивный подход к проблеме истоков религии. Столкнувшись с эволюционной загадкой универсальности веры в сверхъестественное, эти ученые дают на нее принципиально новый ответ: религия, по их словам, – это не эволюционная адаптация; это случайный побочный продукт какой-то другой адаптации, предшествующей эволюционной.

3

Лицо на дереве

День у Евы начинается рано – гораздо раньше, чем у Адама. Еще до того, как взойдет солнце и лесная подстилка озарится светом, она разбудит детей и поведет их в лес, чтобы проверить поставленные накануне силки. Пока дети будут лазать по деревьям, собирая плоды, орехи и птичьи яйца из оставленных гнезд, Ева добьет и соберет попавшуюся дичь. Потом вся семья зайдет по колено в ближайшую реку, разыскивая в воде крабов и моллюсков, да и все остальное, что водится в воде и можно съесть. Возможно, им повезет и они найдут мертвое животное, тело которого разложилось, а плоть склевали птицы. Ну и пусть: они соберут кости, разломают их и выдолбят костный мозг, чтобы принести его в лагерь.

Так Ева и дети добывают большую часть пропитания для семьи. Адаму на то, чтобы выследить бизона, может понадобиться неделя. А Ева может приносить такое же количество еды раз в пару дней. В конце концов, полкило орехов содержит столько же жиров и белков, сколько полкило мяса, к тому же орехи не сопротивляются. Наши палеолитические предки в основном были охотниками, но выживать им помогали собирательство и копание в отбросах, чем в основном занимались женщины и дети.

А теперь представьте себе, как Ева с детьми бредет домой. Еще не до конца рассвело, и внезапно уголком глаза она видит, как сквозь деревья на нее смотрит чье-то лицо. Она цепенеет. Мышцы напрягаются. Кровеносные сосуды сужаются. Учащается пульс. Адреналин наполняет ее организм. Она готова драться или бежать.

А потом она присматривается и видит, что это вовсе не лицо, а сучки на стволе дерева. Мышцы расслабляются. Пульс нормализуется. Она с облегчением вздыхает и продолжает свой путь через лес.

Теоретики когнитивной науки дали терминологическое название тому, что только что испытала Ева. У нее включился так называемый гиперчувствительный датчик действия (Hypersensitive Agency Detection Device, HADD). Этот биологический процесс появился в нашем далеком эволюционном прошлом, когда гоминиды были все еще волосаты и сутулы. В общих чертах, HADD заставляет нас считать человеческие действия причиной любых необъяснимых событий, будь то раздавшийся в отдалении звук, вспышка света в небе или облачка тумана, стелющиеся по земле. HADD объясняет, почему мы считаем, что каждый ночной звук обусловлен чьими-то действиями.